Джеймс Холлис - Обретение смысла во второй половине жизни. Как наконец стать по-настоящему взрослым
Потребуется немалая смелость, чтобы научиться такой прямоте и перестать прятаться от себя, особенно учитывая тот факт, что адаптивный рефлекс – собственно, комплекс – напрямую связан с тем архаическим местом, в котором скрывается немалая опасность. И еще необходимо понять, что опасность эта указывает на бессильное прошлое детских лет, но ничем не грозит дееспособному, сильному взрослому. Такое понимание способно укрепить решимость жить с большей прямотой. Так часто люди, защищая старый комплекс, вместо открытого выражения своих взглядов скатываются к другой крайности, считая честное отстаивание своей позиции эгоизмом, вместо того, чтобы видеть в ней подлинное выражение своей личности.
Подобно тому как внутри нас ни на миг не прекращает работу некая прогрессивная энергия, также есть и очень консервативная сила, которая стремится ограничить рост тем, что ограничивает уязвимость. Для всякого личностного роста необходимо непосредственно взглянуть на свой страх, а мы естественным образом заучиваем паттерны, которые защищают нас от того, чего боимся. Но если мы не сможем говорить правду себе, то не способны будем открыть свою правду остальному миру. Для такой открытости, прежде всего, нужно научиться быть правдивым с собой, а затем понять, что своя правда – это и есть мы. Отвергнуть ту сложную и неоднозначную правду, которую мы несем в себе, – значит ранить не только самого себя. Рана будет нанесена всему миру отказом участвовать в чем-то большем, нежеланием внести свою неповторимую лепту в общее целое. Если видеть свою правду в таком свете, она может зажечь каждого из нас, чтобы смелей открывать себя миру, поскольку мы и пришли сюда ради того, чтобы добавить свою маленькую частичку правды к большой правде мира, свой неповторимый оттенок к общей мозаике бытия.
Почему жизнь выглядит как сценарий, написанный где-то в другом месте, причем, как минимум, без совета с вами?
Помните: в далекие школьные годы, когда вы еще были во втором или третьем классе, на урок к вам как-то зашел такой большой и взрослый человек, который сразу же показался мудрым, авторитетным и сильным? Вы, наверное, и сейчас помните, что в то время все взрослые виделись такими уверенными в себе, все знающими и умеющими? Теперь и вы можете оказаться этим гостем на школьном уроке, уверенно зайдете в класс и получите от всех малышей проекцию. Вам-то прекрасно известно, что вы – это только вы; одной ногой вы по-прежнему остаетесь в их мире. Тем не менее они взирают на вас, открыв рот от восхищения. Вы стали большим, по крайней мере, в их глазах, хотя бы потому, что живете на свете куда дольше их. В своих глазах, если быть до конца честным, еще очень далеко до того, чтобы считать себя большим, даже играя большие роли. Так что же нужно сделать, чтобы стать «уже большим», тем, кто сознательно проанализировал свою детскую историю в отличие от «большого», которым все так же управляет ребенок из прошлого?
Для ребенка вполне нормально считать, что кто-то за него уже все продумал и расписал, и этот сценарий, несомненно, мудрый и продуктивный, пойдет ему только на пользу. Остается лишь выучить сценарий назубок, и он сам выведет туда, где нужно быть. Помнится, в детстве мне все казалось, что вот пойду в школу и там-то мне подробно растолкуют, как надо правильно жить. Не зная еще о половом созревании, я с восхищением взирал на старшеклассников: они были выше и сильнее, у них были тела, почти совсем как у взрослых, да и вид куда самоуверенней, словно они уже успели понять, что почем в этом мире. Определенно, так казалось мне, они находятся по взрослую сторону той пропасти, что отделяла их от меня, в моем детском еще состоянии. И каково же было мое разочарование, когда со временем я убедился, что никто и не думал меня учить какому-то верному правилу, да и едва ли оно вообще существует. Да, за это время нам успели навязать немало разных сценариев, но вряд ли кому-то известно наверняка, откуда они взялись, кто их написал и с какой целью, при всем том, что никто не выказывает особого желания и выбросить их прочь.
Мы уже видели, что важнейшие из сигналов в жизни исходят от первичных отношений с матерью, отцом, братьями и сестрами, а затем, как расходящиеся от центра круги, они охватывают и культуру в целом. Эти сигналы прочно усваиваются, и мы начинаем их придерживаться, уклоняться или же бессознательно выискивать исцеления от них. Эти послания или комплексы представляют собой расщепленные мифологии, представленные в повседневности как фрактальные личности, а все вместе они исполняют ежедневный танец Эго. По большей части Эго и занимается обслуживанием этих сценариев, притом что оно может видеть все совершенно в ином свете. Даже расставшись с детством, уже в юношеские годы, когда мы начинаем критично глядеть на эти сценарии, нам все равно недостает сил на то, чтобы восстать против них и довести восстание до успешного конца. И мы привычно фантазируем, что, продолжая придерживаться прежних сценариев, в конце концов придем туда, куда они и обещали нас привести. Вот так и получается, что мы женимся, становимся студентами или новобранцами, обзаводимся детьми и карьерой и лишь иногда задаемся вопросом, к чему и ради чего все это.
Но бессознательное снова и снова задается вопросом: ради чего? Психе не перестает корректировать наш курс, выражать свой протест, стремиться к полноте воплощения архетипической природы. Психе автономно и будет наставать на другом, более глубоком сценарии, чем тот, что был уготован нам семьей происхождения, культурой и особенностями индивидуальной истории. Наша задача в таком случае – избавиться от влияния этих урезанных сценариев ради более масштабного проекта, который увлекает нас в направлении целостности. Совершив эту смену курса – порой вся целиком вторая половина жизни уйдет на то, чтобы развернуть наш корабль, с такой силой старые течения продолжают тащить его за собой, – мы снова замечаем, что нас охватывает и поддерживает некая живая энергия. Эта живая, пульсирующая энергия – волевой порыв психе к индивидуации, как назвал Юнг прирожденный порыв к целостности. Как ни парадоксально, подключение к этой энергии вовсе не гарантирует величия, достижения грандиозных успехов или пожизненного освобождения от страданий, но зато возвращает чувство цели и смысла. Подобное чувство правильности происходящего приходит, когда Эго действует согласно с волей души.
Это чувство было у всех нас какое-то недолгое время в детстве, но потом исчезло. Но есть возможность вернуть его и жить более полной жизнью, если смиренно признать, что всего, прежде сделанного в жизни, недостаточно. Потеря равнения на душу – одновременно и причина страдания, и приглашение к искуплению.
Почему вы взяли в руки эту книгу или почему она оказалась у вас в руках именно в этот момент?
Если так подумать, то эта книга – всего лишь рассказ о том, что вы и так знаете и всегда знали. Но вы могли забыть то, что знали когда-то, или же поддаться робости перед величием того, к чему жизнь призывает вас. Но все мы, если воспользоваться метафорой Вордсворта, открывающей эту главу, храним интуитивную связь с той великой родной стихией, из которой некогда вышли. И если эта книга созвучна чему-то в вас, то это потому, что она о вас, следовательно, о «воспоминании», о «восполнении» прежней полноты. Вдобавок в жизни каждого бывают такие моменты, когда случается то, что в любом случае должно было случиться, когда совпадают стрелки внутренних и внешних часов. Мы овладели языком внешнего мира с помощью физики и химии, однако, как утверждает принцип синхронии, существует также и внутренний мир причинной обусловленности. И вот момент созрел, мы готовы услышать слово, и тогда это слово звучит*. Вполне может быть, что слово это звучало всегда, просто мы не были готовы его услышать.
Почему мысль о душе одновременно тревожит вас и в то же время кажется отголоском чего-то хорошо знакомого, словно память о друге из далекого прошлого?
Душа (anima, alma, ame, Seele, psyche) – это лишь слово, которым обозначается наше интуитивное ощущение присутствия чего-то иного, чем Эго, большего, чем Эго, и порой конфликтующего с ним. Душа – это архетип смысла и фактор органической целостности. Иначе говоря, существует нечто, находящееся вне контроля эго-сознания, и это, естественно, не может не страшить Эго. Как напоминает Юнг, «я – совсем не тот, кто создает меня; скорей, я – это то, что случается со мной»[67].
Мысль о душе кажется пугающей еще и потому, что душа постоянно чего-то требует от нас, а именно требует отчета у эго-сознания. Душа требует более широкой системы взглядов и ценностной ориентации, открывает вечную перспективу перед нами, живущими приземленными интересами Эго и его ограниченных, движимых страхом программ. Подобное присутствие напоминает, что мы ни на мгновение не остаемся одни, даже когда рядом никого нет, что существует нечто, обеспечивающее непрерывную связь в калейдоскопическом мелькании наших дней, органичную цельность нашим расщепленным Я и трансцендентность нашему павшему состоянию. Душа интуитивно ощущается в детстве, приглушается адаптивными предпочтениями сознания и вновь обретается во взрослые годы, но лишь тогда, когда мы сами захотим открыться перед ней. Помнится, минул четвертый год с того момента, как я начал заниматься психоанализом в Цюрихе, всецело посвятив себя этому процессу. И однажды, словно откровение, мне открылось, что существует некое активное средоточие мудрости, глубже, чем сознательное понимание, которое все это время говорило со мной. И вроде бы нет ничего удивительного в таком признании, но каким же несговорчивым было мое сознание. Понадобилось четыре года, чтобы был пройден путь от головы к сердцу.
