Берт Хеллингер - Источнику не нужно спрашивать пути
Душа не испытывает страха перед этим движением. Иногда «Я> боится его. «Я» в меньшей степени боится возврата в небытие, а в большей степени боли, связанной с переходом в небытие. Тот, кто находится в гармонии с таким движением, ведет себя в соответствии с тем, чему содействует. Ведь жизнь, беря нас, требует от нас согласия с ее движением. Так мы в согласии и с жизнью, и с ее концом, когда приходит время.
Движению к жизни и обратно к смерти присущи определенное время и определенный порядок. Некоторые расстаются с жизнью преждевременно, прежде чем завершено движение. Они делают это, подчиняясь внутреннему движению. Оно самонадеянно. Если, например, ребенок рано потерял своих родителей, его охватывает стремление уйти за матерью или за отцом, за братом или сестрой, которые умерли прежде времени. Ребенок полагает, что сможет их обрести вновь, так говорит ему его жизненный опыт.
Это детское представление. Часто ребенок также считает, что он будет рад и что умершие будут рады, если он соединится с ними, т. е. что они встретятся всей семьей. При этом мы забываем о том, что умершие не живут больше, они ушли обратно, туда, откуда пришла жизнь.
В «Тристане и Изольде» Вагнер называет это генетическим забвением. Там не существует отношений в том смысле, который известен нам из жизни. Тот, кто думает, что сможет снова увидеть умерших, тот не понимает глубины и окончательности этого движения.
Многие думают, что могут своим уходом из жизни не только обрадовать умерших, но и спасти их. Такое представление часто является одной из значимых причин тяжелой болезни. Решением будет — вернуться к взаимосвязям на более высоком уровне, снова отдаться потоку жизни и жить, сколько угодно жизни и сколько она позволит. Так человек обретает гармонию. Это может пробудить в болезни целительные силы, и время, которое осталось, удлинится.
Это одна сторона. Но существует и другая. Некоторые держатся за жизнь сверх отпущенного времени, когда отпущенное время уже прошло. Тем самым они нарушают движение души. Усиленные реанимационные мероприятия — это попытка остановить движение, несмотря на то, что в принципе все уже случилось. Многие врачи и терапевты даже обязаны это делать, так они вторгаются извне в движение к смерти, нарушая его ход.
Смерть и завершение
Но как умершие воздействуют на нас? Умершие лишь медленно уходят от нас, оставаясь какое-то время поблизости. Некоторые остаются рядом с нами особенно долго. Это те, о ком не скорбели, или не уважали, или исключили, или забыли. Особенно долго остаются те, о ком мы ничего не хотим знать или кого боимся. Скорбь возможна, если предаться боли и, проходя через боль, уважать и почитать умерших. Если по умершим скорбели, их почитают, они уходят. Тогда жизнь для них — в прошлом, они могут покоиться с миром.
У Рильке есть стихотворение об Орфее, Эвридике и Гермесе: «Своею переполнена кончиной, она в себе замкнулась[8]». Смерть — это завершение. С таким представлением о смерти мы иначе относимся к ней. В том числе к тем, кто умер слишком рано, в том числе к мертворожденным детям. Нам часто кажется, что такие дети лишились чего-то. Но чего они могли лишиться? Самое важное есть и остается за пределами жизни, до нее и после нее. Это то, откуда мы приходим в жизнь, и то, куда уходим после.
Если мы отпускаем умерших от себя, они благотворно влияют на нас из царства мертвых, они не тяготят нас и не требуют от нас никаких усилий. А тот, кто долго скорбит об умерших, удерживает их около себя, несмотря на то, что умершие хотят уйти. Это плохо как для умерших, так и для живых. Скорбь бывает долгой, когда мы в чем-то виноваты перед умершим или не признаем этого.
Живущие скорбят не слишком долго. Фрейд наблюдал это в случае с президентом Вильсоном. Когда через год после смерти жены он женился вновь, Фрейд написал: «Это признак того, что он очень любил свою жену. Если любил и скорбел, жизнь продолжается и любимые умершие соглашаются с этим».
Уважение к умершим
Большая душа не делает различий между живущими и умершими. Все они — жители одного царства. Когда страх перед умершими проявляется в попытке отграничиться от них, это имеет плохие последствия. И наоборот: если еврей, который выжил, говорит своим погибшим родственникам: «Я тоже иду», он сможет жить еще столько, сколько ему отпущено. Он не боится. С умершими и от умерших в нашу жизнь приходит доброжелательность. Это можно увидеть в процессе расстановок. Уважение к умершим оказывает миротворческое и жизнеутверждающее воздействие.
Влияние умерших на живущих и живущих на умерших взаимно. Живущие воздействуют на умерших, уважая их. Тогда для умерших, так мне кажется, смерть легче. Тогда и умершие относятся к живущим благосклонно.
Широко распространено убеждение, что умерших больше нет. Но они есть. Они присутствуют. Они присутствуют и в нашем теле, ведь наши предки продолжают жить в нас. Подобным же образом умершие представлены и в семейной душе. На уровне того, что я называю Большой Душой, между умершими и живыми не существует никаких различий.
Когда мы боимся мертвых, нас тянет к ним. Если поддаться этому влечению с любовью податься в сторону умерших, иногда можно пережить удивительное: умершие поворачиваются лицом к живущим и дают им свое благословение. Мы могли здесь это видеть. Умершие приходят к нам со своим благословением.
Многие думают, что жизнь — это высшая ценность, и стараются продлить жизнь любой ценой. Они думают, чем дольше живешь, тем лучше. Но мы на самом деле не знаем, лучше это или нет. Потому что с позиции большего жизнь мала. Откуда она приходит, мы не знаем. То, откуда она приходит, больше самой жизни. Когда жизнь кончается, мы попадаем в сферу того большего, которого не знаем.
Мне кажется, это разумное предположение. С философской точки зрения удержание жизни любой ценой — это нечто очень странное. Нечто иррациональное.
В своих рассуждениях я опираюсь только на то, что дает мне опыт моих расстановок. Они показывают, что умершие влияют на нас. Прежде всего это исключенные умершие. Не больше. Я не строю на этом никаких теорий. Мы ничего не знаем о царстве мертвых. Для меня это остается тайной. Но многие люди также глубоко убеждены, что царство мертвых и царство живых едины. Рильке великолепно описал это в «Дуинских элегиях». Возможно, состояние смерти существует не в единственном проявлении. Практически все культуры обладают знанием о том, что умершие уходят медленно, только по прошествии времени они уходят совсем. Они не исчезают в одночасье, на протяжении некоторого времени они продолжают влиять на нас.
Основой царства живых является царство мертвых. Все наши предки представлены в нашем теле и действуют на нас на физическом уровне. Они воздействуют на нас и на уровне духовном. Они с нами. Это нужно признать. Если проводить слишком четкую границу между царством живых и царством мертвых, многое теряешь. В согласии с умершими легче жить. Тогда появляется то, что нас несет. От этого согласия и мне передается движение. Тогда я нахожусь не только на службе жизни, но и в некотором смысле на службе умерших. Это привносит в мою работу определенное спокойствие.
Рано умершие
Мы не знаем, насколько рано умершие лишаются чего-то. Чего они, в сущности, могут лишиться, если находятся на высшем уровне по сравнению с нами. Если смотреть с такой точки зрения, то рано умершие едва ли заслуживают сострадания в смысле «Ах, бедные!»
Рано умершие иногда оставляют за собой более глубокий след, нежели те, кто в своей жизни многого добился.
Недавно со мной произошел такой случай. Во время одного конгресса я сделал несколько расстановок. Среди участников была одна супружеская пара, у которой был двухлетний ребенок, страдавший тяжелым пороком сердца. Родители очень беспокоились о нем. Тогда я поставил родителей рядом друг с другом, а заместителя ребенка попросил прислониться к ним спиной. Родители обняли ребенка и сказали: «Мы будем удерживать тебя, сколько нам будет позволено. Мы будем заботиться о тебе, сколько нам будет позволено. С любовью».
Забота о ребенке скорее могла бы привести к отчуждению между ними. Но во время этой расстановки они стояли очень тесно, как пара, и были тесно связаны с ребенком.
Месяц назад они написали мне письмо. Ребенок умер. Ему была нужна срочная операция, иначе он бы не выжил. Хирурги пытались его спасти, но во время операции ребенок умер. Родители еще раз поблагодарили меня за то прекрасное время, которое смогли прожить вместе со своим ребенком. В ночь перед операцией ребенок плакал и просился к матери. Мать взяла его на руки и несколько часов носила на руках. Это было своеобразное прощание с ребенком. Ребенок хотел еще раз побыть со своей матерью, прежде чем попрощается с ней навсегда.
