Психология масс - Зигмунд Фрейд
О вождях массы Лебон говорит менее исчерпывающе; в изложении Лебона мы не усматриваем здесь никаких отчетливых закономерностей. Лебон считает, что как только живые существа объединяются в известном количестве – не важно, будет ли это стадо животных или человеческая толпа, – они немедленно и инстинктивно подчиняются авторитету вожака (стр. 239). Масса – это покорное стадо, не способное жить без господина. Масса обладает таким жадным стремлением к подчинению, что инстинктивно готова пасть к ногам любого, кто объявит себя ее вождем.
Помимо того, однако, что масса испытывает инстинктивную потребность в вожде, он, тем не менее, должен обладать определенными личностными качествами. Он должен сам искренне верить в идею, чтобы пробудить такую же веру в массе, вождь должен обладать сильной, вызывающей всеобщее восхищение волей, каковой он заражает безвольную массу. Далее Лебон обсуждает различные типажи вождей и те средства, с помощью которых они воздействуют на массу. В целом Лебон считает, что вождь влияет на массу фанатизмом, с которым он сам верит в идеи, которые хочет ей внушить.
Этим идеям, так же, как и самим вождям, Лебон приписывает таинственную и непреодолимую силу, каковую он называет «обаянием». Обаяние – это своеобразное господство над нами со стороны индивида, произведения или идеи. Обаяние парализует нашу способность к критике и наполняет нас благоговейным восхищением и вниманием. Обаяние вызывает чувство, сходное с гипнотическим трансом (стр. 250).
Лебон различает приобретенное, или искусственное, обаяние и обаяние личное. В первом случае обаяние достигается именем, богатством, репутацией; обаяние мировоззрений, произведений искусства и т. п. создается традицией. Так как обаяние во всех случаях опирается на прошлое, оно, само по себе, мало дает для понимания своего загадочного влияния. Личное обаяние характерно для немногих людей, каковые в силу этого своего обаяния становятся вождями. Именно своему обаянию эти люди обязаны тем, что все подчиняются им, словно под воздействием некоего магнетического волшебства. Однако всякое обаяние зависит от успеха и может быть утрачено при неудаче (стр. 260).
Вообще, при чтении Лебона не создается впечатление, что он верно связывает роль вождя и важность обаяния с блестящим описанием души массы.
III. Другие оценки коллективной душевной жизни
Мы воспользовались изложением Лебона как введением, поскольку то значение, какое он придает бессознательной душевной жизни, в большой степени совпадает с нашими воззрениями на психологию. К этому, правда, надо добавить, что ни одно из утверждений автора не является чем-то принципиально новым. Все то уничтожающее и уничижительное, что Лебон говорит о проявлениях массовой души (души масс), было уже сказано до него другими с той же определенностью и той же враждебностью, все это с древнейших времен говорили и писали мыслители, государственные деятели и поэты. Оба положения, содержащие важнейшие взгляды Лебона – положение о коллективном подавлении интеллектуальной деятельности и положение об усилении аффекта в массе, были до него сформулированы Шипио Сигеле. В сущности, на долю Лебона остаются лишь две точки зрения на бессознательное и сравнение душевной жизни массы с душевной жизнью первобытных народов, хотя и эти вопросы затрагивались в литературе и до Лебона.
Мало того, описание и оценка души массы в том виде, как ее преподносят Лебон и другие, ни в коем случае не остались неизменными. Нет сомнения в том, что все ранее описанные феномены массовой души верно соответствовали наблюдениям, но есть, однако, и другие, противоположные проявления массы, позволяющие дать ее душевной жизни намного более высокую оценку.
Сам Лебон тоже был готов признать, что нравственность массы при определенных условиях может оказаться выше, чем нравственность каждого из составляющих массу индивидов, и что только собранные в толпу люди способны на величайшее бескорыстие и самоотверженность.
(Стр. 189): «Личный интерес очень редко бывает могущественным двигателем в толпе, тогда как у отдельного индивида он занимает первое место».
Другие считают, что именно общество предписывает индивиду нравственные нормы, в то время как индивид, как правило, отстает от этих высоких требований. В исключительных состояниях именно в толпе проявляется феномен воодушевления, благодаря которому толпа становится способной на прекрасные и возвышенные поступки.
В том же, что касается интеллектуальной деятельности, то надо, конечно, констатировать, что великие достижения мысли, значимые открытия и разрешения сложных проблем доступны лишь индивидам, работающим в уединении. Но, однако, и душа массы способна на гениальные духовные творения, каковыми являются язык, народные песни, фольклор и т. п. Помимо этого, можно лишь догадываться, скольким обязаны своими озарениями отдельные мыслители и поэты массе, среди которой они живут. Возможно, что они являются лишь исполнителями духовной работы, в которой участвуют и многие другие.
Перед лицом этого противоречия может показаться, что вся работа психологии масс едва ли окажется плодотворной. На самом деле, однако, обнадеживающий выход есть, и найти его очень легко. Вероятно, термином «массы» объединяют самые разнообразные феномены, которые требуется отделить друг от друга. Рассуждения Сигеле, Лебона и других исследователей относятся к массам недолговечным, которые быстро возникают из самых разнородных индивидов под влиянием скоропреходящих интересов. Нет никакого сомнения в том, что на описания этих авторов большое влияние оказали революционные массы, в особенности массы Великой Французской революции. Противоположные утверждения основаны на оценках тех устойчивых масс, каковые воплощаются в стабильных общественных институтах. Массы первого рода относятся к массам второго рода так же, как высокие ветровые волны относятся к невысоким, но длинным волнам морской зыби.
Макдугалл, который в своей книге «The Group Mind» («Групповое сознание») исходит именно из упомянутого выше противоречия, находит его разрешение в моменте организации. В простейшем случае, утверждает Макдугалл, масса (the group), вообще, не обладает никакой организацией или имеет начатки организации, не заслуживающие, впрочем, такого названия. Такую массу Макдугалл обозначает словом «толпа». Тем не менее, он признает, что собрать толпу – непростое дело, что толпа образуется под влиянием неких начатков организации, и именно в этих простых массах с наибольшей легкостью распознаются основные факты коллективной психологии. Для того, чтобы из случайно собравшихся членов человеческой толпы образовалось нечто похожее на массу в психологическом смысле, должно быть соблюдено следующее условие: эти индивиды должны иметь между собой что-то общее: общий интерес к некоему объекту, общую направленность чувств в известной ситуации и (я бы сказал, что вследствие этого) известную степень способности влиять друг на друга. (Some degree of reciprocal influence between the members of the group). Чем сильнее эта общность (this mental homogeneity), тем легче образуется из отдельных индивидов психологическая масса и тем заметнее становятся проявления души массы.
Самым поразительным, но в то же время
