Необычные истории обычных предметов. Часть первая - Олег Ярославович Огородник
– Прости, прости! Я больше никогда так не буду. Честно, честно!
(– Я больше никогда не буду участвовать в битвах на подушках? – осторожно спросила подушка.)
– Нет.
На мгновение подушке показалось, что Лиза её услышала, возможно только показалось.
* * *
И это была бы только часть наград. Были еще попытки постирать ее в стиральной машинке, бесконечные химчистки, цветные фломастеры, которые пропитывали всю ее ткань, солнце, которое обжигало ее, когда в комнате не занавешивали шторы, и она лежала под его прямыми лучами, были неуклюжие руки (папы Лизы, когда ему выпадала очередь генеральной уборки), которые пытались взбить ее свалявшийся в нескольких местах пух, много чего было…
Но, самое главное, была Лиза, которая постепенно превращалась из маленькой девочки в красивую женщину, и по-прежнему любила свою подушку. Доверяла ей все свои секреты. Подушка слышала все ее разговоры по телефону, когда она лежала на ней и болтала с подружками, она прижимала подушку к своей груди, когда делала очередную запись в своем дневнике. Даже, когда Лиза впервые занималась с парнем любовью, её растрепанные и слегка влажные волосы лежали на ней, на её любимой подушке. Поэтому, она, как старый солдат, вояка, служила ей верой и правдой, и была этому бесконечно рада…
В тот день, именно эти её мысли прервало мрачное событие, и оно было самым страшным в её долгой жизни.
Лиза, уже двадцати семилетняя женщина, лежала уткнувшись в свою любимую подушку. Казалось бы, вполне привычное положение… За одним исключением: что-то больно обожгло подушку. Словно каленое железо. Проникло в самую середину. Еще никогда подушке не было так больно. Эта боль исходила от Лизы, и передавалась подушке. И подушка это чувствовала, и страдала также, как и маленькая семилетняя девочка с большими карими глазами. Именно такой ее впервые увидела подушка, и именно такой она её себе сейчас и представила. Маленькой девочкой, которая уткнулась личиком в подушку и плакала. И эти слезы больно обжигали подушку. Да, она плакала и раньше, в детстве, но то были другие слезы. В комнату тихо вошел отец.
– Лиза…
Она оторвалась на миг от подушки, оставив на ней мокрое пятно.
– Папа, почему? Я не могу, нет, я не хочу в это верить…
– Лиза, дочка…
– Папа!..
Она вновь укуталась в самое нутро подушки и зарыдала еще громче, содрогаясь плечами.
Отец осторожно сел на край кровати и провел ладонью по волосам дочери. По его щекам тоже катились слезы. Они стекали по небритой щеке и падали на подушку. А она чувствовала каждую слезинку, они как тяжелые удары, врезались в ее ткань, переворачивая весь пух внутри.
«ЗА СЛЕЗЫ В ПОДУШКУ» -
Эту медаль она бы поменяла на любую другую. Она согласилась бы участвовать в сотнях сражениях на подушках, готова была бы подставлять свои бока под руки реставратора, или под когти любой кошки в округе, но только бы не чувствовать этих горячих, как раскаленная лава, слез.
(– Успокойся, Лиза, не плачь, она сейчас в лучшем мире. Все будет хорошо, поверь.)
– Правда?
Лиза приподняла голову и утерла слезу.
(– Правда.)
На мгновение подушке показалось, что Лиза её услышала, возможно только показалось…
Конец.
