Лада Лузина - 13 женских проблем и способов их решения
Только против самих себя.
Женщина XXI века не равна с мужчиной лишь в одном — в самоощущении. Имеет место чисто генетический рудимент — слишком много тысяч лет наши прекрасные пращурки играли в мире вторые роли. Большинство из нас все еще не может осознать: нам позволено ВСЕ! А феминизм — отнюдь не актуальная проблема, а анахронизм минувших эпох.
И если Мария Арбатова — обладательница «гордого» звания российской феминистки номер один — громко скликает дам на войну за собственные права, то, пардон, это ее возрастные проблемы. Она до сих пор описывает в своих книгах, как в молодости над ней издевались советские гинекологи, а начальство приставало с сексуальными домогательствами.
Я верю. Но исключительно на слово. Поскольку медицина нынче платная и крайне любезная. А спать или нет с шефом ради карьеры, мои подруги обычно решают сами. И еще неизвестно, кто кого соблазняет. За всю свою сознательную жизнь я ни разу не сталкивалась с половой дискриминацией: ни в работе, ни в личной жизни, ни в общественном транспорте. Ну разве что в среде гомосексуалистов!
И теперь, когда мне, увы, не восемнадцать, точно знаю: я — не феминистка. Я представительница нового поколения, которое переросло данное понятие. И генетически. И психологически. Осталось лишь постигнуть лингвистическое значение оного. И тогда, наконец, мы перестанем недоуменно вертеть его в руках, словно «модную» деталь, которую ты никак не можешь приспособить к своему туалету. Феминизм — безнадежное «ретро».
Да, безусловно, в мире по-прежнему существуют мужья, убежденные: их половина должна сидеть дома, стряпать и воспитывать ребятишек. Но я знаю и достаточное количество мужей, сидящих под каблуком у жены. И это вовсе не означает, что у нас в стране грянул матриархат, а лишь то, что мужчина — тряпка. А позиция «над» или «под» — не данность, а свободный выбор каждого из нас!
Да, мы, в отличие от сильного пола, по-прежнему производим на свет потомство. Однако, как свидетельствует демографический кризис в Украине, последнее время высказываем подобное желание катастрофически редко. Правительство в панике. Именно потому, что никто на свете не может нас заставить!
«Не желаете ли вы побороться за женское равноправие?» — по-прежнему спрашивают меня журналисты. Я недоуменно пожимаю плечами. Смешно сражаться за то, что у тебя уже есть. Разве мужчины борются за свободу? Они просто пользуются ею. Им и в голову не придет пробиваться в парламент, чтобы защищать мужские права, — их обычно волнуют права человека. А кстати, зря!
За двадцать веков наши властители так привыкли к доминирующей роли, что до сих пор не могут понять: социально мы стали гораздо независимее их!
Хотим — нянчим дома детей, хотим — выдвигаем свою кандидатуру на пост Президента Украины. Хотим — зарабатываем деньги, не хотим — возмущенно требуем, чтобы муж приносил их в дом. Можем томно ждать, пока кавалер поднесет зажигалку к твоей сигарете, и сами дать ему прикурить. Скромно выглядывать из-за плеча мужчины или рваться грудью на амбразуру. Носить брюки или юбку…
Подумайте, разве у них есть подобное право выбора?
То-то и оно…
Современная дама заняла чрезвычайно хитрую стратегическую позицию. У нее есть возможность кокетливо заявить: «Ну я же женщина!» и пользоваться всеми вытекающими отсюда поблажками. Так же как, гордо отрезав: «Я личность!», вести себя с мужчиной на равных. И ни в том ни в другом случае он ничего не сможет ей возразить.
Оттого-то, когда кавалеры называют меня «хорошей девочкой» и пытаются погладить по голове — я больше не оскорбляюсь. Напротив — опускаю глаза и делаю беззащитный вид.
Ибо в душе ужасно сочувствую им — загнанным в угол, — у которых даже вариантов нет: «Быть или не быть мужчиной?»
Ах! До чего же они, бедные, с нами не равноправны!
Неужели я шлюха?
Однажды я поразила свою приятельницу в самое сердце, обронив: «Разве ты не шлюха?» (я употребила другое, более звонкое слово, но, так уж и быть, смягчу без того острую тему).
В вопросе моем не было и тени наезда — он был задан милым и дружеским тоном. Просто мне всегда казалось: намного удобней называть вещи их именами, чем врать себе, что твоя зависть — белая, вранье — почти правда, а мужик, чья задница тебе приглянулась, — твоя инфернальная страсть…
Но, по всей видимости, моей приятельнице так никогда не казалось. Она задумалась и начала рассуждать вслух: «Если у меня есть любовник, с которым я сплю. И бывший любовник, с которым я сплю иногда. И муж… Что ж это, получается, я действительно шлюха?» «Нуда, — ответила я. — А тебе никогда не приходило это в голову?». «Нет», — честно сказала она, и вид у нее сделался страшно несчастным.
Когда-то, будучи незамужними теоретичками, мы сцепились с моей подругой в споре «Можно ли нам изменять нашим мужьям?». «Нет, — утверждала я, — зачем вообще идти замуж, если меня тянет бегать на сторону? Или оставайся свободной и бегай туда-сюда сколько хочешь, или иди в загс, но тогда уж не изменяй». «Но почему нельзя? — недоумевала она. — Если муж не узнает, он не расстроится.
А кого-то на стороне я осчастливлю, дам ему любовь, тепло, суперсекс. Что же в этом плохого?»
Не буду приводить мой длинный ответ — то тема другой статьи. Ее вопрос поразил меня куда больше. «То есть как это что? — заморгала глазами я. — Ты правда не понимаешь?»
Тут надо прибавить, что моя подружка была самой честной из всех. Периодически, например в понедельник, она прямо заявляла: «Да, я, конечно, типичная б…» (то есть шлюха). Что отнюдь не мешало ей ближе к пятнице доказывать мне: она — хорошая девочка. И сие вопиющее противоречие — не ее эксклюзив. Оно — лишь отражение нынешней морали и нравственности, двойственной, спорной, мятущейся, меняющей мнение в зависимости от ситуации, дня недели и темы ток-шоу и попросту неспособной предоставить нам хоть какие-нибудь конкретные правила.
Изменять мужу плохо? Ну, вроде бы да… Но если замужняя героиня кинокартины влюбляется в героя, вскипает от страсти, как чайник, и бросается во все тяжкие, мы обеляем ее. Изменять по любви — уже хорошо. А плоха уже не измена, а ханжеская мораль!
Примерно так же рассуждала моя приятельница. Она любила мужа (по-своему), любила (по-своему) бывшего любовника, при виде третьего ее просто трясло. И с точки зрения современных «лав стори», все ее поступки были оправданными, не омраченными «плохо»… Аккурат до тех пор, пока она не осознала, что спит одновременно с тремя, и не напоролась на логический вывод: «Что ж это, получается, я действительно шлюха?»
В моем романе «Киевские ведьмы. Выстрел в Опере» одна из героинь попадает в 1911 год, где законы о чести жестки, как корсет. «Забеременела — лезь в петлю, потому что аборт спокойно сделать нельзя. Раз с мужиком переспала — иди на панель. Ушла от мужа — бросайся под поезд, как Анна Каренина. Женщины рабы вашей чести…», — возмущается она.
Но, немного подумав, изрекает: «По их меркам, все наши барышни — проститутки! Все спят с кем попало. И это не мешает им считаться порядочными. У меня было больше 29… Но по нашим понятиям, я не шлюха. Так, слегка легкомысленная… За это мы и боролись: за наше право на проституцию?»
Вот палка о двух концах, обоюдоострая. С одной стороны, возможность сделать аборт освобождает от рабства. Заявление «это любовь» — от ответственности. Кодекс чести нынешней дамы сомнителен настолько, что во избежание путаницы само понятие «честь» практически вычеркнуто из лексикона. Никто давно не размахивает ею, как флагом. Над миром реют иные стяги: «Классный секс», «Роковая страсть», «Обязательно переспите до свадьбы, иначе как вы узнаете, подойдете ли вы…» Девственность и целомудренность вызывает насмешки даже у мужчин!
Не мудрено, что мы недоуменно вопрошаем: «А что такого дурного в измене? Если двоим хорошо в постели, как это может быть плохо? Если у нас классный секс, какая разница, как его зовут?» Ведь шоу-бизнес, кино, романы, телепрограммы заранее оправдывают любой наш поступок! Нам точно загодя подстилают соломку под все места, дабы падать было не больно…
И все-таки стоит озвучить вопрос «Разве я не шлюха?» — мы падаем и недоуменно трем ушибленное место. Поскольку — вот любопытно! — признавать, что ты б…, все же не хочется. Хочется переспать с двумя сотнями, сделать десять абортов, напиваться и отправляться в постель с первым встреченным мачо — и оставаться хорошей девочкой. Но не получается.
И вроде каждый твой поступок в отдельности можно легко оправдать, размахивая статьями по психологии, приведя цитаты великих, сюжеты любимых фильмов. Секс, страсть, «женщина имеет право» — мгновенно встанут на нашу защиту, как адвокаты. А логика все равно против нас! Взглянув на свою амурную жизнь через плечо, другого слова не подберешь. Ну, шлюхи мы, шлюхи. Причем узаконенные.
