Джералд Блюм - Психоаналитические теории личности

Внутриутробные сновидения, согласно Фодору, не всегда отражают состояние восторга: жизнь ребенка до рождения — не обязательно сплошное блаженство. Ребенок зависит от количества кислорода и пищевых веществ в крови матери, выведения из ее организма продуктов жизнедеятельности. Множество материнских несчастий способны нанести вред и ослабить организм ребенка перед рождением, являясь причиной начала постнатальной жизни с каким-либо недостатком. Существенную травму развивающемуся плоду наносят интенсивные половые сношения родителей, последствия которых прослеживаются в сновидениях в течение всей жизни.

В целях обоснования пренатальных переживаний Фодор вводит понятие «организмическое сознание», которое представляет глубочайший уровень психики — возможно, самую основу бессознательного. Он пытается отвести обвинения, что из-за отсутствия нервной связи между матерью и ребенком плод не может испытывать невзгоды при страданиях матери (прим. 3). Ключом к дилемме, по его утверждению, являются экспериментальные работы в области телепатии в Университете Дьюка. Фодор считает, что благодаря существованию телепатии легко понять целебное влияние нежных и здоровых чувств матери на психику плода и сходным образом возможно проследить нелюдимость нежеланного ребенка к «психической изоляции» в матке (прим. 4).

РОДОВАЯ ТРАВМА

Фрейд

Согласно Фрейду (23), впервые постулировавшему психологическое значение процесса рождения, организм при рождении переходит из относительно спокойного и мирного окружения в сокрушающую ситуацию. На новорожденного обрушивается поток стимулов, а он не обладает адекватным способом их переработки. Новорожденный не может использовать защитные механизмы, чтобы оградить себя и, следовательно, оказывается перевозбужденным. Эта первая опасная ситуация становится прототипом или моделью для более поздней тревоги. Связующим звеном является «отделение», которое при рождении носит чисто биологический характер, а позднее выражается в психологических и символических формах.

Ранк

Ранк (57) отличается от Фрейда тем, что отводит центральную роль в развитии личности родовой травме. Он рассматривает рождение как глубочайший шок на физиологическом и психологическом уровнях. Этот шок создает резервуар тревоги, порции которой освобождаются на протяжении всей жизни. Причина любых неврозов состоит в сильной тревоге при рождении, поздняя тревога может быть интерпретирована в ракурсе родовой тревоги — не просто как модели, а в качестве первоисточника. Отделение от матери представляет первичную травму, и последующие отделения любого рода приобретают травматическое качество. Например, кормление подразумевает отделение от груди, страх кастрации означает отделение пениса. Младенец действительно сознает отделение при рождении и формирует визуальный образ. Доказательством служит ужас перед женскими гениталиями, происхождение которого прослеживается к визуальным впечатлениям, полученным при рождении.

Согласно Ранку, любое наслаждение имеет в качестве конечной цели воссоздание внутриутробного первичного блаженства, рая, утраченного при рождении. Наибольшее удовольствие достигается посредством сексуального акта, который представляет собой символическое воссоединение с матерью. В сексуальном акте мужчина идентифицирует себя с пенисом и словно возвращается в материнскую матку, тогда как женщина получает удовольствие, идентифицируясь с ее собственным неродившимся ребенком. Препятствием к удовлетворению служит родовая тревога, сигналящая об опасности возвращения в материнское лоно.

Ответ Фрейда Ранку

Фрейд не согласен с Ранком по поводу значимости родовой травмы в происхождении неврозов. В своей книге «Проблема тревоги» он утверждает (23, с. 95-96):

«Особое подчеркивание важности родовой травмы не оставляет простора для обоснованного анализа этиологической роли конституциональных факторов. Если допустить, что влияние родовой травмы преломляется через особенности индивидуального реагирования, то значение родовой травмы окажется второстепенным. Что определяет, разовьется ли невроз, остается неизвестным. Не выполнено исследований, определенно доказывающих, что развитие неврозов связано с трудными или затяжными родами, неизвестно даже, страдают ли такие дети в раннем детстве большей нервозностью, чем остальные. Я не думаю, что значение родовой травмы в происхождении основных неврозов можно считать доказанным».

Фрейд также отрицает психологическое значение родовой травмы в следующем пассаже (23, с. 73):

«Что представляется «опасностью»? Акт родов является объективно опасным для жизни... Но психологически он вообще не имеет значения. Опасность родов не несет психологического содержания... Плод не знает ничего, кроме обеспокоенности в экономии нарциссического либидо. Огромное количество раздражений подавляет его; ряд органов увеличивают катексис. Что во всем этом может быть обозначено как «опасная ситуация»?.. Не имеется доказательств, что у ребенка сохраняется что-либо кроме тактильных ощущений и общего чувства от процесса рождения (вопреки предположению Ранка о визуальных впечатлениях)... Внутриутробный период и раннее детство формируются в непрерывность, простирающуюся намного дальше, чем может показаться при сосредоточении на акте родов».

Гринейкр

Гринейкр пытается примирить Фрейда и Ранка, заявляя, что противоречия между ними по вопросу о родовой травме не являются непреодолимыми. Она не согласна с Фрейдом, что позиция Ранка автоматически исключает возможное влияние конституциональных факторов. Гринейкр считает, что в процессе родов очень вероятно взаимодействие между конституциональными, или наследственными, и случайными факторами. Более того, если мы предположим, как делает Фрейд, что родовая травма достаточно значима, чтобы служить прототипом тревоги, тогда тяжесть травмы в большей степени может сказываться на последующей тревоге, чем он допускает. Что касается критических замечаний Фрейда относительно приписывания родам весомого психологического содержания, то Гринейкр предлагает воспользоваться ее формулировкой реакции, предвосхищающей тревогу, что изложено выше. В итоге, правильная точка зрения на влияние родовой травмы, по мнению Гринейкр, находится между позициями двух исследователей; влияние травмы не столь велико, как постулирует Ранк, и не столь незначительно, как полагает Фрейд.

Фодор

Фодор, как мы видели, подчеркивает первостепенное значение внутриутробного опыта и родовой травмы в развитии личности. Переход от пренатальной жизни к постнатальной является, по его мнению, испытанием, сравнимым по серьезности со смертью. Фодор утверждает, что страх смерти фактически возникает при рождении; оба события по сути подобны и в бессознательном обозначаются взаимозаменяемыми символами. Травматический опыт рождения настолько ужасен, что природа позаботилась о вытеснении его из детской памяти. Многие символы пережитого при родах страха универсальны и могут быть сразу опознаны. Наиболее распространенные фантазии сновидений, в которых родовая травма заявляет о себе, следующие: ползание через узкие отверстия; врастание в землю, погружение в грязь или песок; раздавливание и сжатие; утопление; засасывание водоворотом или утаскивание крабами, акулами, крокодилами; страх быть проглоченным дикими животными или монстрами; кошмары удушения или захоронения заживо; фобии увечья или смерти.

В качестве резюме Фодор предлагает положения, которые он называет четырьмя принципами пренатальной психологии:

1. В повседневной жизни роды являются травматичными почти в каждом случае.

2. Продолжительным родам сопутствуют большая родовая травма и более серьезные психические осложнения.

3. Интенсивность родовой травмы пропорциональна повреждениям, которые ребенок получает во время родов или сразу после появления на свет.

4. Любовь и забота о ребенке непосредственно после родов играют решающую роль в уменьшении длительности и интенсивности посттравматического синдрома (прим. 5).

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Среди психоаналитиков Гринейкр и Фодор конкретно изучали влияние пренатальной среды на развитие личности. Во многом их взгляды совпадают, хотя имеются и расхождения. Оба исследователя подчеркивают важность пренатального периода в формировании личности, выражают согласие в том, что временами пренатальные условия бывают травматичными. Причину дискомфорта они усматривают во внешнем мире. Гринейкр отмечает беспокойство плода от громких звуков; Фодор говорит о пагубном влиянии интенсивных половых сношений родителей. Наиболее существенное различие рассматриваемых подходов — в описании механизмов воздействия и характере доказательств. Гринейкр говорит о прообразе тревоги, возникающем просто на рефлекторном уровне посредством условнорефлекторной связи; Фодор обращается к содержательному психологическому анализу и вводит понятие «организмическое сознание», благодаря которому возможна телепатическая связь между матерью и плодом. В качестве доказательства Гринейкр использует клинические и экспериментальные наблюдения за активностью плода. Фодор обосновывает свои взгляды интерпретацией сновидений, собственных и рассказанных больными, — так называемых «пренатальных сновидений».