Гуманистическая психотерапия: Рационально-эмоциональный подход - Альберт Эллис
Т.: Нет.
П.: В этой игре нужно бросать 5 кубиков.
Т.: Ну...
П.: Вы бросаете все 5 одновременно.
Т.: Ну...
П.: Могут выпасть одинаковые грани, или все по порядку, или разные.
Т.: Так
И.: Вы их разбрасываете и смотрите, как они упали.
Т.: Да?
И.: И я, м-м, я стал предсказывать, когда у Сьюзан или у меня получалась та ил и иная комбинация. И так выходило, что иногда выпадало именно то, что я предсказывал. Конечно же, ни я, ни она не запоминали, когда выходило иначе. (Смеется.)
Т.: Естественно.
И.: Да, и, знаете, я чувствовал какой-то мистический, волшебный, фатальный, м-м, страх. И я думаю, что со мной происходит то же самое и во многих других случаях.
Т.: Да, верно. Ощущение кубиков, как будто «Я могу управлять этими кубиками. Смотрите, я сделал то, что никто другой не может!».
П. (смеется): Верно.
Т.: И так на самом деле думают игроки: «Если я выиграю этот забег, значит, я сделал это».
П.: Каким-то образом заставил лошадь бежать быстрее!
Т.: Да, верно. И это волшебство.
П.: Волшебство моей, м-м, воли.
Т.: Да, и это хорошо, что ты это понимаешь. Но есть еще один волшебный элемент в этой боязни самолетов. Ты не только говоришь что-то типа: «Должно быть, у меня достаточно власти над этим самолетом и т. д., чтобы дать ему упасть или нет». Но ты говоришь: «Если я погибну (допустим, что это действительно произошло), это будет ужасно для меня».
П.: Да.
Т.: Но только для них. И, конечно, это не будет ужасно для тебя.
П.: Это смешно.
Т.: Да, это был бы конец твоей жизни. Но ты бы этого не знал. Ты смотришь на себя, как если бы ты был жив и мертв одновременно.
П.: М-м...
Т.: Ты, действительно, размышляешь каким-то чудесным образом. Я бы не был полностью мертв. Я бы знал, что я мертв. И я бы видел и слышал, как страдают мои жена и дети.
П.: М-м...
Т.: Но это неправда! Возможно, они бы страдали.
П.: Да.
Т.: Но тебя бы там не было. Так что...
П.: Возможно, они бы не слишком горевали.
Т.: Верно... Верно, возможно она нашла бы работу и повторно вышла бы замуж или что-то вроде того. Но, конечно, действительно волшебная вещь — это слово должен. Я должен быть способен управлял, тем самолетом и контролировать их счастье, и т. д. Я должен быть Иисусом Христом или Иеговой.
И. (Невнятно.)
Т.: Что?
И.: Тот, кто ходит по воде, старший или что-то в этом роде.
Т.: Верно, верно. Но это полный абсурд. И как тебе быть с такими иррациональными идеями, как «Я должен уметь управлять своей судьбой!», «Это была бы ужасная катастрофа, если бы я умер!», и т. д. И как ты будешь бороться с этим, противиться этому? С — это следствие 1В — твоих иррациональных убеждений. И как ты будешь противиться этим иррациональным убеждениям?
Помнится, я чувствовал, что все хорошо, хотя был немного разочарован из-за того, что начал разговор о его магическом видении себя мертвым и живым одновременно. Не так давно я поднимал эту тему с некоторыми из своих предыдущих пациентов, которые испытывали сильный страх смерти, и большинство из них быстро, иногда удивительно быстро, понимали, что думают о себе как об «умершем», но в то же время и как о живом человеке, осознавая и переживая эмоции по поводу своей смерти. Мне хотелось увидеть, удастся ли ему понять это. Казалось, он понял, но, на мой взгляд, воспринимал это слишком легкомысленно. Так что я чувствовал и удовлетворение, и разочарование. Тем не менее, я решил вернуться к разговору, который он сам начал — об иррациональных, магических идеях о его смерти во время авиакатастрофы, и показать ему, как точно они подходят к моей А-В-С-Е) модели рационально-эмоциональной психотерапии. Используя эту модель, он может быстро победить свои саморазрушающие идеи, изменить их и перестать испытывать тревогу. Я был доволен, поскольку казалось, что он начинает понимать эту модель и сможет правильно применить ее, чтобы помочь себе.
П.: Ну, я сопротивлялся, м-м, я думаю, я иногда успешно делал это на прошлой неделе.
Т.: Как?
П.: Я... Мы пошли в парк, который находится недалеко от нашего дома. На 63-й улице есть небольшая детская площадка. И там, м-м, стоят большие качели. Да, они поставили большие качели в небольшом парке для маленьких детей и...
Т.: Ну...
П.: И на качелях качались дети постарше. И, м-м, пару лет назад я видел, как ребенок разбился на качелях. И... что интересно, на этой неделе я увидел, что это закончилось. В любом случае, я всегда переживаю за детей, когда хожу туда. Они хотят качаться на больших качелях. И, конечно, я не могу просто сидеть на скамейке и читать. Я всегда волнуюсь, что их может ударить этими качелями или произойдет что-нибудь еще. И такое может быть. И мое волнение, действительно, небеспричинно и разумно.
Т.: О, да, это может случиться.
П.: Это могло случиться.
Т.: Но каким образом ты заставил себя воспринимать все спокойнее?
П.: Ну, я сказал... Прежде всего, я взял кое-что почитать. И я сказал: «Эй, ты просто не можешь находиться везде сразу. Это смехотворно. Во-первых, ты не обладаешь такими силами, чтобы предотвратить что-то, что может случиться с другим человеком». И...
Т.: Верно.
П.: И, во-вторых, дети каждый день ходят гулять в этот парк со своей матерью, и они играют достаточно осторожно и, кажется, вполне способны позаботиться о себе. А если они не могут и ударятся, значит, ударятся. И я пойду и помогу им, и успокою, и, м-м, сделаю все что потребуется.
Т.: Правильно.
П.: Если что-то произойдет, м-м, я... И я обнаружил, что полностью погружен и сконцентрирован на чтении и я...
Т.: Хорошо.
П.: И я отвлекся от чтения только тогда, когда Сьюзан предложила купить мороженого или еще что-нибудь.
Т.: Хорошо. Но есть еще две вещи, которые ты мог бы сделать вдобавок ко всему этому — и ты сделал все правильно. Ты мог сказать следующее: «Эй, если бы я попытался уберечь их, прекратив их развлечение, я оказал бы им сомнительную помощь в приобретении жизненного опыта».
П.: Да. Ну, и я, я сам ощущал это много раз, я понимаю, насколько нелепо волноваться из-за этого и не давать
