Наталья Гришина - Психология конфликта
Чем ближе к «ситуационному» полюсу, тем больше конфликты вызваны факторами самой ситуации (и меньшую роль играют индивидуальные особенности людей). И наоборот, чем ближе к «личностному» полюсу, тем большее значение приобретает «человеческий» фактор (и меньшее – «объективные» особенности ситуации).
Большинство конфликтных ситуаций, однако, возникают как в результате наличия «объективного» конфликтогенного начала во внешних условиях ситуации, позволяющих увидеть в ней конфликт, так и вследствие индивидуальных особенностей людей, «видящих» в ней конфликт.
«Объективные» факторы определения ситуации
Объективными мы обычно называем те обстоятельства, которые считаем независимыми от себя. В контексте нашего обсуждения в качестве объективных факторов, обусловливающих наше восприятие ситуации и ее определение, выступают особенности самой этой ситуации, которые на уровне «общечеловеческого» измерения вызывают однотипные реакции у людей.
Уже отмечалось, что чем более очевидны, выражены характеристики самой ситуации, тем меньше возможностей она оставляет для индивидуальной ее оценки, тем более типовые реакции вызывает. «Чем более субъективно значимо событие (например, за счет осознания его опасности) и чем более определенным оно является для субъекта (например, за счет интенсивности воздействия), тем больше вклад этого воздействия в актуализацию программы активного поведения» (Китаев-Смык, 1983, с. 70).
В теоретических разработках это свойство ситуации часто обозначается как «сила». «Сильные» ситуации более жестко и однозначно детерминируют поведение участников взаимодействия, «слабые» допускают большую свободу в ее интерпретации и, следовательно, избираемых стратегиях поведения. К самым «сильным» в этом смысле ситуациям относятся любые экстремальные ситуации. Достаточно вспомнить психологические описания паники или другие проявления толпы, а также, например, многочисленные данные о влиянии на агрессивность поведения людей экстремальных факторов окружающей среды.
То, что сами ситуации могут «навязывать» свое «определение», легко проиллюстрировать примерами из повседневного опыта. Несколько человек, образуя вереницу, стоят в затылок друг другу лицом по направлению к какой-то двери или окну. Что это за ситуация? Задавая этот вопрос студентам во время занятий, я ни разу не видела затруднений или ошибок в ответе – конечно, это очередь. В комнате большого размера симметрично расставлены столы, за ними сидят молодые люди лицом к одной из стен этой комнаты, на которой висит доска. Перед ней стоит человек и, обращаясь к присутствующим, что-то рассказывает. Это занятие, лекция, урок. Каким образом мы узнаем, что это за ситуация? По разнообразным признакам, в которые входят и особенности пространства, и особенности расположения в нем людей, и особенности их поведения и т. д. А теперь представьте себе – психологи легко поймут этот пример, – что в этой аудитории проводится социально-психологический тренинг, в соответствии с чем ее пространство организовано иначе: убраны столы, люди сидят либо парами или небольшими группами, либо образуют общий круг. Человеку, незнакомому со спецификой подобных занятий и случайно заглянувшему в эту аудиторию, уже трудно будет ответить на вопрос, что это за ситуация.
Общее в нашем реагировании связано с тем, что наши знания-представления о ситуациях могут быть в большей или меньшей степени типичными, совпадающими с аналогичными знаниями-представлениями о ситуациях других людей. Это «надындивидуальное» представление обычно называют «разделяемым» знанием. (Именно предположение о некотором обязательном «разделяемом» знании, общем в восприятии ситуаций, делает возможным использование психологией разнообразных методов диагностики личности через выявление индивидуальных способов восприятия ситуаций и их сопоставление с нормативными, например в клинической диагностике личностных отклонений. Многие психологические тесты, например рисуночный тест Розенцвейга, направлены на решение именно этой задачи.)
Согласно А. Шюцу, «обыденный здравый смысл несет в себе черты коллективно разделяемого опыта, у части людей создается понимание общества и той действительности, в которой мы живем, посредством общих категорий культуры. Поэтому такое понимание не только является принадлежащим отдельному индивиду, но свидетельствует о компетентном понимании у этого индивида как участника определенного культурного круга» (Бекк-Виклунд, 1992, с. 79). МакКолл предлагает различать общее знание, требующееся отдельному индивиду для участия в коммуникации, и разделяемое знание, необходимое для эффективности взаимной коммуникации (McCall, 1987, р. 71).
«Надындивидуальные» представления о ситуациях, отражающие реалии повседневной жизни людей, были проиллюстрированы в исследовании Фюрн-хама, где было показано, что ситуация сама по себе содержит определенные возможности для индивида, может быть релевантна одним и нерелевантна другим его целям. В ходе процедуры исследования субъектам было необходимо передать кому-то сообщение или, наоборот, выслушать кого-то, другими словами, осуществить коммуникацию определенного рода, например, «убедить коллегу помочь вам в важном проекте», «выслушать знакомого, который переживает разрыв дружеских отношений», «сообщить кому-то, кого вы знаете, о смерти кого-то из его родителей» и др. Для этого им предлагался набор ситуаций («позавтракать вдвоем в маленьком спокойном ресторане», «позвонить человеку из дома» и др.).
Результаты исследования показали, что люди предпочитают вполне определенные типы ситуаций для достижения той или иной цели, т. е. считают одни типы ситуаций подходящими и уместными для одних целей, а другие нет. Значит, по мнению автора, «они имеют ясную идею норм, ограничений и преимуществ определенных социальных ситуаций для получения или передачи информации» (Argyle, Furnham, Graham, 1981, p. 111–112).
Таким образом, наше представление о социальных ситуациях взаимодействия содержит общее «коллективно разделяемое» знание, позволяющее людям приходить к согласию относительно характера ситуации.
Применительно к конфликтам это означает, что представления людей о конфликтах (так же как и о любых других ситуациях) наряду с индивидуальным, личным компонентом, содержат и общее, разделяемое с другими знание. Социальная ситуация за счет своих собственных характеристик может соответствовать общим, «разделяемым» представлениям о конфликтах и, следовательно, определяться как конфликтная большим числом людей, вызывая у них типичные реакции.
Групповые факторы определения ситуации
Наша принадлежность к определенному социальному и культурному слою объективно оказывает влияние на то, «в каких наиболее типичных стрессовых или конфликтных ситуациях мы оказываемся, а также как мы справляемся с ними» (Хьелл, Зиглер, 1997, с. 31).
Даже психоаналитики с их приверженностью к преимущественно интрапсихическому объяснению конфликтов человека по мере отхода от ортодоксального психоанализа обращаются к культурным факторам их возникновения. Хорни что хотя «судьбой отдельного человека является иметь деспотическую или „жертвующую собой ради детей“ мать, но тот или иной тип матерей определяется данными культурными условиями» (Хорни, 1993, с. 8)....Тот факт, что большинству людей в данной культуре приходится сталкиваться с теми же самыми проблемами, наводит на мысль, что эти проблемы порождены специфическими жизненными условиями, существующими в данной культуре.
К.Хорни
Тема «культурного» происхождения проблем человека далее становится ведущей у многих психологов. Мэй на примере анализа появляющихся у невротиков проблем показывает их изменение во времени. Пациентов Фрейда с их сексуальными проблемами сменили невротики с повышенной агрессивностью. Тридцатые – начало сороковых годов были отмечены появлением у пациентов тревоги как общей черты характера. Сменившая ее проблема идентичности уступила место переживаниям людьми чувства апатии, связанной с утратой или обесцениванием смысловых основ существования. Мэй, правда с понятными сомнениями, но все же упоминает точку зрения, в соответствии с которой в наше время слово «невроз» должно быть заменено на «соционоз» (Мэй, 1997, с. 19–23)
...В наше время человек, раздираемый психологическими страстями, несет себе бремя сотрясающих его эпоху конфликтов.
Р. Мэй
В рамках интеракционистской традиции выполнено немало исследований, основанных на том предположении, что индивиды, живущие или функционирующие в условиях, гомогенных по значимым физическим, биологическим, социальным, культурным характеристикам, будут в определенной степени разделять общие представления о мире и проявлять сходство в восприятии общих ситуаций (Stokols, 1981). Это справедливо для индивидов, принадлежащих к одной и той же культуре, к одной и той же субкультуре, к одной и той же рабочей группе, к одной и той же паре и т. д. (Magnusson, 1981, р. 28).
