Юрий Щербатых - Семь смертных грехов, или Психология порока для верующих и неверующих
Вот что пишет про отношение граждан империи к Веспасиану римский историк Светоний: «Единственное, в чем его упрекали справедливо, это сребролюбие. Мало того, что он взыскивал недоимки, прощенные Гальбою, наложил новые тяжелые подати, увеличил и подчас даже удвоил дань с провинций, – он открыто занимался такими делами, каких стыдился бы и частный человек. Он скупал вещи только затем, чтобы потом распродать их с выгодой; он без колебания продавал должности соискателям и оправдания подсудимым, невинным и виновным, без разбору; самых хищных чиновников, как полагают, он нарочно продвигал на все более высокие места, чтобы дать им нажиться, а потом засудить. Говорили, что он пользуется ими, как губками, сухим дает намокнуть, а мокрое выжимает.
Одни думают, что жаден он был от природы, другие, напротив, полагают, что к поборам и вымогательству он был вынужден крайней скудостью и государственной и императорской казны: в этом он сам признался, когда в самом начале правления заявил, что ему нужно сорок миллиардов сестерциев, чтобы государство стало на ноги. И это кажется тем правдоподобнее, что и худо нажитому он давал наилучшее применение.
Император Веспасиан
Щедр он был ко всем сословиям: сенаторам пополнил их состояния, нуждавшимся консулярам назначил по пятьсот тысяч сестерциев в год, многие города по всей земле отстроил еще лучше после землетрясений и пожаров, о талантах и искусствах обнаруживал величайшую заботу. Латинским и греческим риторам он первый стал выплачивать жалованье из казны по сто тысяч в год; выдающихся поэтов и художников, как, например, восстановителя Колосса и Венеры Косской, он наградил большими подарками; механику, который обещался без больших затрат поднять на Капитолий огромные колонны, он тоже выдал за выдумку хорошую награду. Званые пиры он также устраивал частые и роскошные, чтобы поддержать торговцев съестным. На Сатурналиях он раздавал подарки мужчинам, а в мартовские календы – женщинам. Все же загладить позор былой своей скупости ему не удалось. Александрийцы неизменно называли его селедочником, по прозвищу одного из своих царей, грязного скряги».[128]
Как грех алчности портит людей
Жадность до денег, если она ненасытна, гораздо тягостней нужды, ибо, чем больше растут желания, тем больше потребности они порождают.
ДемокритЧеловек в день должен съедать примерно 1 кг разнообразной пищи, но он не может съесть больше определенного количества без вреда для здоровья. Точно так же дело обстоит и с одеждой. Плохо иметь единственную рубашку, но если их сотня, то утреннее одевание станет проблемой. Когда же человек становится рабом своей алчности, то вся его жизнь превращается в погоню за все новыми и новыми благами, пока раздраженная Фортуна не ставит точку в этом соревновании с самим собой. Поэтому для любого человека очень важно уметь контролировать и ограничивать свои желания, сохраняя господство разума над страстями.
Ниже мы вспомним двух героев российской истории. Первый из них, на самом деле, принес своей стране много пользы, но, подцепив где-то вирус жадности, со временем погиб от этой болезни. Второй герой (я бы даже назвал его «антигероем») прославился тем, что без колебаний мог жертвовать на поле боя сотнями тысяч солдат, а потом виртуозно писать мемуары о своем полководческом таланте. Эти два человека, разделенные двумя столетиями, были очень разными людьми. Но жадность сгубила обоих.
Александр Данилович Меншиков – российский государственный деятель. Российский историк Костомаров пишет, что Меншиков был самым преданным и самым полезным сподвижником Петра I. Его необыкновенная энергия, жажда деятельности и желание сделать больше, чем кто-либо проявилась с самой первой его встречи с царем. Необыкновенная живость характера и служебная верность отличали его среди всех приближенных Петра, но вместе с тем с самого начала у него начала проявляться жадность к деньгам, стремление ко всему, что доставляет богатство и влияние в обществе. Эта неуемная алчность, проявленная во многих моментах жизни Меншикова, была заметна всем и особенно Петру, который с горечью смотрел на проделки своего любимца.
В. И. Суриков. Меншиков в Березове
Начиная с 1713 года Меншиков, уже ставший к этому времени светлейшим князем, непрерывно находился под следствием. Выпутавшись из одной неприглядной истории, он тут же попадал в другую, каждый раз раскаивался, уплачивал штрафы, давал Петру клятву, что больше воровать не будет. Но жадность всякий раз брала свое, и Меншиков никак не мог остановиться, несмотря ни на явную угрозу быть сурово наказанным. Петр был, конечно, в курсе его приобретений и видел все: и роскошный дворец в столице, и его безумно дорогие экипажи, и устраиваемые им приемы, – все свидетельствовало, что фаворит царя воровал. Не отрицал этого и сам Александр Данилович. Будучи уличенным во время следствий, он не отказывался, что брал, но говорил, что казенные деньги брал для себя, а свои деньги расходовал на нужды казны царской; при этом признавался, что брал иногда больше, чем давал. Петр воспитывал его кулаком, своей тростью, наложением штрафов либо домашним арестом, а в случае особо тяжких провинностей – конфискацией части его многочисленных имений. Князь без особого труда вносил в казну десятки или сотни тысяч рублей, чтобы тут же восполнить эту утрату новым воровством – государственных средств.
Взлеты и падения фаворита часто чередовались один с другим, но он не расстраивался, так как был от природы оптимистом и обладал твердостью духа и жизнерадостностью. Возможно, предпоследний плохой поступок, ставший предметом специального расследования, был связан с самовольным захватом земли. После Полтавской битвы Меншиков получил от гетмана Скоропадского город Почеп, но он захватил и много земель дополнительно к этому городу, что вызвало жалобу к царю. В ответ он писал Петру: «Признаюсь перед вашим величеством, что захватил лишнюю землю и оправдаться нечем перед вами». Всякий раз, когда Петру приходилось сталкиваться с очередным воровством своего ближайшего сподвижника, император не мог не вспомнить о всех годах дружбы с ним, но все же Петр часто наказывал своего друга.
После смерти Екатерины I Меншиков стал всемогущим человеком в России. Императору Петру II было всего одиннадцать лет, и князь под предлогом надзора за его воспитанием перевез малолетнего императора в свой дом на Васильевском острове. 13 мая 1727 года Меншиков получил звание генералиссимуса и через это сделался полноправным главой всего русского войска, а уже 25 мая состоялось обручение императора с дочерью – княжной Марией Меншиковой.
Ему, наверное, казалось, что жизнь удалась совершенно, так что мечтать было не о чем: его дочь вот-вот должна была стать императрицей, а он сам – всемогущим регентом при малолетнем императоре. Однако накал страстей придворных интриг был столь силен что расслабляться нельзя было ни на минуту. Так получилось, что князь тяжело заболел, не мог следить за своим нареченным зятем и во всем положился на Остермана. Этот человек давно ненавидел князя и воспользовался болезнью его, настроив императора против Меншикова, всячески наговаривая и клевеща на Александра Даниловича. Молодой император был мальчик ленивый и своенравный, любивший более гулять, портить девок и ездить на охоту, чем учиться и заниматься делом. Ему внушили, что он рожден самодержавным монархом и ему представился случай показать свою власть над Меншиковым, который вскоре сам подставился из-за своей жадности. Петербургские каменщики преподнесли малолетнему императору в подарок 9000 золотых червонцев. Государь, в свою очередь, отправил эти деньги в подарок своей сестре, великой княжне Наталье, но Меншиков, встретивший придворного с червонцами, не удержался и взял у него все золото, сказав: «Государь слишком молод и не знает, как употребить деньги». Утром на другой день, узнавши от сестры, что она денег не получила, Петр спросил у придворного причину, на что тот ответил, что деньги у него взял Меншиков. Император приказал позвать князя и гневно закричал:
– Как вы смели помешать моему придворному исполнить мой приказ?
– Наша казна пуста, – сказал князь, – государство нуждается, и я намерен дать этим деньгам более полезное назначение. Впрочем, если вашему величеству угодно, я не только возвращу эти деньги, но дам вам из своих денег целый миллион.
– Я император, – сказал Петр II и, топнув ногой, добавил: – Приказываю мне повиноваться.
Когда Меншиков снова заболел, Остерман сговорился с Долгорукими (отцом и сыном) и внушил им, что надо устранить князя от государя и разорвать предполагаемый брак императора с дочерью регента. В итоге они добились от Петра, что он решил отстранить князя от всех дел. В качестве одного из доводов ему напомнили, что главным врагом его отца – казненного царевича Алексея – был именно Меншиков. Тогда Петр II приказал не пускать больше князя во дворец и сообщить ему, что он лишается дворянства, всех орденов и ему приказано срочно выехать в свое поместье Раненбург.
