Гельмут Фигдор - Беды развода и пути их преодоления. В помощь родителям и консультантам по вопросам воспитания.

Иногда она приставучая и не понимает границ.

Она с удовольствием слушает музыку Билли Джоеля, играет на фортепьяно, что очень хорошо, но иногда это мешает; она очень веселая, но иногда и очень скучная.

Она слишком худая, не очень красивая, но и не страшненькая.

У нее талант к музыке и она неглупая.

Больше всего она отличается от Симона тем, что не хочет принимать его в свои игры и очень задается.

Она иногда действует на нервы.

Но она в то же время очень милая, смешливая, любит пощекотать и «повалять дурака».

Она не скупая и не слишком экономная, она добрая.

С нею весело.

Она заботливая, ухаживает за Симоном, когда он болеет. Она не позволяет ему делать то, чего нельзя, например, не придерживаться диеты, если та прописана врачом.

От папы отличается она тем, что по утрам не слушает внимательно, что Симон говорит, а только бормочет: «Да, да...», чему Симон обычно рад. Но потом вдруг говорит: «Нет, так нельзя». Зато папа часто меняет свое мнение. Она красивая.

Она не умеет играть ни на ком инструменте, но зато у нее талант убирать и талант любить, и она умеет играть голосом, закатывать глаза и выглядеть совсем по-дурацки; у нее талант развлекаться, слушать, она сообразительна, не ленива и у нее всегда наготове какой-нибудь сюрприз.

Иногда он любит Симона, иногда сердится на него. Он умеет хорошо готовить, но вечно кладет в еду перец целыми горошинами, которые Симон потом раскусывает.

Он может быть очень веселым, шутит за столом.

Он не умеет танцевать.

Он иногда мил, но потом снова отвратителен. Если, например, с ним ссоришься, он ужасно обижается. Он хоть и не кричит, но высмеивает и дразнит. Если, например, Симону суп слишком горяч, он скажет: «Тогда съешь бутерброд!». Симону это обидно. Или, например, когда Симон хочет вызвать у мамы укоры совести и говорит: «Я умру с голоду!», он отвечает: «Ну и умирай!». Это выводит Симона из себя.

Симон ненавидит, когда мама с Петером говорят по-английски, чтобы дети их не понимали. Но потом Симон думает: «Ну и хорошо, так я тоже немного научусь и английскому!». Наверное, они говорят по-английски о своем отпуске, который хотят провести вдвоем, без детей; или когда дети мешают и Петер не хочет, чтобы они вмешивались в разговор.

Порой Симону все же кажется, что Петер любит его и Сузи. Но иногда, особенно когда они ссорятся, Симон в этом не уверен.

Мама любит Петера, потому что она находит его симпатичным и умным. Симон тоже считает Петера умным...

Петер обращает на Симона меньше внимания, чем папа.

Он с удовольствием ездит на велосипеде, он приветлив, бывает очень добр и умеет оказывать влияние.

Собственно, Петер завоевал у Симона уже довольно большие симпатии.

Он добрый, милый, но может и сердиться, но потом он опять веселый и радостный, иногда растерянный – в общем, в нем есть все.

Он сердится, когда не делают то, чего он хочет, особенно, когда он ссорится с Соней, своей подругой. Например, когда она защищает детей. Но они быстро мирятся.

Для папы очень важно, чтобы дети дружили между собой и не слишком ссорились.

К Симону папа относится по-другому, чем Петер. Петер не знает так много о Симоне, как папа, но то, что он узнает, он запоминает. Например, когда Симон родился. Однажды папа в разговоре со знакомыми спросил Симона: «Послушай, когда ты родился?». «В 1982-м!» – ответил Симон, смеясь. Он знал, что у папы был тогда стресс, и он на него не сердится. Но Вальтер не верит, что Симон тогда правда не обиделся.

Папа отличается от мамы в первую очередь тем, что он мужчина, а мама – женщина. Поэтому Симон больше берет пример с папы, чем с мамы. У мамы он учится спокойствию, у папы – веселью. Мама быстро расстраивается и плачет, папа тоже иногда грустный, но он это не так часто показывает. А еще он выдерживает не смеяться, когда его щекочут.

«Это выглядит так, – заключает Вальтер, – будто папа, потому что он мужчина, сильнее мамы. Но я думаю, что ты часто переживаешь за папу и тебе его жаль».

Об этом Симон не хочет ничего слышать. Он делает вид, будто Вальтер ничего не сказал, поигрывает с мячиком настольного тенниса и игрушечными монетками. Но внезапно у него прорывается: «Да, мне страшно за него, я боюсь, что он может умереть, попасть в автомобильную катастрофу, что у него могут быть денежные неприятности из-за слишком высокой квартплаты. Иногда я боюсь и за маму, тоже из-за денег, например, когда она покупает себе новое платье. Но за нее я боюсь не так сильно, как за папу».

Эти страхи обычно посещают Симона, когда он остается один. Он боится также, что папа сильно переживает из-за того, что так редко видит Симона.

Симон сочиняет:

Суд предлагает закончить кризис.

Вальтер помогает ему и получается следующий стишок:

Суд предлагает закончить кризис, противников повесить немедленно. Никакого помилования! Их обоих не жаль.

Вальтер и Симон начинают фантазировать о грехах этих «обоих». Их преступление – убийство: они застрелили судью, после того как тот сказал, что их обоих не жаль.

Соня любит Симона и Симон ее тоже любит. Но они слишком часто ссорятся с папой, потому что она защищает Симона и Сузи.

Глава 11

Пришло лето. Кое-что изменилось к этому времени. Симон чувствует себя по-настоящему хорошо. Прежде всего это касается ссор или, вернее, споров с мамой, то есть его при этих ссорах больше не одолевает несносное чувство вины, которое он испытывал раньше. И с Петером они тоже лучше понимают друг друга. Но что особенно радует, дома он уже совсем не мочится по ночам в постель. И он с большей охотой приходит к Вальтеру.

Вальтер обращает внимание Симона на то, что их отношения становятся очень похожи на отношения Симона и Петера. «Мы оба были для тебя чуждыми, пришельцами из другого мира, мы оба, на твой взгляд, состояли в союзничестве с мамой, желая избавиться от папы и отучить тебя писаться в постель. Между тем, ты "открыл" нас обоих: с одной стороны, ты понял, что терапия приносит тебе что-то хорошее, а с другой, – Петер стал твоим другом, похожим на отца. Раньше мы были для тебя врагами, но ты научился использовать нас в своих интересах».

Симон видит все это точно так же. Ему хочется еще раз послушать историю, которую мы написали вместе с Вальтером, я читаю ему ее. Во время чтения Симону приходят в голову некоторые добавления. Он находит, что проблемы других детей, о которых рассказал ему Вальтер (упомянутые во второй главе), очень похожи на его историю. Но теперь он уверен, что это не он виноват в разводе: «Они оба сами ругались, и это не моя вина!!!» – подчеркивает он.

К описанию Сузи он добавляет, что ужасно сильно любит ее и что они сейчас понимают друг друга намного лучше.

Потом он обращает внимание на то, как много в этой истории противоречий: то он чувствует одно, потом снова что-то другое, и другие в его глазах тоже – то такие, то эдакие.

«Это нормально! – говорит Вальтер, – такова жизнь, таковы люди, такова человеческая душа. Нам хочется так много! И у нас есть разные желания, которые противоречат друг другу. Мы можем одного и того же человека любить и ненавидеть, мы можем стыдиться себя, а потом сразу снова гордиться собой, мы, как и все люди, имеем свои сильные и слабые стороны, можно быть совсем большим, а потом снова совсем маленьким и так далее. Это часто бывает трудно, но не следует приходить в отчаяние оттого, что в нас живет несколько "я", как, например, в тебе живут Симон и Саша».

Глава 12

Однажды Симон/Саша пришел очень возбужденный и закричал Гельмуту/Вальтеру: «Случилось что-то замечательное... мама и Петер женятся!».

И он рассказал, как он счастлив от этого и у него уже есть идея, что он подарит им на свадьбу: это должен быть красивый камень, как символ крепости, чтобы их брак держался вечно!

Во время следующего сеттинга, это было как раз перед летними каникулами, Саша и Гельмут отправились покупать камень.

Часть 2. ИСТОРИЯ САШИ

* * *

 После лета Саша чувствует себя хорошо и считает, что в ходе терапии с Гельмутом он уже переработал все свои проблемы. Но тут было нечто, что все же не давало нам полностью успокоиться: хоть Саша дома уже давно не мочился в постель, но зато время от времени в Зальцбурге, когда он бывал у папы...

«Итак, должно быть ещё что-то, из-за чего ты ломаешь голову, – говорит Гельмут, – может быть, нам следует продолжить нашу историю?»

Саша Согласен. Гельмут собирается начать: «Симон в Зальцбурге». Но Саша говорит: «Нам не нужно больше называть меня другим именем. Напишем: "Саша"! Потому что это я такой, а никто другой. И тебя мы назовем сейчас тоже Гельмут, а никакой не Вальтер».