Любовь, которая убивает. Истории женщин, перешедших черту (СИ) - Моц Анна
Лиллиан пострадала от партнера и пошла на убийство, а ведь раньше и предположить не могла, что ее доведут до такого страшного поступка. Стыд и стигма вокруг роли жертвы такого насилия помешали ей обратиться за помощью, раскрыть жуткие секреты и, возможно, предотвратить фатальный исход. Инцест и совращение Эмбер извратили ее сексуальные чувства. Она стала искать утешение и удовлетворение в насилии над детьми. Эмбер делала и отправляла откровенные фотографии детей партнеру, которого боялась потерять. Фото были одновременно подарками и данью. В обоих случаях женщины были и жертвами, и преступницами.
Сосредоточение внимания исключительно на катастрофических последствиях женского насилия – это не просто тривиализация. Это еще и подход, отрицающий суровую реальность женоненавистничества и распространенности насилия над женщинами и девочками. Ни одна из жестоких женщин, которых я знаю, не стала такой внезапно. Любая из них была продуктом общества, которое слишком легко предает женщин, слишком часто потворствует их обидчикам и слишком стремительно осуждает тех, кто не соответствует его стереотипным представлениям о женственности. Лишь заменив тягу порочить на инстинкт заботиться и защищать, мы создадим более справедливое и безопасное для женщин общество. Так мы не дадим многим из них стать сначала жертвами, а затем и виновницами насилия. Если же жестокие женщины останутся в нашем коллективном сознании лишь как жуткие портреты рядом с таблоидными заголовками, то не надо удивляться, что их преступления продолжат находиться в тени, а их потенциальные жертвы – в опасности. Посмотрите, как широко распространенное отрицание того, что женщины могут совершать насилие над детьми, скрывало Долорес, Грейс и Эмбер – и их жертв. Все изменилось, только когда вскрылись факты причинения серьезного вреда.
Эти истории тяжелые и неприятные, но мы можем и должны извлечь из них уроки. Мы, как общество, должны признать реальность психических заболеваний, а также материнского отчаяния и агрессии. Мы должны научиться лучше распознавать, как женщин и девочек совращают и подвергают насилию, еще до того, как они сами станут преступницами. В этом случае мы станем лучше обучать сотрудников социальных служб и сфер здравоохранения, образования и правосудия выявлять людей в зоне риска. Но для этого нужно отбросить сентиментальные и идеализированные представления о женственности и материнстве. Надо признать, что женское насилие существует, понять, откуда оно берется, и увидеть, что от него можно вылечить. Только так можно надеяться на изменение общественных установок и поддержать женщин, которые иначе остаются без помощи. Уметь выявлять признаки насилия и жестокого обращения чрезвычайно важно и нужно. По поведению детей, приходящих в школу с синяками, можно распознать пренебрежение или агрессию родителей. А женщины с повреждениями зубов, которые отгораживаются от друзей и семьи, резко меняют внешний вид и привычки, а также перестают появляться на работе, могут быть жертвами домашнего насилия, но боятся об этом рассказать. Вместо этого они, как Лиллиан, переполняются стыдом и винят себя до тех пор, пока не оказываются не в состоянии это выносить.
Поддержка и защита жертв жестокого обращения еще до того, как они сами станут его виновницами, были важной частью моей работы вне психотерапии. Вместе с коллегами из систем здравоохранения и уголовного правосудия я выступала за улучшение условий содержания женщин в тюрьмах: создание терапевтических пространств, организацию комнат матери и ребенка, проведение культурно-специфических практик и предоставление доступа к свежему воздуху. А еще мы поощряли инициативы, уводящие женщин подальше от тюрьмы и помогающие бывшим заключенным обрести работу и стабильность. И в этой работе, и в психотерапевтической меня мотивировали и вдохновляли личные истории женщин, которых я встречала: то, как они боролись, и то, как многие из них достигли своего рода обновления.
Я часто вспоминаю, как Скай научилась сдерживать желание навредить собственному телу и обрела свой голос иначе: стала писать и размышлять над нашими беседами. Я думаю о том, как Саффир научилась контролировать гнев и фокусироваться на потребностях сыновей, а еще о болезненном пути, который прошла Грейс. Она признала вред, который нанесла дочери, и освободила их обеих из порочного круга, где жестокое обращение стало синонимом заботы. Выиграть эти битвы было вовсе не легко. Этим женщинам потребовалась огромная смелость, чтобы признать ментальные проблемы и нанесение вреда – как себе, так и детям. И то, что такие потрясающие преобразования возможны, внушает мне надежду и подтверждает цель моей работы. Боль и неуверенность, которые могут сопровождать психотерапевтический процесс, окупаются: пациентка вырастает в женщину, способную вернуть контроль над своей жизнью и восстановить стабильность. Наблюдать за тем, как эти женщины развиваются и переходят к самопознанию от жестокости как единственной формы коммуникации, просто чудесно. Обратимся к истории Скай. Незадолго до освобождения из тюрьмы она взглянула на кожу, которую безжалостно изуродовала, и сказала: «Я поняла, что мои шрамы – это мои непролитые слезы». На одном из последних наших сеансов она наконец смогла заплакать – это был знак перемен, самопознания и доверия. Путь к такому моменту порой занимает годы, и я часто беспокоюсь, что он никогда не наступит. Но когда это все-таки происходит, я получаю очередное напоминание, зачем занимаюсь своей работой. Чтобы помочь женщинам испытать (некоторым – впервые), что значит жить вне тени насилия.
Благодарности
На то, как я думаю и пишу, повлияла работа многих друзей и коллег по судебной психотерапии. Отдельно хочется отметить Гвен Эдшед, Энн Айегбуси, Джеймса Гиллигана, покойную Джилл Макголи, Эстелу Уэллдон и Джессику Якли. Близкие друзья и коллеги побудили меня показать свое недовольство несправедливостью и постараться изменить жизнь женщин, заключенных в тюрьму, – реальную и метафорическую. Выражаю благодарность Фатиме Алькантара, Стиву Энглси, Керри Бекли, Джулии Блэзделл, Джоанне Баррелл, Джеки Крэссати, Максин Деннис, Элеаноре Феллоус, Мэгги Фишман, Шарлотте Фокс-Уэбер, Кристи Питфилд, Шейле Редферн, Ифтаху Решеффу, Бенджамину Россу, Ане Сауме, Джулии Тартаковер, Кейт Томпсон и Сью Торп. Благодарю за сотрудничество и дружбу Сири Хустведт, чью обратную связь и поддержку на последних этапах работы сложно переоценить. В процессе написания книги меня подбадривали и другие близкие друзья, особенно Дэнни Брант, Джин и Лори Баррелл, Тед Колман, Кристиан Дэвид, Шон и Маолиоса Хэнд, Мелисса Миджен, Пол и Элли Монтгомери, а также Филлис и Элайза Вайнер. Обсуждения и споры по поводу природы насилия и реакции на него, особенно когда дело касается женщин, сформировали мои взгляды и усилили желание привлечь внимание общественности к опыту девушек, чьи истории часто замалчиваются.
Будет нелегко перечислить всех коллег и друзей из отделения «Здоровье и правосудие» фонда NHS Foundation Trust в Центральном и Северо-Западном Лондоне, команду Women’s Policy Criminal Justice Team, экспертную группу по вопросам женщин при Министерстве юстиции и сотрудников тюрьмы Бронзфилд, но я хотела бы сказать им спасибо за поддержку проекта и жизненно важную работу. Особую благодарность выражаю Саре Аллен, Эмили Банье, Кайли Холден, Луизе Минчин, Кристин Моррисон, Мишель О’Салливан, Вики Робинсон, Кейти Треуик и Яну Уайтсайду, а также творческой и увлеченной команде Safer Custody. Спасибо Люси Болдуин, Лоре Декруз, Джой Доал, Джуд Келман, баронессе Хелене Кеннеди, Каролине Логан, Кейт Парадин и Лоре Сибом за вдохновение, которое дарит их приверженность преобразованию служб для женщин в системе уголовного правосудия.
Я очень благодарна редакторам издательства Weidenfeld & Nicolson, а в особенности Дженни Лорд, Мэдди Прайс и Клариссе Сазерленд, а также Адаму Гонтлетту из Peters Fraser and Dunlop и Вики Уилсон из Knopf. Их заинтересованность, предложения и вера в книгу бесценны.
