Михаил Шойфет - Нераскрытые тайны гипноза

Чародей из Бюзанси

Цель науки — благоденствие человечества…

Будучи богатым человеком, Арман мог бы, как другие офицеры, изнывающие от провинциальной скуки, играть в карты, волочиться за юбками и предаваться кутежам, но вместо этого он увлеченно врачевал страждущих. К одной из главных потребностей его души следует отнести бескорыстное служение людям. Арман отличался редкой филантропией, бесплатно производил модное тогда магнетическое лечение. Кроме того, он затрачивал много собственных средств на лекарства и питание больных. Современники называли Пюисегюра «чародей из Бюзанси».

В мае 1784 года, возвратившись после месмеровских курсов с женой и дочерью двух с половиной лет в свое родовое поместье Бюзанси, он только об одном и думает, как бы поскорее перейти от туманных теорий своего учителя, которых как военный не любил, непосредственно к делу. Хотя армейская служба отнимала много времени, тем не менее он находил возможность заниматься лечением больных.

Полковая артиллерия, которой командовал Пюисегюр, располагалась в Страсбурге. Арман только что отметил свое 33-летие в кругу однополчан и отправился в свое имение Бюзанси. Отпускного времени было достаточно, и он занялся любимым делом — целительством. Для этой цели в замке специально был оборудован физический кабинет.

Необходимо сказать несколько слов и о характере маркиза, иначе его желание исцелять неверно будет истолковано. О его душевном складе можно судить по его письмам — других свидетельств, к сожалению, история не сохранила. В письме к одному из слушателей месмеровских курсов Пюисегюр пишет: «Не могу сдержаться, чтобы не описать тебе мои опыты от 8—20 марта, которыми я постоянно занимаюсь в своем имении. Я так возбужден, что почти замечтался и чувствую потребность в отдыхе. Думаю облегчить себя, написав тому, кто может меня понять… О, как я желал бы, чтобы все, занимающиеся подобно мне животным магнетизмом, могли хладнокровно взвешивать и подвергать оценке поразительные результаты наших наблюдений! Следуя примеру Месмера, необходимо спокойствие. Надо владеть собой. При этом нужно большое усилие воли, чтобы не потерять голову, следуя за чрезвычайными и благодетельными результатами, которых при посредстве магнетизма можно добиться с честным сердцем и любовью к добру. У меня кружится голова от удовольствия видеть то, что я произвожу. Но перейдем к фактам.

В течение 10-дневного отдыха в деревне я занимался только своим садом. Случайно я зашел к управляющему. У его дочери болели зубы до сумасшествия. Я спросил шутя, хочет ли она, чтобы я ее вылечил. Она согласилась, и я начал ее магнетизировать. Едва прошло 10 минут, как она сказала, что боль прошла. На другой день таким же способом и одинаково легко я избавил от зубной боли жену моего сторожа. Этот маленький успех побудил меня испытать, не смогу ли я помочь молодому человеку 17 лет, который заболел третьего дня лихорадкой, сопровождавшейся сильной головной болью. Я начал магнетизировать его. Но в течение целого дня мне не удавалось облегчить его страдания. Только вчера утром успокоилась головная боль. Однако после моего ухода возвратилась снова. Только вечером мне удалось его замагнетизировать. Но ночь он провел тревожно. Сегодня утром я вновь его успокоил. Ну, просто хоть не отходи от него. Когда он просыпается, а меня нет, то боль появляется вновь. Следовало замагнетизировать его на более продолжительное время, но я боялся уйти, не пробудив его.

А вот девушке 26 лет, страдающей лихорадкой уже несколько месяцев и болями в желудке и голове, а также болезнью почек, я быстро помог. Она сейчас же почувствовала облегчение. Признаюсь, я вне себя от радости, что могу делать столько добра. Я мог бы опасаться только за собственное здоровье, так как живу чрезмерно интенсивно, если можно так выразиться… Теперь о главном. Одному крестьянину…» Далее продолжим за Пюисегюра и вместе с его пациентом «пройдем сквозь холодную гладь зеркала и окажемся в стране чудес, где все так знакомо и близко и вместе с тем так странно и необычно…».

Ошеломляющее открытие

Наиболее ценный вклад в дело прогресса был произведен на основе случайных событий, т. е. событий, не вызванных преднамеренно.

Рождению нового часто сопутствует случай. Ньютон увидел, как падает яблоко. Джеймс Уатт наблюдал за чайником. Рентген спутал фотографические пластинки. Но все эти люди были достаточно хорошо подготовлены, чтобы из своих наблюдений сделать идущие далеко вперед выводы. Пюисегюр был военным, но даже если бы он был крупным физиологом, это ничего бы не изменило. Он встретился с проблемой, которая и при сегодняшнем уровне науки не покорилась ученым, не открыла своих секретов.

Великий романист Бальзак говорил, что «нужны совершенно исключительные обстоятельства, чтобы имя ученого попало из науки в историю», однако открытие искусственно вызванного сомнамбулизма произошло при весьма прозаических обстоятельствах. 4 мая 1784 года пациентом Пюисегюра оказался 23-летний местный пастух Виктор Расе, предки которого из поколения в поколение служили в поместье Пюисегюров. В течение четырех дней этот крестьянин метался в кровати. У него был жар. Он харкал кровью, чувствовал боль в боку — словом, страдал от воспаления легких. Каким-то образом прослышав о чудодейственном лечении Пюисегюра, он через свою сестру обратился к нему за помощью.

В отличие от других пациентов магнетизирование Виктора произошло неожиданно быстро и не по правилам, известным Пюисегюру. И это в первый момент его обескуражило. Дело в том, что способы и приемы магнетизации с незапамятных времен не отличались разнообразием. Это были прикосновения (наложение рук на больное место или голову), поглаживания или пассы. До использования в практике словесного внушения было еще очень далеко. Из предыдущей главы мы знаем, что в эпоху Месмера в результате этих бесхитростных манипуляций нередко возникали припадки, называемые исцеляющими кризами.

Событие выдающегося для науки значения проходило буднично. Проделав порцию пассов, Пюисегюр ждал появления криза. Но, увы, не криз привычный наступил, а произошло нечто другое: стоявший столбом Виктор с ходу впал в состояние, напоминающее по внешней картине сон. Однако это был очень странный сон. Глаза Виктора глубоко закатились, лицо окаменело, а тело приобрело восковую гибкость. Оно настолько сильно прогнулось назад, что другой давно бы упал. Опасаясь, что пациент, не приведи господи, ушибется, Пюисегюр поспешил придать телу вертикальное положение. Это ему удалось, хотя потребовалось приложить немалые усилия. И не потому, что Виктор сопротивлялся, просто мышцы его отчего-то одеревенели. Когда же Пюисегюр вернул тело в исходное положение, оно снова застыло, как скульптура. Едва успев отдышаться от этого сюрприза, Пюисегюр решил полюбопытствовать. Он поочередно изменял позицию руки, предплечья, кисти, пальцев. Удивительно, они без видимого напряжения удерживались в самых причудливых положениях. «Хорошенькое начало, — пронеслось в голове у Пюисегюра. — Ни о чем подобном мне до сих пор слышать не приходилось».

Не понимая, что происходит с пациентом, маркиз не на шутку встревожился. «Лучше всего прекратить лечение», — решил он. Но как это сделать, он не знал. Сначала попробовал трясти застывшую «скульптуру». Но тщетно. Виктор никак не реагировал. Вспомнив, что в чувство приводят уколами иглы, маркиз решил попробовать. Иголки под рукой не оказалось, пришлось идти в дальнюю комнату. Вернувшись, он застал «скульптуру» в том же положении. Единственной новостью была муха, удобно расположившаяся на щеке чудесным образом одеревеневшего Виктора. Сначала осторожно, затем все сильнее и сильнее Пюисегюр колол пастуха иголкой, но он оставался бесчувственным. «Что делать?» — лихорадочно думал Пюисегюр. Из стоявшего рядом комода он достал нюхательные капли с резким запахом. Но и это обычно эффективное при обморочных состояниях средство не вывело пациента из пугающего оцепенения. Пюисегюра удивило, что на все предпринимаемые им меры Виктор никак не реагировал — ни жестом, ни мимикой. Не мог же маркиз тогда знать, что нечувствительность является атрибутом состояния, в которое впал его пациент.

Нет нужды описывать, насколько Пюисегюр был озадачен непредсказуемо развивавшимися событиями. Он уже отчаялся чего-нибудь добиться, как совершенно спонтанно пришло решение. Зычным голосом военного, как принято на плацу, он приказал «скульптуре»: «Встать!» Можно только вообразить, каково было изумление маркиза, когда застывшее изваяние резко поднялось, будто все это время только и ожидало команды. Почувствовав уверенность, Пюисегюр отдал следующее распоряжение: «Марш!» Виктор пошел, послушный воле отдавшего приказ. Вид уверенно передвигавшегося пастуха был таков, будто он вовсе и не спит, а, прищурив глаза, просто валяет дурака.