Дэвид Майерс - Социальная психология. Интенсивный курс.
Группомыслие
Наблюдаются ли социально-психологические феномены, рассматриваемые нами в 3-й части, в таких ответственных группах, как правление корпорации или кабинет министров? Имеет ли там место самооправдание? Пристрастие к игре в свою пользу? Встречается ли конформизм и отказ от разногласий? Приводит ли принятие личных обязательств к сопротивлению изменениям? К групповой поляризации? Социальный психолог Ирвинг Джанис (Irving Janis, 1971, 1982а) заинтересовался тем, помогут ли эти феномены объяснить удачные и неудачные групповые решения, принятые в недавнем прошлом американскими президентами и их советниками. До этого он проанализировал процедуры принятия решений, приведших к полному провалу.
- Пирл-Харбор. В течение нескольких недель перед атакой Пирл-Харбора, которая произошла в декабре 1941 года и вовлекла США во Вторую мировую войну, военное командование на Гавайях постоянно получало информацию о том, что японцы готовятся нанести Соединенным Штатам удар где-то на Тихом океане. Затем военная разведка потеряла радиоконтакт с японскими авианосцами, которые направились прямо к Гавайям. Авиационный поиск мог бы обнаружить противника или, по крайней мере, обеспечить раннее предупреждение. Но благодушно настроенные командиры были против таких предосторожностей. В результате тревогу объявили только тогда, когда на практически беззащитную базу уже началась атака, что привело к гибели 18 кораблей, 170 самолетов и потерям в 3700 человек.
- Фиаско в заливе Свиней. В 1961 году президент Кеннеди и его советники попытались свергнуть Фиделя Кастро, забросив на Кубу 1400 кубинских эмигрантов, прошедших спецподготовку в ЦРУ. Почти все десантники сразу же были перебиты или взяты в плен. Тем самым престижу США был нанесен большой урон, а Куба еще более сблизилась с Советским Союзом. Узнав о результатах вторжения, Кеннеди вслух удивился: «Как мы могли быть так глупы?»
- Война во Вьетнаме. С 1964 по 1967 год президент Линдон Джонсон и его политические советники из «Группы ленча по вторникам» наращивали военные действия во Вьетнаме, предполагая, что американские бомбардировки, обработка лесов дефолиантами и тактика «найти и уничтожить» будут одобрены населением Южного Вьетнама, а правительство Северного Вьетнама окажется вынуждено сесть за стол мирных переговоров. Они продолжали эскалацию войны, несмотря на предупреждения со стороны правительственных разведывательных служб и почти всех союзников США. В результате бедствия войны унесли жизни 46 500 американцев и свыше 1 миллиона вьетнамцев, президент лишился своего кресла в Белом Доме, а огромная нехватка бюджетных средств усугубила инфляцию 70-х годов.
Джанис предположил, что столь грубые ошибки были вызваны стремлением людей, принимающих решения, подавить свое несогласие в интересах групповой гармонии. Он назвал это группомыслием. [Неологизм, часто встречающийся без перевода в отечественной специальной литературе. Поскольку сам Джанис признавал, что к введению этого термина его подтолкнул Джордж Оруэлл со своим знаменитым «двоемыслием», трактовка «groupthink» как «группомыслие» кажется наиболее точным и богатым ассоциациями вариантом перевода.]
Обычно при работе в команде поддержка товарищей повышает производительность (Mullen Copper, 1994). Кроме того, «командный дух» улучшает моральный климат. Но когда принимаются решения, за проявленную солидарность иногда приходится очень дорого расплачиваться. Джанис предположил, что почва, на которой произрастает группомыслие,- это дружеская сплоченность группы, ее относительная изоляция от людей, высказывающих противоположные мнения, и сильный лидер, отчетливо дающий понять, какое решение ему по душе. При планировании злополучного вторжения на Кубу только что избранный президент Кеннеди и его советники сильно прониклись «чувством локтя». Критические доводы всячески подавлялись или замалчивались, и вскоре президент собственноручно подписал приказ о вторжении.
Симптомы группомыслия
Изучая исторические архивы и мемуары наблюдателей и участников событий, Джанис выявил восемь симптомов группомыслия. Эти симптомы являются следствием коллективных попыток избавиться от диссонанса, возникающего в тех случаях, когда члены группы, сталкиваясь с угрозой разногласий, пытаются защитить свои позитивные групповые чувства (Turner others, 1992, 1994). Первые два симптома группомыслия ведут к тому, что члены группы переоценивают свои возможности и права.
- Иллюзия неуязвимости. Все исследованные Джанисом группы проявляли излишний оптимизм, который не позволял им видеть признаки приближающейся опасности. Узнав, что радиоконтакт с японскими авианосцами потерян, адмирал Киммел, старший морской офицер на базе Пирл-Харбор, пошутил, что японцы, наверное, огибают сейчас мыс Алмазная Голова в Гонолулу. Так оно и было, но шутка адмирала перечеркнула всякую возможность рассматривать эту идею всерьез.
- Никем не оспариваемая вера в нравственность действий группы. Члены группы верят в неотъемлемо присущую им добродетель и отвергают любые попытки обсуждения, насколько этичны и нравственны их поступки. Члены группы Кеннеди знали, что у его советника Артура Шлезингера-младшего и сенатора Уильяма Фулбрайта имеются некие сомнения морального характера относительно вторжения в маленькую соседнюю страну. Однако группа никогда не затрагивала эту тему на своих обсуждениях.
Как показывают два следующих симптома группомыслия, члены группы становятся «интеллектуально глухими»:
- Рационализация. При принятии решений группа ограничивает свой выбор коллективными оправданиями принятого ими варианта. «Группа ленча по вторникам» во главе с президентом Джонсоном гораздо больше времени тратила на рационализацию (объяснение и оправдание) своих решений продолжать войну, чем на их обдумывание и пересмотр. Каждая инициатива превращалась в акцию по самозащите и самооправданию.
- Стереотипный взгляд на противника. Завязшие в болоте группомыслия члены группы рассматривают своих противников либо как неисправимых злодеев, с которыми невозможно вести переговоры, либо как слишком слабых и неразумных, чтобы защитить себя от планируемых действий. Группа Кеннеди убедила себя в том, что армия Кастро настолько слаба, а его поддержка в народе так призрачна, что одна-единственная бригада сможет легко свергнуть режим.
И наконец, как показывают следующие симптомы, группы страдают от давления, приводящего к единомыслию:
- Давление конформизма. Тем, кто выказывает сомнения относительно идей и планов группы, ее члены дают отпор, иногда даже прибегая не к аргументам, а просто к насмешкам, задевающим личность. Однажды, когда Билл Мойерс, помощник президента Джонсона, пришел на совещание, президент огорошил его приветствием: «А вот наконец-то появился и наш министр Прекратите-Бомбить». Большинство людей, столкнувшись с такими насмешками, быстро перестраиваются.
- Самоцензура. Так как разногласия зачастую дискомфортны, в группе поддерживается видимость консенсуса, ее члены предпочитают скрывать или отбрасывать свои опасения. В месяцы, последовавшие за вторжением на Кубу, Артур Шлезингер (Arthur Schlesinger, 1965, p. 255) упрекал себя «за то, что молчал во время решающих обсуждений в совещательной комнате, хотя чувство вины смягчалось пониманием того, что все мои высказывания "против" не принесли бы мне ничего, кроме репутации "зануды"».
- Иллюзия единомыслия. Самоцензура и конформизм не дают нарушить консенсус, создающий иллюзию единомыслия. Более того, кажущееся всеобщее согласие подтверждает правильность группового решения. Видимость консенсуса явно присутствовала в трех рассмотренных нами провалах и еще многих других, случавшихся и ранее, и позже. Альберт Шпеер (Albert Speer, 1971), советник Адольфа Гитлера, описывает сложившуюся вокруг фюрера атмосферу как такую, где конформизм подавлял любую попытку уклониться в сторону. Отсутствие разногласий создавало иллюзию единомыслия.
В нормальных условиях люди, поворачивающиеся спиной к реальности, быстро приходят в себя благодаря насмешкам и критике со стороны окружающих, которые свидетельствуют об утрате ими правильного положения. В третьем рейхе никто не мог тебя поправить - особенно тех, кто принадлежал к «ближнему кругу». Напротив, любой самообман только приумножался, как в кривом зеркале, постепенно превращаясь в бесчисленное повторение уже созданного мира фантастических грез, не имеющего ничего общего с жестоким миром реальности. В тех зеркалах я уже не мог разглядеть ничего, кроме собственного, многократно воспроизведенного лица. Никакие внешние факторы не нарушали единообразия сотен застывших лиц, каждое из которых было моим (р. 379).
