Алексей Леонтьев - Основы психолингвистики
Леонтьев А.А. Психология общения. Тарту, 1974.
Леонтьев А.А. Психологическая сущность «психологической войны»//Актуальные проблемы методики лекционной пропаганды в условиях обострения идеологической борьбы. Таллин, 1983.
Леонтьев А.А. Язык пропаганды: социально-психологический аспект. Обзор//Язык как средство идеологического воздействия: Сборник обзоров. М.: Изд. ИНИОН, 1983. а .
Леонтьев А.А. На экране – человек//Человек в кадре: Материалы научно-практической конференции. М., 1990.
Леонтьев А.А. Психология общения. Изд.2. М., 1997.
Леонтьев А.А ., Шахнарович А.М ., Сорокин Ю.А ., Дергачева Л.А. Психологические аспекты восприятия рекламы и пути повышения ее эффективности//Общая и прикладная психолингвистика. М., 1973.
Леонтьев А.А. , Сорокин Ю.А ., Тарасов Е.Ф. , Шахнарович А.М. Некоторые проблемы психологии телевидения//Телевидение и дети. М., 1976.
Леонтьев А.Н. Некоторые психологические вопросы воздействия на личность//Проблемы научного коммунизма. Вып.2. М., 1968.
Материалы II симпозиума по психолингвистике. М., 1968.
Материалы III Всесоюзного симпозиума по психолингвистике. М., 1970.
Материалы IV Всесоюзного симпозиума по психолингвистике и теории коммуникации. М., 1972.
Минеева С.А. О некоторых экспериментальных исследованиях публичной речи за рубежом//Общая и прикладная психолингвистика. М., 1973.
Петренко В.Ф. , Митина О.В. Психосемантический анализ динамики общественного сознания (на материале политического менталитета). Смоленск, 1997.
Пруха Я. Теория речевой деятельности и исследование массовой коммуникации//Основы теории речевой деятельности. М., 1974.
Психолингвистические проблемы массовой коммуникации. М., 1974.
Речевое воздействие. Проблемы прикладной психолингвистики. М., 1972.
Рубакин Н.А. Тайна успешной пропаганды//Речевое воздействие. Проблемы прикладной психолингвистики. М., 1972.
Рубакин Н.А. Психология читателя и книги. М., 1977.
Смысловое восприятие речевого сообщения (в условиях массовой коммуникации). М., 1976.
Спивак Д.Л. Лингвистика измененных состояний сознания. Л., 1986.
Тарасов Е.Ф. Место речевого общения в коммуникативном общении//Национально-культурная специфика речевого поведения. М., 1977.
Тарасов Е.Ф. Роль эмоционально-эстетической организации речевого сообщения в массовой коммуникации//Эмоциональное воздействие массовой коммуникации: педагогические проблемы. М., 1978.
Тарасов Е.Ф. К построению теории речевой коммуникации//Теоретические и прикладные проблемы речевого общения. М., 1979.
Тарасов Е.Ф. Психологические и психолингвистические проблемы речевого воздействия//Речевое воздействие: психологические и психолингвистические проблемы. М., 1986.
Тарасов Е.Ф. , Сорокин Ю.А ., Бгажноков Б.Х. Массовая коммуникация как социальное общение (радио и телевидение)//Язык и массовая коммуникация: социолингвистическое исследование. М., 1984.
Тарасов Е.Ф. , Школьник Л.С. Социально-символическая регуляция поведения собеседника//Национально-культурная специфика речевого поведения. М., 1977.
Черепанова И. Дом колдуньи. Язык творческого Бессознательного. М., 1996.
Шафир Я. Очерки психологии читателя. М.; Л., 1927.
Шерковин Ю.А. Психологические проблемы массовых информационных процессов. М., 1973.
Школьник Л.С. Некоторые психолингвистические проблемы речевого воздействия. Автореф. дисс. … канд. психол. наук. М., 1976.
Школьник Л.С. , Тарасов Е.Ф. Язык улицы. М., 1977.
Эмоциональное воздействие массовой коммуникации: педагогические проблемы. М., 1978.
Якубинский Л.П. Ленин о «революционной фразе» и смежных явлениях//Печать и революция, № 3. 1926.
Часть 5. Тенденции в современной психолингвистике
Глава 17. Психолингвистика и образ мира
Мы уже говорили выше, что в психологии все большую популярность получает понятие предметного значения, разрабатывавшееся (иногда под другими названиями) многими крупными психологами современности – от Л.С.Выготского до Дж.Брунера и лидера западногерманской марксистской психологии К.Хольцкампа. Это понятие сейчас обретает новую жизнь в связи с активизацией исследований по функциональной асимметрии полушарий коры головного мозга. Неразрывность предметного значения с вербальным (при всей их психологической специфике) очевидна, и проблематика когнитивной психолингвистики все больше становится ориентированной не только и не столько на вербальные, сколько на предметные значения, ставя задачей синтезировать психолингвистическую теорию слова (знака) и психологическую теорию осмысленного образа. Если вслед за А.Н.Леонтьевым ( А.Н.Леонтьев , 1983) ввести понятие образа мира, то как раз предметные значения и являются теми «кирпичиками», из которых этот образ строится.
Образ мира, как он понимается сегодня психологами, – это отображение в психике человека предметного мира, опосредствованное предметными значениями и соответствующими когнитивными схемами и поддающееся сознательной рефлексии.
Мир презентирован отдельному человеку через систему предметных значений, как бы наложенных на восприятие этого мира. Человек не «номинирует» чувственные образы предметов – предметные значения суть компонент этих образов, то, что их цементирует для человека, то, что делает возможным само существование этих образов.
Наиболее непосредственная ситуация встречи человека с миром – это непрекращающееся движение сознания в актуально воспринимаемом образе мира. Каждый из нас, воспринимая мир через образ мира, постоянно переносит светлое поле внимания с одного предмета на другой. Таким образом, в нашем образе мира, а вернее в том его ситуативном фрагменте, с которым мы в данный момент имеем дело, все время «высвечивается» отдельный предмет, а затем внимание и сознание переключается на другой – и так без конца. Но это непрерывное переключение сознания с одного предмета на другой предполагает одновременно переход предмета (его означенного образа) с одного уровня осознанности на другой. В моем сознании сосуществует то, что является объектом актуального осознания, и то, что находится на уровне сознательного контроля. Таким образом, движение сознания в образе мира имеет не планиметрический, а стереометрический характер. Сознание имеет глубину. Образ мира многомерен, как многомерен сам мир.
Но образ мира может быть не включенным в непосредственное восприятие мира, а полностью рефлексивным, отделенным от нашего действия в мире, в частности восприятия. Такой образ мира может быть ситуативным, т.е.фрагментарным, – например, так может обстоять дело при работе памяти или воображения. Но он может быть и внеситуативным, глобальным: тогда это образ целостного мира, своего рода схема мироздания. Такой образ мира в собственном смысле всегда осознан, рефлексивен, но глубина его осмысления, уровень рефлексии могут быть различными. Предельный уровень такой рефлексии соответствует научному и философскому осмыслению мира.
Если в первом случае мы имеем дело с непосредственным сознанием мира, то во втором – это теоретическое сознание разного рода, свободное от связанности с реальным восприятием.
Одним из первых, кто четко выразил их различие, был Михаил Михайлович Бахтин. Это его известная концепция «большого» и «малого» мира.
«Мир, где действительно протекает, свершается поступок, – единый и единственный мир, конкретно переживаемый: видимый, слышимый, осязаемый и мыслимый, весь проникнутый эмоционально-волевыми тонами утвержденной целостной значимости....
…В соотнесении с моим единственным местом активного исхождения в мире все мыслимые пространственные и временные отношения приобретают ценностный центр, слагаются вокруг него в некоторое устойчивое конкретное архитектоническое целое – возможное единство становится действительной единственностью…
Если я отвлекусь от этого центра исхождения моей единственной причастности бытию, причем не только от содержательной определенности ее (пространственно-временной и т.п.), но и от эмоционально-волевой утвержденности ее, неизбежно разложится конкретная единственность и нудительная действительность мира, он распадется на абстрактно-общие, только возможные моменты и отношения, могущие быть сведенными к такому же только возможному, абстрактно-общему единству. Конкретная архитектоника переживаемого мира заменится не-временным и не-пространственным, и не-ценностным систематическим единством абстрактно-общих моментов…» ( Бахтин , 1986, с.511 – 512).
