Ромена Августова - Говори! Ты это можешь
Спектакль они вспоминали год и рвались сходить на него еще раз.
Идеальный вариант, осуществить который редко кому удается, — заранее прочесть книгу, посмотреть мультфильм или спектакль, с которыми вы собираетесь познакомить ребенка. В этом случае вы сможете разработать план предварительных действий, подготовить малыша к тому, что ему предстоит увидеть, и, следовательно, поможете ему обдумать, запомнить и понять увиденное.
То же самое можно сказать о походах в лес, цирк, зоопарк, уголок Дурова. Никто не требует от вас, чтобы вы докучали ребенку бесконечными разъяснениями и поучениями. Он не должен замечать, что вы его учите. Пусть не отдает себе в этом отчета — ведь вы пришли развлекаться, а не учиться. Но наша кабинетная наука должна теснейшим образом переплетаться с тем, что ребенок видит вокруг себя в жизни.
Ваня никогда не ошибется, увидев воробья, дятла, ворону, сову на логопедической карточке, Но если точно такой же — пестренький, с красной головкой и крепким клювом хорошо знакомый дятел возникнет на двери, куда мы проецируем слайды, он запросто может обозвать его совой.
Стоит нам перенести действие в другую, плоскость, переместить предмет в иную обстановку — и ребенок теряется. К удивлению окружающих, он не узнаёт то, что, казалось бы, давно известно.
Вот мы с Колей вытаскиваем из сундучка карточки, и он должен назвать изображенное на них животное, птицу, цветок и т. д. Карточек около двухсот. Коля называет мне не только хорошо знакомых кота и собаку, но и таких экзотических животных, как муравьед и доисторический динозавр — память у Коли превосходная. Я снимаю со шкафа коробку, в ней богатейшая коллекция: жирафы, слоны, лошадки, индюки, куры. «Коленька, кто это?» — спрашиваю я, доставая игрушечного верблюда и предвкушая радость узнавания. «Петух!» — отвечает Коля. А ведь мы так долго рассматривали рога и копыта, гребешки и когти, усы, горбы, хобот, полоски и пятна на шкурах. Он уверенно отвечал на вопросы типа: «Что есть у верблюда, чего нет ни у кого? А у слона? А для чего слону хобот? А зачем корове рога?» Куда же все девалось?
Какие прекрасные интерьеры мы создавали, наклеивая на картинку в книжке вырезанные из рекламных проспектов диваны и кресла, «расставляя» на столах вазы с цветами, чашки, чайники, и самовары! Мы «увешивали» стены крошечными портретами, на диванах располагали подушки, скатерть украшали орнаментом и бахромой. И вот я спрашиваю Веру: «Что у тебя в комнате висит на стене?» — «Кресло?» — бойко отвечает Вера. Лицо ее мамы вытягивается, на нем я ясно читаю: «Неужели все напрасно? Неужели все так и останется?» Но уже через 2–3 минуты и Коля, и Вера определяют все правильно.
Мгновенно осознать и переключиться, оценить новую ситуацию они пока не в состоянии. Это надо тренировать. И потому всякий раз я сравниваю, сопоставляю, провожу «параллели и перпендикуляры». «Видишь, у дедушки в книжке на подоконнике цветы. А у нас с тобой что? Какая на дедушке обувь? Лапти. А Виталик в чем пришел? У девочки на картинке длинная коса, а у Фионы сзади — хвостик с бантиком. А у тебя есть полоски на одежде? А у Ромены? Покажи, как Буратино на листике сидит. А как он сидит у Мальвины за столом?» И т. д. и т. п. сто раз на дню.
Если есть возможность показать ребенку раковины («сколько раковин цветистых, сколько рыбок золотистых»— читаем мы в книжке), перстень («достань, слышь, перстень царь-девицы»), веер — все это тут же демонстрируется. У нас имеются «золотая» подушка («А что еще золотое?» — «У мамы зуб спереди»), серебряная туфелька, разноцветные стеклянные шарики, перышки всех цветов, очень красивые пуговицы, хрустальное яичко, чучело маленького крокодила и огромная муха откуда-то из тропического леса. Бабушка же Коли, «Лиди Михална», демонстрировала ему пилу и грабли, за которыми не поленилась сходить в сарай, когда мама читала ребенку книжку из деревенской жизни. Одно дело в книге, другое — в реальной действительности. Иные размеры, иные масштабы, иные соотношения. Книжные представления должны быть тесно связаны с тем, что окружает ребенка в жизни.
Именно поэтому, сидя на спектакле рядом с ребенком, я обращаю его внимание и на корону короля, и на мантию, и на мостик, и на подушку с бахромой — хорошо знакомые предметы, которыми люди пользуются в разных ситуациях. Ребенок может не узнать их, смотреть и не видеть. И тем более не отдавать себе отчета в том, зачем и для чего тем или иным способом этими предметами манипулируют в этом спектакле. Если не проработать с ними заранее содержание спектакля, они не поймут взаимоотношений героев, не смогут уследить за перипетиями сюжета, их внимание привлекут лишь отдельные динамичные эпизоды. Если нормальному ребенку гораздо интересней спектакль, в котором его ждут всевозможные неожиданности, то ребенок с синдромом Дауна предпочитает уже знакомый сюжет.
Мы основательно проработали книгу, и Ваня К. хорошо знает почему Карабас-Барабас так интересуется ключиком и чего можно ожидать от парочки негодяев — Кота и Лисы. Вот почему он реагирует так живо и непосредственно.
Вместе с ним мы смотрим мультфильм «Маугли». Я осторожно, коротко комментирую происходящее на экране. В следующий раз по собственной инициативе Ваня принимается комментировать его сам. Всматривается, вслушивается, вдумывается.
Глава XIV
Каким он будет, ваш ребенок
Я уверена в том, что возможность органического развития, так же как и любого нормального человека, заложена природой и в ребенка с синдромом Дауна. Мне хочется также верить, что интеллектуальное его развитие имеет значительные перспективы. Важно дать этому развитию первоначальный импульс и направление.
Мы с вами тоже можем не все, но то, к чему имеем склонность, в состоянии развивать и совершенствовать на протяжении всей своей жизни. В работе с ребенком с синдромом Дауна важно не остановиться самим и не дать остановиться ребенку. Положа руку на сердце — многие ли из нас ставят перед собой подобную задачу, изо дня в день осуществляя ее?
Как бы вы ни старались внести разнообразие в жизнь своего ребенка, чем бы ни развлекали его — если он только потребитель того, чем вы его одариваете, он живет ненастоящей жизнью. Свою жизнь человек творит сам. Своя жизнь — это свои интересы, свои желания, стремление к творчеству и удовлетворение достигнутыми результатами. Не исполнение чужой воли и не существование рядом с кем-то— в полном подчинении и зависимости.
«Детям инвалидам должна быть обеспечена достойная жизнь»— эти слова мы слышим от других и постоянно говорим сами. Но стремимся ли мы к этому на самом деле? Ведь мы давно свыклись с тем, каков он есть, наш ребенок и гораздо проще привязать к себе малыша, а там и взрослого человека, пусть послушно следует за нами, повинуясь нашим предначертаниям; о большем мы и думать не смеем.
Все зависит от уровня ваших собственных притязаний, от того, какой образ жизни ведет семья, в которой растет ребенок-инвалид. И каковы бы ни были ваши стремления, в чем бы ни выражался для вас идеал достойной жизни, вы не можете не знать, что нет ничего мучительней, чем скука, томление от праздности. От ничегонеделания устаешь гораздо больше, чем от самой тяжелой работы. Если мозг вашего ребенка постоянно погружен в оцепенение и спячку, если он не находит себе занятия — что ж, он движется не вперед, а назад.
Вера со школьным ранцем за спиной, опустив глаза и уставясь в пол, стоит в коридоре. «Вера, почему ты в комнату не заходишь?» Вера открывает дверь, входит, снимает ранец, бросает его на кровать, садится. «Что с тобой? Ты заболела?» Девочка поднимает на меня глаза — и я вижу в них самую настоящую тоску. «Что мне делать?» — спрашивает она. И через некоторое время снова: «Что мне делать?» — «Уроки делай. В комнате прибери. Поиграй во что-нибудь».
К этому она не приучена, хотя хозяйскую хватку, обнаруживала не раз: расставляла в коридоре обувь, порывалась мыть посуду, яростно махала веником — тучи пыли неслись с ковровой дорожки. Этого стремления никто не поддержал. Тогда ей было 6 лет, теперь 11.
Играет Вера следующим образом: расставляет на столе штук двадцать пузырьков от лекарств и одним из них попеременно стучит по всем остальным. Игра называется «футбол». «Пусть светлые пузырьки будут в одной команде, а темные в другой, — говорю я ей. — Пробка — это шайба или мяч. Кто у тебя чемпион? Кто побеждает? Сколько голов забили?»
Игра длится около часа. Придя в дом через год, я застаю Веру за тем же занятием, в игру не внесено никаких изменений.
Ребенок навел порядок в комнате, поработал на участке, почистил свою одежду не потому что этого хотите вы, а потому, что этого хочет он сам. И жизнь, которую он ведет должна всякий раз оставаться для него учебником — ходит ли он в театр, на концерт, общается ли с друзьями (кстати, есть ли у вашего ребенка друзья?). Осознать, осмыслить, порассуждать, сделать выводы, поделиться впечатлениями — стало ли это потребностью?
