Методы психотерапии. Как лечить страхи и детскую психосоматику - Геннадий Юрьевич Иванов

Когда на глазах пример мамы и папы

Обратился 32-летний мужчина с проблемой в отношениях со своей возлюбленной. Все отравляют регулярные скандалы, поэтому мой пациент, подобно Гамлету, хочет обратиться внутрь себя, чтобы найти там ответы о будущем этой пары: быть или не быть? Он подозревает, что причины скандалов могут быть в нем самом и просит помочь.

Диагностика показала, что, действительно, присутствует несколько гипертрофированное восприятие несправедливости и столь же острое чувство вины. Нашлись и невротические уязвимости – непереносимость громких голосов и детского плача.

Оказывается, он уже занимался этой проблемой и думал, что у него уже ничего нет. Ведь позади два терапевтических цикла, по итогам которых он вышел окрыленный. На основании этого опыта он был уверен, что гипнабелен, хотя простейшие тесты показали, что это не так. Нулевая гипнабельность. Вижу, понял, что его банально развели, напрягся. Это уже кое-что, думаю. Спрашиваю: «То, что ты сейчас переживаешь, похоже на то, что ты уже в какой то ситуации испытывал?» И мужчина вспоминает свои отношения с женщиной, когда его точно так же охватывает чувство вины и несправедливости. А потом, не переводя дыхание, он говорит про свое детство. Папа и мама находились в бурных, как у итальянцев, отношениях. Папа довлел над мамой, и та отыгрывались на сыне. Потом папа сдал и сам попал под башмак мамы. То же самое – крайним становился отпрыск. Усвоенную модель отношений он подсознательно стал воспроизводить в отношении своей подружки…

Мы разрядили все эмоциональные мины в этих воспоминаниях, и отношения пары нормализовались. Сейчас они укатили куда-то на юг, и облаков на горизонте пока не появлялось. А я думаю, что мои коллеги с их западной школой гипнотерапии, если говорить без обиняков, заморочили парню голову, заставив его поверить в ритуал. Тот купался в «состоянии Эсдейла», отдавался магии эриксоновского гипноза, но ничего, кроме игры в гипнотерапию, он не получил. А нужна была не игра (хотя я не против «игр»), а разрядка реальных психосоматических переживаний и переосмысление усвоенного опыта.

Как работать с ночным кошмаром

«Добро пожаловать в мои ночные кошмары» – был такой альбом у знаменитого в свое время рок-исполнителя Элиса Купера. Но я не о музыке, а о своем, девичьем, – о феномене этих самых ночных кошмаров.

Для психотерапевта человек, который помнит свои полуночные ужастики, – находка. Еще лучше, если он их видит регулярно. Ведь это в чистом виде язык подсознания, где образы уже гарантированно связаны идеомоторной связью с сомой. Ничего делать не надо. Стоит только вспомнить – и сразу требуемое возбуждение. У меня был пациент, которого регулярно посещала какая-то липкая субстанция. Она обволакивала его, постепенно поглощая, пока он не просыпался в холодном поту. И так – много лет.

На примере этого случая я расскажу о трех стратегиях, которые психотерапевт может применить, работая с таким материалом. Самый первый вариант: экспозиционная регрессия. Кошмар – явление органическое. Человек, сидящий в кресле, по просьбе терапевта представляет эту массу и спонтанно регрессирует в травматическое воспоминание. Все просто и быстро.

Вариант 2. Мы предлагаем нашему собеседнику представить, что эта масса – субличность. Она приняла такой облик неспроста. Что-то произошло. Надо разузнать, поговорить. По мере раскрытия этой темы мы приближаемся к катарсису и обязательно проваливаемся в травматическое воспоминание.

Вариант 3. Трансформация образа. Имея уже готовую визуализацию, мы можем беседовать с ней, выясняя ее функцию и природу. Входим в ее шкуру, чтобы узнать что и как она думает. В итоге выясняем, что она защищает, что она нужна. Когда пациент узнает это, он говорит ей слова благодарности. Неприятная масса трансформируется в то, что открыл в ней мой подопечный, – слизь превращается в что-то белое и пушистое. Потом регрессия – травматическое воспоминание – переосмысление.

Примерно так выглядит «джентльменский набор» для работы с ночным кошмаром. Удобно, просто и эффективно. Рекомендую.

Как я убирал проклятье вуду

Обратилась ко мне женщина средних лет с гипертрофированным чувством вины. В открытом разговоре выяснили, что источник – замерзшая беременность, когда плод прекращает внутриутробное развитие, погибает, а его носительница может долго не догадываться об этом. Так случилось и с моей пациенткой.

Выплакать горе ей не удалось, поэтому я решил перевести рассмотрение проблемы в образную плоскость. Выявили локализацию чувства в теле (оказалось, где-то в груди) и продолжили его идентификацию в форме мысленного образа. Моя подопечная сообщила, что ей видится подушечка, как у швей, с воткнутыми в нее иголками. Проверили, связан ли образ с телом идеомоторно. Оказалось, да. При надавливании на иглу симптом нарастает, а при ее вытягивании – ослабевает. Мне сразу вспомнилась магия вуду – анимистический культ Конго, когда противник отождествляется с куклой, которая подвергается увечьям, чтобы противник физически ощутил их, где бы он ни находился. На эстраде это отождествление воспроизводится довольно легко – сомнамбула под аплодисменты зрителей реагирует на все, что гипнотизер делает с куклой. Правда, это результат внушения – отождествление вуду основывается на другом принципе. На каком? Решил проверить, уж не африканские ли «технологии»?

Моя подопечная по моей команде вынула из подушечки самую большую иглу. Что будешь с ней делать? – спрашиваю.

– Хочу отдать!

– Кому? Кто приходит на ум?

– Муж!

Следующую иголку моя подопечная отдала маме. Потом – лечащему врачу и т. д.

Оказалось, супруг был первым, кто обвинил ее в потере ребенка. Потом была ария матери, которая подлила масла в огонь. Потом – врачи, сокрушавшиеся по поводу того, что будущая мама целый месяц беспечно носила мертвый плод. Особенно досталось от тех людей в белых халатах, что обменивались мнениями по поводу своей пациентки во время чистки чрева, откуда долго-долго вынимали ткани мертвого плода…

Раздав таким образом долги, женщина почувствовала себя значительно легче. Я даже подумал, хорошо бы увидеть тех людей в момент, когда моя пациентка возвращала им эмоциональную «инвестицию». Поди морщились… В любом случае я понял, что от наведенной части вины мы избавились. Пора приниматься за ту, что имеет внутреннее происхождение.

Регрессировали по чувству вины в студенческую юность, где мама отчитывает свою дочь за то, что та думает только о себе, а о родителях не думает. Что выбрала профессию, ни с кем не посоветовавшись и т. д. Прошу представить визуальный образ переживаемого