Энтони Роббинс - Беспредельная власть
Вы ведь хотите вывести эти яды, а не глотать их? Где вы, в конце концов, хотите видеть свои микробы: в носовом платке или в легких? Это всего лишь малая цена, которую стоит заплатить за очищение организма от многолетних кошмарных привычек. У большинства же людей не будет никакой негативной реакции, они просто ощутят прилив энергии и здоровья.
К сожалению, объем книги не позволяет детально обсудить все вопросы питания, поэтому многие из них, такие как особенности употребления жиров и масел, сахара и т. д., мною опущены. Но я надеюсь, что данная глава «пришпорит» вас и вы самостоятельно изучите эти вопросы.
Не забывайте о том, что качество вашей физиологии влияет на качество ваших восприятий и ваше общее поведение. Каждый день мы видим все больше и больше свидетельств того, что неполноценное питание, все эти «мгновенные» и «быстрые» системы питания, пищевые добавки и химикаты заставляют продукты жизнедеятельности накапливаться, попадать в «ловушку» внутри организма, причем весь этот мусор влияет на уровень его оксигенации и электрической энергии, провоцируя что угодно, в том числе рак и преступность. Одно из самых ужасных свидетельств, которые мне когда-либо приходилось читать, было описание меню малолетнего преступника-рецидивиста, приведенное Александром Шауссом в книге «Питание, преступность и малолетние правонарушители».
На завтрак этот ребенок выпивал пять чашек «Шугар смэке» (что-то вроде растворимых в воде леденцов), добавляя в каждую еще по пол-ложки сахара, съедал один жареный пончик, который запивал двумя стаканами молока. Второй завтрак состоял из солодки (лакричник, сладкая палочка) длиной в тридцать сантиметров и трех говяжьих отбивных котлет по пятнадцать сантиметров каждая. В обед он съедал два гамбургера, жареный картофель, еще много солодки, небольшое количество зеленого горошка и чуть-чуть салата, впрочем, часто он обходился и без него. На полдник — белый хлеб и шоколадное молоко. На ужин у него был бутерброд с кокосовым маслом и повидлом на ломте белого хлеба, банка томатного супа и почти пол-литровая кружка напитка «Кул-Эйд» с сахаром. Ну и перед самым сном — огромная порция мороженого, плитка шоколада, какую дают марафонцам, и небольшой стакан воды.
Просто удивляешься, сколько сахара может вместить в себя человеческий организм! Какой же процент пищи был у этого ребенка водонасыщенным? Была ли его еда сбалансированной? Общество, которое растит свое юное поколение на такой диете, обречено на неприятности. Как вы думаете, влияла ли такая «еда» на его физиологию и через нее на его состояние и поведение? Безусловно. Отвечая на вопрос анкет о зависимости своего поведения от питания, четырнадцатилетний мальчик выделил следующие симптомы: я часто просыпаюсь по ночам и больше не могу уснуть, у меня появляется головная боль, я начинаю икать, чувствую зуд, желудок и кишечник болят, у меня внезапно появляются синяки и кровоподтеки, которые долго не проходят, мне снятся кошмары, я быстро устаю, раздражаюсь, теряю сознание, у меня часто выступает холодный пот, бывают трудности со стулом, мне хочется часто есть, я все забываю, я привык добавлять сахар во все, что ем или пью, я очень беспокоен, не нахожу себе места, я не могу долго работать под чьим-то руководством, мне трудно решать задачи, я чувствую себя подавленным, меня легко смутить, я быстро падаю духом, и по ночам меня мучают страшные мысли, я склонен раздувать большие проблемы из пустяков, часто выхожу из себя, я всего боюсь, я очень нервный, я очень эмоционален, я часто плачу без всякой видимой причины.
Разве стоит удивляться, что в таком состоянии этот молодой человек склонен к правонарушениям? К счастью, он и многие ему подобные, попадая в исправительные заведения, резко меняют свое поведение, и не потому, что они приговорены к большим срокам наказания, а именно потому, что основной источник их поведения — их биохимическое состояние — претерпевает изменения посредством новой диеты. Преступное поведение — следствие не только аномальной психики. Биохимические процессы влияют на состояние человеческого организма и таким образом на его поведение. Еще в 1952 году Джеймс Симмонс, декан медицинского факультета Гарвардского университета, провозгласил: «Есть насущная необходимость свежего подхода к исследованию психических заболеваний. Может оказаться, что сегодня мы тратим слишком много времени, энергии и средств, пытаясь очистить потайные участки человеческого мозга, вместо того чтобы попытаться найти и устранить специфические биологические причины психических расстройств» [10].
Думаю, ваше питание, скорее всего, не сделает вас преступником, но почему бы не выбрать для себя стиль жизни, который полностью поддерживал бы вас большую часть времени в наиболее продуктивном физиологическом состоянии?
Я получаю удовольствие от образа жизни, полностью исключающего болезни, вот уже многие годы. К сожалению, мой младший брат за это же самое время чувствовал себя постоянно уставшим и часто болел. Я неоднократно разговаривал с ним по этому поводу, и, когда он увидел положительные изменения в состоянии моего здоровья за последние семь лет, он также решился на перемены. Тем не менее, когда он попытался бросить вызов своим патологическим пристрастиям в еде, ему не удалось преодолеть некоторые свои самые сильные соблазны. Они касались как раз таких продуктов питания, которые крайне нежелательны. Давайте остановимся и подумаем, как мы создаем в себе такие пристрастия? Сначала нужно понять, что мы их развиваем работой собственного воображения. К сожалению, самая большая часть этой работы проходит подсознательно. Тем не менее, для того чтобы у вас возникло страстное желание и тяга к какому-то виду пищи, вы должны создать в себе его образ, внутреннее представление. Помните, ничто не происходит само по себе. На все есть определенная причина.
Пристрастие моего брата, или фетиш, если хотите, — это жареный цыпленок по-кентуккийски [11]. Как только он приезжал в одно из мест, облюбованных полковником Сандерсом, у него в мозгу мгновенно возникала картина аппетитного блюда из жаренного в сухарях цыпленка с картошкой и приправами, которое составляет основное меню этой сети закусочных и которое он всегда с удовольствием ел. Он сразу же начинает представлять хруст поджаренной корочки во рту (кинестетические и вкусовые оттенки чувств), ощущает теплоту и текстуру поверхности этой хрустящей корочки в тот момент, когда она проглатывается. Несколько минут работы воображения — и салат выбрасывается из головы прочь, жареный цыпленок с радостью поглощается! Однажды, вскоре после того, как я научился использовать оттенки чувств для проведения в жизнь изменений, он попросил меня помочь ему обуздать эту его безумную тягу, стоящую на пути к здоровому образу жизни. Я попросил его вернуться к внутреннему представлению о том, как он ест жареного цыпленка по-кентуккийски.
Через мгновение у него уже буквально потекли слюнки. Тогда я попросил его описать визуальные, слуховые, кинестетические и вкусовые оттенки чувств этого внутреннего представления в самых мелких деталях. Изображение получилось превосходным: натуральной величины, динамичное, сфокусированное и цветное. Он даже слышал, как говорит сам себе: «Да это же так вкусно!» — и он видел, как ест этого цыпленка. Ему особенно нравилась хрустящая корочка и теплота мяса. После этого я попросил его представить себе самую отвратительную, по его мнению, пищу, которую он просто ненавидит и воспоминание о которой вызывает самые неприятные ощущения у него в желудке, — это была морковь. (Я знал это и раньше, так как всегда, когда я пил морковный сок, он просто зеленел.) Я попросил его описать во всех деталях оттенки чувств, которые он испытывает к моркови. Он даже не хотел думать об этом. Ему сразу же стало нехорошо. Он сказал, что морковь, которую он видел в своем воображении, располагается у него где-то внизу и слева, в то время как цыпленок — вверху и справа. Образ моркови был темным, меньше, чем в действительности, неподвижным и очень холодным. Его слуховое представление было: «Фу, какая гадость! Как такое можно есть? Я это ненавижу!» Его кинестетические оттенки чувств делали морковь скользкой, разлезшейся массой (обычно когда морковь переварена). Я предложил ему мысленно съесть немного такой моркови. Тут ему стало совсем плохо, и он сказал, что не может сделать этого. Я спросил: «А если бы тебя заставили съесть, что бы ты чувствовал?» Он ответил, что его, скорее всего, стошнило бы.
Выявив разницу в его ощущениях между кентуккийским жареным цыпленком и морковью, я спросил его, хочет ли он поменять местами свои ощущения, возникающие в отношении этих двух продуктов, чтобы получить полезные для здоровья результаты. Он сказал, что хочет, но таким безнадежным тоном, какой мне доводилось слышать и раньше. Поэтому мне пришлось заставить его поменять местами оттенки чувств. Я попросил его представить в своем воображении цыпленка и переместить его вниз и влево. Немедленно на его лице появилась гримаса отвращения. Я попросил его сделать это изображение темным мелким и неподвижным и сказать себе: «Эта еда отвратительна! Я не хочу ее есть! Я ненавижу ее!», причем сделать это в такой тональности, которую он ранее использовал для моркови. Я попросил его представить цыпленка, ощутить, какой он мягкий, холодный, скользкий, с привкусом прогорклого жира внутри. Лицо у него снова передернуло. Я попросил его съесть кусочек, и он сказал, что не может. Почему? По той причине, что цыпленок теперь давал в его мозг такие же сигналы, как ранее морковь. Поэтому он испытывал по отношению к цыпленку те же ощущения, что раньше к моркови. Наконец я заставил его мысленно съесть кусочек цыпленка, и он еле пробормотал: «Мне кажется, меня сейчас вырвет!»
