Умеренность. Путь к свободе, мудрости и величию - Райан Холидей
О теле заботятся не потому, что пренебрегать им — грех, а потому, что, злоупотребляя возможностями храма, мы так же сильно оскорбляем свои шансы на успех, как и бога. Гериг был готов признать, что из-за дисциплины упускает какие-то удовольствия. Но он понимал, что и те, кто живет быстрой или легкой жизнью, тоже кое-что упускают: они не могут полностью реализовать свой потенциал. Дисциплина — это не лишение. Она приносит вознаграждение.
И все же Гериг легко мог двинуться в другом направлении. Во время раннего спада в карьере (когда играл в низших лигах) Лу однажды перебрал на вечеринке и на следующий день к выходу на поле все еще не протрезвел. Каким-то образом ему не просто удалось играть — это получилось лучше, чем в последние месяцы. Лу обнаружил, что нервозность и самокопание чудесным образом исчезают, если между иннингами[29] приложиться к бутылке.
Опытный тренер заметил, что делает Гериг, и усадил его на скамейку. Тренер уже видел такое. Он знал о быстрых выгодах короткого пути, понимал потребность расслабиться и получить удовольствие, поэтому быстро объяснил издержки в долгосрочной перспективе и обрисовал возможное будущее, если Гериг не сумеет найти более разумный способ справиться с проблемой.
Известно, что на том все и закончилось: «не из-за ханжеских представлений о праведности, о том, что выпивка — это зло или просто плохо, а потому, что его вело непроходящее стремление стать великим и успешным игроком; все, что мешало этому, представлялось ему ядом».
Для Герига было важно играть в бейсбол, выступать за Yankees, быть американцем в первом поколении и человеком, с которого дети берут пример.
Первые десять сезонов Гериг продолжал жить с родителями и часто добирался до стадиона на метро. Позднее, несмотря на более чем благополучное финансовое положение, он ограничился небольшим домом в Нью-Рошелле, пригороде Нью-Йорка.
Деньги для бейсболиста были в лучшем случае инструментом, в худшем — искушением. Yankees доминировала в лиге, поэтому вместо старой спартанской скамьи получила модернизированную скамейку запасных с мягкими сиденьями. Как-то тренер заметил, что Гериг отковыривает кусок обивки. «Я устал сидеть на подушках, — он имел в виду шикарную жизнь атлета в расцвете сил, — подушки в машине, подушки на стульях дома — везде, куда ни пойду, есть подушки».
Он знал, что комфорт враждебен, а успех — это бесконечная череда приглашений устроиться поудобнее. Когда у тебя ничего нет, легко быть дисциплинированным. А если у тебя все есть? А если ты настолько талантлив, что можешь не тратить все силы?
Лу Гериг предпочел взять ситуацию под контроль — ему не навязывали дисциплину небеса или команда. Внутренняя сила, исходившая из глубины души, породила его воздержанность. Он выбрал это, несмотря на необходимость жертвовать, несмотря на то что другие позволили себе отказаться от такой епитимьи, и им это сошло с рук. Жертвенность Лу не признавалась окружением. По крайней мере, еще долго после того, как он ушел.
Вы в курсе, что сразу после легендарного «обещанного хоумрана Бейба Рута»[30] Лу Гериг сделал еще один? Причем без драматических телодвижений, и это был его второй хоумран в той игре. Или что у них поровну титулов лучшего отбивающего? Или что у Рута почти вдвое больше страйк-аутов[31], чем у Герига? Лу контролировал не только свое тело, что не удавалось Руту (он со временем стал весить 110 килограммов), но и сдерживал свое эго.
Гериг, как напишет репортер, был «неиспорченным, без малейшего следа эгоизма, тщеславия или самомнения». На первом месте у него всегда была команда — даже выше его собственного здоровья. А заголовки пусть достаются желающим!
Мог ли Гериг поступать иначе? Да. Но при этом и нет. Он никогда не смог бы смириться с этим в себе.
Его тренер однажды в шутку пожаловался: «Если бы все бейсболисты были такими, как Гериг, для тренеров в бейсбольных командах не осталось бы работы». Лу сам готовился и сам заботился о своих тренировках. Он неукоснительно занимался этим и в межсезонье и редко нуждался в массаже или восстановительных процедурах. Единственное, о чем он просил персонал, — чтобы перед игрой в его шкафчик клали пачку жевательной резинки, а в день даблхедера — две. Как отметил один наблюдатель, Гериг легко относился к славе, но серьезно воспринимал обязательства, которые она налагает.
Спорт — это больше, чем просто мышцы и талант. Только крутой парень мог сыграть столько игр подряд.
Однажды плохой бросок с третьей базы вынудил Герига броситься за мячом в грязь, и он ткнулся большим пальцем в землю. «Похоже, перелом», — только и произнес Гериг, а виновный игрок приготовился к тому, что его обругают. «Лу промолчал, — с изумлением рассказывал он потом. — Ни слова жалобы на мой гнилой бросок и на то, что из-за него случилось с пальцем». И конечно, Гериг вернулся в состав на следующий же день.
«Думаю, серия закончилась», — горько пошутил один питчер, попав в Герига мячом на подаче в июне 1934 года, из-за чего Лу потерял сознание. Ужасные пять минут он лежал недвижим, мертвый для мира: в эпоху, когда игроки не носили шлемы, смерть на поле была вполне реальна.
Бейсболиста срочно доставили в больницу. Многие ждали, что он пропустит пару недель, даже если рентген покажет, что череп цел. Однако на следующий день Лу снова стоял на месте бэттера.
Можно было ожидать, что теперь при виде летящего мяча он начнет колебаться или уклоняться. Питчеры время от времени иногда бросают мяч в голову бьющим, чтобы заставить их осторожничать: инстинкт самосохранения заставляет отпрянуть, а в этой игре все может решить даже миллиметр.
Но Гериг принял вызов и сделал трипл[32]. Через несколько иннингов — еще один. А пока игру не прекратили из-за дождя, еще и третий. И это после почти смертельного удара по голове! «Подобные штуки не могут остановить нас, немцев», — сказал он после игры.
Что заставляет человека так себя вести? Иногда всего лишь желание напомнить организму, кто здесь главный. «Мне нужно было сразу проверить себя, — сказал Гериг. — Хотел убедиться, что удар по голове не сделал меня трусом на поле».
Возможно, Гериг и не стремился стать святым, но в реальности он фактически этого добился. «Замечательнее не было человека на земле, — заметил один из его товарищей по команде. — Он не пил, не жевал табак и не курил. Каждый вечер ложился спать в половине десятого или в десять».
Вроде бы совершенно простые привычки, но они принесли Геригу невероятное уважение. Почему? «Когда человек может контролировать свою жизнь,
