Георгий Челпанов - О памяти и мнемонике
Эти примеры показывают вот что. Нам кажется, что в сновидениях те или другие образы появляются без какой-либо связи с внешними впечатлениями, что они возникают как бы сами по себе. Между тем примеры, приводимые Мори, показывают, что и в сновидениях появление тех или иных образов находится в зависимости от воздействия тех или иных внешних впечатлений. Человек засыпающий, может быть, в продолжение дня совсем не думал о кочегарах, он засыпает и видит во сне кочегаров. Ему кажется, что образ кочегаров появился без всякой связи с каким-либо иными представлениями, а между тем пример Мори показывает, что здесь была совершенно определенная связь с другими представлениями - именно приближение к лицу горячего железа вызывало представление о той теплоте, которую приходится испытывать, когда мы стоим перед печью, а это приводит к представлению о кочегарах.
Таким образом, ясно, что те или другие образы, может быть, даже в сновидениях не появляются сами по себе, а вызываются другими образами. Может быть, это правило можно обобщить и сказать, что вообще образы в нашем сознании никогда не являются самопроизвольно, а их всегда вызывают какие-нибудь другие образы, и именно потому, что между ними существует определенная связь.
Связь же между одним образом и другим может происходить по различным причинам. Связь может происходить оттого, что один образ постоянно соединялся с другим. Например, запах розы у меня постоянно соединялся с цветом и вообще видом розы. И это постоянное соединение нескольких образов производит то, что они вступают в такую тесную связь, что один образ не может появиться без того, чтобы не появился другой. Так, например, запах розы в моем уме так тесно связан с цветом и вообще с видом розы, что если я случайно ощущаю «запах» розы, то у меня сейчас является в сознании «цвет» и «вид» розы.
Соединение одного образа с другим называется в психологии ассоциаций идей (образов) и данный пример относится к ассоциации по смежности, потому что в данном случае один образ связывается с другим вследствие того, что мы воспринимаем их вместе (т.е. по смежности во времени и в пространстве). Если два образа связались друг с другом по смежности, и если появление одного такого образа вызывает в сознании появление другого, то говорят, что один образ вызывает другой вследствие ассоциации по смежности. Вот еще пример того же явления. Если мы кого-нибудь видим постоянно в какой-нибудь одежде, то представление его «лица» вызовет представление этой «одежды». Если мы кого-нибудь видим постоянно на одном и том же месте, то представление этого «места» вызовет представление этого лица, и наоборот. Если я в вашем присутствии произнесу «горит восток зарею новой» и затем остановлюсь, то у вас непременно в сознании явится: «и на равнине по холмам» и т.д. Отчего это? Оттого, что эти две группы звуковых образов так тесно слились друг с другом, что одна из них не может явиться в сознании без того, чтобы не вызывать и другую. Это ассоциация по смежности звуковых образов. На ассоциациях звуковых образов основано изучение наизусть стихов, молитв и т.п.
Но одни идеи или образы могут вызывать другие еще иным способом. Когда я читаю описание характера Иоанна Грозного, то я вспоминаю и Нероне. Почему? Психологи говорят, что это потому, что сходные образы вызывают друг друга. Например, когда я смотрю на портрет, то я вспоминаю о лице, изображенном на портрете, потому что между ним есть сходство. Латинское слово Roma напоминает мне «ром» по сходству; немецкое слово Pferd вызывает «ферть» и т.п. Все это ассоциации по сходству. Есть еще ассоциации по контрасту. Например, представление «бедности» вызывает представление «богатства» по контрасту. Такое же отношение между «тишиною» и «шумом», между «холодом» и «теплотою» и т.п.
Психологи придают весьма важное значение ассоциации идей; по их мнению, вся наша душевная жизнь созидается из ассоциаций образов по смежности, по сходству или по контрасту. Попробуйте проследить за течением ваших идей и вы убедитесь, что ни одна из них не появляется без указанной связи с какой-нибудь другой идеей, хотя связь эта бывает иногда настолько неуловима, что ее трудно бывает открыть.
Теперь для нас важно заметить следующее обстоятельство по отношению к ассоциации идей и к памяти.
Легко понять, что процесс ассоциации есть только другое название для памяти или воспоминания. Мы ничего не могли бы запоминать и воспоминать, если бы у нас представления (или образы) не связывались друг с другом так, как только было указано. Если мы говорим, что что-нибудь остается в памяти, то мы этим желаем сказать, что установилась известная ассоциативная связь между какими-либо представлениями, и что благодаря именно этой связи, при появлении одного представления появляется и другое.
Но что соответствует ассоциации с точки зрения физиологической? Это необходимо рассмотреть, потому что объяснение с этой точки зрения для многих кажется имеющим решающее значение.
Объяснить ассоциацию по смежности с точки зрения физиологической, как кажется, сравнительно легко. Предполагают, что для ассоциации по смежности двух представлений достаточно двух нервных элементов, которые могли бы связываться друг с другом.
Как я сказал выше, по современным учениям, вся нервная система представляется совокупностью так называемых нейронов, соединенных в одно целое. Мы видели, что один нейрон не находится в непрерывной связи с другим, а отростки их только прикасаются друг к другу и таким образом, что осево-цилиндрический отросток одного нейрона с протоплазматическими отростками другого соединяется только посредством прикосновения. Оказывается (что для нас чрезвычайно важно), что осево-цилиндрический отросток обладает способностью удлиняться и укорачиваться, и что благодаря этому и поддерживается соединение между нейронами. Если отросток одного нейрона удлиняется до прикосновения с другим, то мы говорим, что один нейрон соединен с другим, потому что возбуждение одного нейрона может быть передано другому нейрону. Если отросток одного нейрона укоротится, так что становится невозможным прикосновение к отросткам другого нейрона, то соединение одного нейрона с другим нарушится. Вот это - то соединение и разъединение нейронов, благодаря удлинению и сокращению отростков, дало повод для физиологов сделать попытку объяснения многих психических процессов, и в том числе и процесса ассоциации, именно при помощи удлинения и укорачивания нейронов.
Если наша нервная система действительно, состоит из таких единиц, как нейроны, то им должно быть присуще и определенное назначение; назначение же их, по мнению некоторых физиологов, состоит в том, чтобы каждый нейрон был носителем отдельного представления, образа, так, что например, представлению «А» соответствует нейрон «а», представлению «В», нейрон «в» и т.д. А если так, то становится понятной и связь между отдельными представлениями. Положим, что одно представление «А», которое было в постоянной связи с другим представлением «В», тесно связалось с этим последним. Физиологически эту связь между представлениями «А» и «В» можно объяснить только таким образом, что между нейронами «а» и «в», соответствующими представлениям «А» и «В», установилась связь. Если связь между представлениями «А» и «В» нарушается, то это можно объяснить таким образом, что связь между соответствующими им нейронами тоже прервалась.
Это утверждение, что каждому простому ощущению или представлению соответствует один простой анатомический элемент, нуждается в следующей поправке. Оно было бы, может быть правильно только в том случае, если бы наши представления по своей простое соответствовали простоте нервных элементов. Но в действительности этого нет. Даже самые простые представления, с которыми мы имеем дело, не обладают абсолютно простым характером. Возьмите сложное представление, например, представление розы. Оно есть ассоциация таких представлений, как: форма, цвет, запах и т.п. возьмите, например, просто «форму», очертание розы. Можете ли вы сказать, что это представление есть нечто абсолютно простое? Можете ли вы сказать, что оно настолько просто, что достаточно одного нервного элемента, чтобы воспринять его? Я думаю, что нет. Уже поверхностного рассмотрения достаточно, чтобы видеть, что даже такой простой, по-видимому, элемент есть нечто сложное. Возьмите дальше «цвет». На первый взгляд кажется, что это очень простое качество. Между тем цвет имеет такие стороны, как известный тон, известную яркость, насыщенность и т.п. Следовательно, даже такое, по- видимому, простое качество имеет сложный характер. Что же сказать о большинстве представлений, входящих друг с другом в ассоциативную связь? Мне кажется, что будет ближе к действительности, если мы скажем, что тому или другому, так называемому простому представлению соответствует не один нервный элемент, а целая группа их, или система, если, разумеется, вообще дозволительно делать попытки приводить в связь число представлений с числом нервных элементов.
