Девид Майерс - Социальная психология

Наука не просто объясняет и описывает природу; она часть взаимодействия между нами и природой; она описывает природу так, как та раскрывается нашему методу исследования.

В 1980-е гг. феминисты и марксисты привлекли внимание к некоторым допущениям, не изученным социальными психологами. Так, критики-феминисты обратили внимание на скрытую предвзятость, проявленную консервативно настроенными учеными и выразившуюся в интерпретации гендерных различий в социальном поведении преимущественно с точки зрения биологии (Unger, 1985). Марксистская критика акцентировала необъективность по отношению к соревновательности и индивидуализму, которая проявляется, например, в негативном отношении к конформизму и в позитивном отношении к индивидуальным вознаграждениям. Разумеется, и феминисты, и марксисты делают собственные допущения, что обожают отмечать критики академической «политкорректности». В главе 3 мы более подробно расскажем о том, как наши предубеждения направляют наши интерпретации. Наше поведение в большей степени зависит не от самой ситуации как таковой, а от того, как мы её истолковываем.

Психологические концепции, содержащие скрытые ценности

Ценности влияют также и на концепции. Рассмотрим попытки дать определение понятию «хорошая жизнь». Мы, психологи, обращаемся к разным людям: к зрелым и незрелым, очень общительным и не очень, психически здоровым и психически больным. Мы говорим так, словно констатируем факты, хотя на самом деле высказываем ценностные суждения. Так, личностный психолог Абрахам Маслоу известен как автор очень точных описаний «самоактуализирующихся» личностей — людей, которые, удовлетворив свои потребности в выживании, безопасности, принадлежности к определенной группе и самоуважении, продолжают реализовывать свой человеческий потенциал. Лишь немногие читатели обратили внимание на то, что сам Маслоу отобрал примеры таких личностей, руководствуясь собственными ценностями. Итоговое описание самоактуализировавшихся людей как непредсказуемых, автономных, мистических и т. д. — отражало личные ценности самого ученого. Начни он не с собственных героев, а с кого-нибудь другого, например с Наполеона, Александра Македонского и Джона Д. Рокфеллера, окончательное описание самоактуализации, возможно, было бы иным (Smith, 1978).

Совет, который дает психолог, тоже отражает его личные ценности. Когда психотерапевты советуют нам, как жить, когда специалисты по воспитанию говорят, как надо воспитывать детей, а некоторые психологи убеждают, что мы живем не для того, чтобы соответствовать чьим-то ожиданиям, они руководствуются своими личными ценностями. (В западных культурах это, как правило, индивидуалистические ценности, подталкивающие к тому, что лучше для «меня». Незападные культуры чаще настраивают на то, что лучше для «нас».) Многие люди, не подозревающие об этом, доверяются «профессионалу». Если мы определили собственные цели, наука может помочь нам и подсказать наилучший способ их достижения. Но она не отвечает и не может отвечать на вопросы, связанные с моральными обязательствами, с нашим предназначением и смыслом нашей жизни.

Завуалированные ценности проникают даже в психологические концепции, базирующиеся на экспериментальных исследованиях. Представьте себе, что вы прошли личностный тест, и психолог, подсчитав ваши баллы, говорит: «У вас очень развито чувство собственного достоинства, низкая тревожность и исключительно сильное эго». «Ага, — думаете вы, — я ничуть не сомневался в этом, но приятно знать это наверняка». А теперь представьте себе, что аналогичное тестирование проводит другой психолог. По какой-то неведомой вам причине среди вопросов, которые он задает, есть и такие, на которые вы уже отвечали, когда вас тестировал его коллега. Подсчитав баллы, психолог сообщает вам, что вы занимаете жесткую оборонительную позицию, потому что у вас высокий балл по «подавлению». «Что это значит? — удивляетесь вы. — Ваш коллега так лестно отозвался обо мне». А дело в том, что обе эти характеристики описывают один и тот же набор ответов (тенденцию говорить приятные вещи о самом себе и не признавать существования проблем). Назовем ли мы это развитым самоуважением или защитой? «Ярлык» отражает ценностное суждение.

Скрытые (и не очень) ценности проникают в рекомендации, которые дают психологи. Они просачиваются в популярные книги по психологии, советующие читателям, как нужно жить и любить.

В том, что в языке социальных психологов нередко прячутся ценностные суждения, социальная психология совсем не виновата. В повседневной речи можно описать одно и то же явление по-разному, используя слова разной эмоциональной окраски — от «рычащих» до «мурлыкающих». Называем ли мы участников партизанской войны «террористами» или «борцами за свободу», зависит от нашего взгляда на её причину. Называем ли мы помощь, оказываемую государством, «социальным обеспечением» или «помощью нуждающимся», зависит от наших политических взглядов. Когда «они» восхваляют свою страну и свой народ — это национализм, но когда «мы» делаем то же самое — это патриотизм. От личных нравственных ценностей человека зависит, будет ли он считать связь на стороне «адюльтером» или «гражданским браком». «Промывание мозгов» есть социальное влияние, которые мы не одобряем. Извращения — это сексуальные действия, которых мы не совершаем. Замечания об «амбициозных» мужчинах и «агрессивных» женщинах или о «предусмотрительных» мальчиках и «робких» девочках передают скрытое в них сообщение.

Нельзя перекинуть мост между «есть» и «должно быть»

Специалистам в области социальных наук трудно побороть соблазн и не совершить ошибку, соскользнув с описания того, что «есть», на предписание того, что «должно быть». Философы называют это натуралистическим заблуждением. Сегодня пропасть между «есть» и «должно быть», между научным описанием и этическим предписанием остается такой же широкой, какой она была 200 лет тому назад, когда философ Дэвид Юм обратил внимание на этот феномен. Ни из одного исследования человеческого поведения, например сексуального, не следует логический вывод о том, какое поведение «правильное». Если большинство людей не делает чего-то, из этого вовсе не следует, что их поведение «неправильное». И наоборот, если большинство что-то делает, это совсем не значит, что подобное поведение правильно. Всякий раз, переходя от утверждений об объективных фактах к предписывающим утверждениям относительно того, что должно быть, мы добавляем свои ценности.

Именно так — и явно, и неявно — личные ценности социальных психологов влияют на их работу. Мы поступим правильно, если будем помнить об этом, а также и о том, что если что-то справедливо по отношению к ним, справедливо и по отношению к каждому из нас. Наши взгляды на мир несут на себе отпечаток наших ценностей и предположений. Чтобы понять, в какой мере принимаемое нами как должное зависит от разделяемых нами ценностей и социальных репрезентаций, необходимо познакомиться с миром иной культуры, что время от времени мы будем делать на протяжении всей этой книги. Если у вас нет сомнений в том, что люди должны быть прежде всего верны самим себе, что женщины лучше (или хуже), чем мужчины, справляются с некоторыми ролями или что браку должна непременно предшествовать романтическая любовь, — живите в согласии с этими ценностями.

Так к какому же выводу мы пришли? Коль скоро наука не лишена субъективности, от «ее услуг» следует отказаться? Отнюдь нет. Именно понимание того, что человеческое мышление всегда включает интерпретацию, и является причиной проведения научного анализа; нам нужны исследования, выполненные с разными предубеждениями. Постоянно проверяя свои убеждения фактами, лучше узнавая последние, мы контролируем и ограничиваем свои предубеждения. Системные наблюдения и эксперименты помогают нам освободиться от розовых очков, через которые мы смотрим на реальность.

Резюме

Влияние ценностных ориентаций социальных психологов проявляется в их работах как явно, так и неявно. Пример явного влияния — выбор предмета исследований, неявного — скрытые допущения при создании концепций, выборе обозначений и характере рекомендаций. Растет осознание субъективности научной интерпретации; ценностных предпочтений, скрывающихся в концепциях и терминологии социальных психологов; и пропасти между научным описанием того, что есть, и этическим предписанием того, что должно быть. Подобное проникновение ценностей в науку присуще не только социальной психологии. Именно потому, что человеческое мышление редко бывает беспристрастным, нам нужны системные наблюдения и эксперименты, если мы действительно хотим проверить, соответствуют ли реальности наши заветные идеи.