Александр Лоуэн - Депрессия и тело
Согласно доктору Ньютону «отношения между матерью и ребенком без приносящего удовольствия кормления можно соотнести в психофизиологическом плане с браком без приятного соития». Это означает, что женщина не может быть полностью «здесь и сейчас» для себя, если она также не будет полностью «здесь и сейчас» для своего сына.
Основные, приносящие вред последствия технологического прогресса, власти, эгоизма и объективности заключаются в том, что они нарушают естественные отношения между матерью и ребенком. По мере того, как эти силы входят в общественную жизнь, они отбивают у женщин всякое желание нянчиться с детьми. Раньше только те женщины, которые обладали высоким социальным и общественным положением, могли пойти на такой шаг, поскольку только они могли позволить себе воспользоваться услугами кормилицы. Сегодня же под влиянием педиатрических рецептов, всяких бутылочек и приспособлений для стерилизации большинство женщин стараются освободиться от того, что они считают чрезмерной услужливостью перед ребенком. Но нам не следует недооценивать роль эготизма в этом изменившемся отношении. В Японии, где пастеризованное молоко не так легкодоступно, женщины отказываются кормить грудью своих детей, потому что считают это признаком общественного унижения их достоинства. Их идеалом является свободная американская женщина.
Женщина, которая не кормит грудью, должна полагаться на знания детского врача, который, по ее мнению, подберет для нее подходящий рецепт. Этим самым она отказалась от веры в себя. Перенеся ответственность на врача, она теперь вынуждена зависеть от его знаний, а не от своей врожденной интуиции в деле воспитания ребенка. Это воздвигает барьер между ними, препятствуя ее спонтанной реакции и вынуждая ее думать о правильности и одобрении ее действий. Следование советам ее доктора может дать ей иллюзию, что она знает, что делать, но это ни в коей степени не заменит ребенку ее чувство любви, являющееся выражением веры и понимания.
Проводя свои наблюдения, я поражался тому факту, что большинство матерей действительно «все знают» о своих детях. Разговаривая с ними, я был сильно удивлен тем, как хорошо каждая из них знает все слабости своего ребенка, его недостатки и проблемы. Может быть, в этом и не было ничего удивительного, принимая во внимание их долгое и близкое взаимодействие друг с другом. Но, зная о проблемах своих детей, они редко понимали их. В основном мать не может понять, почему ребенок чувствует или ведет себя таким образом. Ей, может быть, приходило в голову, что в чем-то она сама могла обусловить такое его отношение и поведение, но, не понимая себя, она не могла достичь инсайта по отношению к своему ребенку. Можно даже сказать, что она знала проблемы своего ребенка, потому что сама невольно создавала их.
Я провожу четкое различие между знанием и пониманием, которое я объяснял раньше. Поэтому позвольте мне просто сказать, что никто полностью не знает ребенка или то, как его надо воспитывать. Ребенка можно понять, понять его желание быть принятым таким, какой он есть, быть любимым просто потому, что он есть и он также хочет, чтобы уважали его индивидуальность. Мы можем все это понять, потому что все мы имеем такое же желание. Мы можем понять его стремление быть свободным, ибо мы все хотим быть свободными. Мы можем понять его настойчивость на праве самоуправления. Каждый из нас возмущается, когда нам указывают что делать, что есть, когда идти в туалет, что одевать и т. д. Мы можем понять ребенка, когда мы понимаем, что в душе мы тоже дети, хотя снаружи намного старше, может быть, немного мудрее, но внутри ни в чем существенно не отличаемся.
Означает ли это, что книги о развитии ребенка не нужны и даже, может быть, опасны? Они представляют опасность, если используются в качестве правил. Для воспитания здоровых детей не существует никаких наставлений или правил. Когда мы следуем какому-то правилу, мы игнорируем индивидуальность ребенка и уникальность его жизненной ситуации. С другой стороны, хорошая книга может послужить путеводителем для запутавшихся родителей. Конечно, книга не должна говорить им, что делать, но она может избавить их от многих тревог и беспокойств, объяснив границы нормального поведения. Кроме того, она должна особо подчеркнуть, что удовольствие, получаемое родителями от ребенка, дает ему чувство осмысленности своего существования для людей его мира. Также будет истинно и то, что удовольствие, получаемое ребенком от своих родителей, может приносить те же чувства самим родителям.
Можно, конечно, сказать, что каждая культура в той или иной степени налагает ограничения на поведение человека, устанавливая их и для детей. Детей нужно научить основам культуры, если они должны приспособиться к ней. Но это нельзя сделать — Эриксон указывает на это тоже — за счет чувств и жизненности тела. Говоря об индейцах сиу, он пишет: «Только тогда, когда человек обрел крепость своего тела и уверенность в себе, его просят поклоняться традициям безжалостного стыда, который накладывает на него общественное мнение, сосредоточивающее внимание главным образом на его социальном поведении, а не на его телесных функциях или фантазиях». Его не просят сопротивляться его телу, чувствам или импульсам, ибо они являются источниками его силы, основой его личности и корнями его веры. Сиу полагают, что общество вынуждено налагать некоторые ограничения на действия личности, но это нужно делать на осознанном уровне, так, чтобы добровольное приятие этих ограничений выражало гордость человека принадлежности своему племени. Сиу не начинали вводить такие ограничения раньше пятилетнего возраста и не сопровождали их наказаниями».
Существует антитеза между знанием или информацией и пониманием, точно так же, как между властью и удовольствием, между эго и телом и между культурой и природой. Эти противоположные отношения необязательно приводят к конфликту. Не нужно понимать так. что, если есть знание, должно отсутствовать понимание. Необязательно будет истинным то, что власть разрушает удовольствие или что эго должно лишать тело присущей ему роли. Не каждая культура находится в такой дисгармонии с природой, как наша. Когда эти противоположные силы гармонично уравновешены, они образуют полярность, а не антагонизм. В полярных отношениях каждая противоположная сила поддерживает и усиливает другую силу. Эго, связанное своими корнями с телом, получает от него силу, в свою очередь, поддерживая и расширяя его интересы. Наиболее четко полярность в нашей жизни проявляется на примере сознательного и бессознательного или бодрствования и сна. Мы хорошо знаем, что здоровый сон ночью способствует полноценному функционированию организма во время дня и что удовлетворительная дневная работа (приносящая, конечно, радость) способствует здоровому сну и получению удовольствия от сна.
Но эта полярность нарушается, когда соотношения сил теряют равновесие и смещаются в ту или другую сторону. Если мы слишком устали за день или наше сознание чрезмерно загружено волнующими нас проблемами, заснуть будет нелегко. Слишком большое значение, которое уделяется материальным предметам культуры, — например, каждый человек стремится иметь свой автомобиль — может иметь вредные последствия для природы. Цена высоких технологий нашей цивилизации — истощение природных ресурсов и разрушение естественной окружающей среды. Точно таким же образом слишком большая власть снижает нашу способность к удовольствию. Мы начинаем стремиться к власти, теряя из виду простое удовольствие, которое можно получить от полноценной жизни нашего тела. Слишком сильное задействие эго всегда заканчивается отрицанием тела и его ценностей. Я уже подчеркивал эти опасности в моих предыдущих книгах.
Однако до сих пор я не выражал своего беспокойства тем, что сейчас происходит. Я чувствую, что центр равновесия сильно сместился в сторону, противоположную от естественных сил жизни: понимания, удовольствия, тела, природы и бессознательного. Мы связываем себя со все возрастающим количеством информации, не предпринимая никаких мер предосторожности, которые бы защитили наше понимание. Проведение исследований, которое заключается в простом сборе информации вместе со статистическим искажением, стало главной целью программ нашего высшего образования. К счастью, большинство из написанных докторских диссертаций по философии никто не прочтет. Однако коварное последствие от такого пристального внимания сбору данных проявляется в прогрессирующей утрате веры в естественную возможность человека понять себя, своего ближнего и свой мир. Мы не нуждаемся в том, чтобы статистика говорила нам, как все плохо. Мы можем почувствовать наши страдания, мы можем почувствовать загрязненность воздуха, мы можем увидеть грязь и разобщенность, которые приносят большие города. Мы можем и должны полагаться на свои ощущения, если хотим разобраться в путанице нашего существования.
