Сергей Пролеев - Энциклопедия пороков

Самое большое, вялое, всеобъемлющее страдание доставляют нам не ясно определимые качества, а те поступки, слова, отношения к нам, которые и назвать-то однозначно трудно. Порок, имеющий имя — это ясная и отчетливая форма поведения' или души. Но мы живем отнюдь не в мире определившихся форм. Наш удел — постоянное вращение в смутных, невыразительных, удушающих касаниях бытия. Иногда кажется, будто люди вообще не поступают. Они только делают вид, что живут, на деле не придавая своей жизни никакой формы — ни порочной, ни добродетельной. Мир наполнен тихой и безымянной подлостью, укромным и заглазным злоречием, кротким отступничеством и благодушной черствостью. Все как будто нормально, все имеет неплохой вид, но каким безмолвным, стелющимся, тихо дышащим злом полны эта нормальность и этот хороший вид!

Невыносимость жизни проистекает не от злодеяний, не от ужасных проявлений порока. Между добродетелью и пороком, доблестью и низостью простирается необозримая равнина, окутанная глубоким туманом. Он недвижим, в нем не видны очертания предметов и даже звуки без следа исчезают в нем. Такова наша повседневность. Она не убивает — душит, не ранит — разлагает, не бросает вызов — отравляет. И мы — ее творцы.

Мы безмерно низки, ибо каждодневно совершаем то, что никто не назовет подлостью, но что на деле и есть самое подлое, что может быть. В наших поступках, мыслях и словах чуть-чуть лжи, немножко хитрости и лицемерия, капелька равнодушия и тупости, маленькая примесь жадности и едва ощутимая печать жестокости. Всего по чуть-чуть: в едва заметных, почти неразличимых дозах, нимало не нарушающих общей благопристойности, порядочности, ответственности. Но этими незаметными примесями испорчено все. И потому там, где как будто течет нормальная, даже хорошая жизнь, мы произносим в себе: "жизни нет". Мы не делимся этим сокровенным печальным знанием: потому что, во-первых, оно никому не нужно. И еще потому, что нечего назвать: нет имени, ясной формы и вида у той щелочи, которая разъедает нас — нет виновного, нет злодеяния, совершается только допустимое и дозволенное. И кому какое дело, что в дозволенных и допустимых вещах подчас больше бесчеловечности, чем в явных преступлениях. И, наконец, мы не делимся своим откровением, потому что всем оно известно и каждый открыл его в себе самом и вокруг себя.

Заключение

Когда я вижу, с каким самодовольством и самоуверенной небрежностью относится человек к тому, кто ему близок, сколь мало склонен он извинять другого, как жалко непрочны связи между людьми и сама человеческая жизнь, тогда хочется мне рассмеяться горько и отвернуться от мира людей, и презирать все, с людьми связанное. Словно на пустые, бездельные игрушки смотрю тогда на отношения человеческие, и кажутся они мне жалким шутовством, примитивным балаганом с бездарными актерами. Тогда, разуверившись в возможностях добродетели, видя ее бессилие, напыщенность и фальшь, я хочу попробовать хотя бы настоящего яду и устремляюсь к источникам его — порочным наклонностям человеческой натуры. Ведь если ядом сочится обычная жизнь людей, если им пропитана сама добродетель, то не лучше ли, отвергнув эти мутные смеси и суррогаты, припасть к чистому источнику дьявольского зелья? И сквозь фиглярские маски посмотреть в единственно истинное, сквозь них проступающее лицо смерти!

…Прошли, кривляясь, ухмыляясь и скорбя, перед глазами нашими десятки масок. Что расскажут они о человеке, чем помогут нашей жизни, как исказят ее? И нужна ли нам помощь, и важен ли собственный образ? Или давно и равнодушно махнули мы на свою судьбу рукой, и исчезла судьба, оставив после себя неуемную тоску или пустое безразличие. И нет нам спасения, и только бессмысленный шутовской хоровод втягивает нас в свой круг. И там, в смешении нелепых фигур и уродливых личин, пропадает наше смятение, и наши безответные вопросы, и чувства, и мысли, и желания. И нет уже скорби, и нет маяты, — веселая Смерть пляшет, улыбается, освобождает от бремени…

Я смотрю на многочисленные человеческие пороки и грусть охватывает меня, ибо в каждом ощущаешь нечто, себе родственное. Тогда я не знаю, как поступить с собой, в растерянности опускаю руки, не в силах остановить мятущиеся мысли. Может быть, какая-то новая реальность приоткрывается в этом чувстве, а может быть — моя ненужность на свете? Неспособный найти решение, я повинуюсь инстинкту спасения и…

(На этом обрывается рукопись дурака)

Алфавитный перечень пороков

А

Агрессивность

Алчность

Б

Бахвальство

Безволие

Беспринципность

Беспощадность

Бесчеловечность

Брюзгливость

В

Вероломство

Ворчливость

Вспыльчивость

Высокомерие

Г

Глупость

Гневливость

Гордыня

Грубость

Д

Двуличие

Детская порочность

Ж

Жадность

Жестокость

3

Зависть

Заискивание

Занудливость

Злоба

Злопамятство

Злоречие

И

Измена

К

Капризность

Коварство

Корыстолюбие

Косность

Л

Легкомыслие

Леность

Лживость

Лицемерие

Любопытство

Льстивость

М

Малодушие

Мелочность

Мнительность

Мстительность

Н

Наглость

Надменность

Назойливость

Нахальство

Неблагодарность

Невежество

Неведомый порок

Неверность

Нелюбознательность

Неопрятность

Непоследовательность

Непостоянство

Нерешительность

Нескромность

Несправедливость

Нетерпимость

Неучтивость

О

Опрометчивость

П

Педантизм

Пессимизм

Плутовство

Подозрительность

Подлость

Подхалимство

Пошлость

Р

Раболепие

Равнодушие

Раздражительность

Рассеянность

Ревнивость

Робость

С

Самовлюбленность

Самодовольство

Самонадеянность

Сварливость

Сентиментальность

Скабрезность

Скупость

Склочность

Сластолюбие

Слащавость

Снобизм

Спесивость

Строптивость

Суетливость

Суесловие

Сутяжничество

Т

Трусость

Тупость

Тщеславие

У

Угодливость

Угрюмость

Упрямство

Х

Хамство

Ханжество

Хвастливость

Хитрость

Ц

Цинизм

Ч

Чванство

Черствость

Честолюбие

Чопорность

Чревоугодие

Э

Эгоизм