Искусство быть (сборник) - Эрих Зелигманн Фромм
Для защиты от такого индивидуально и социально раздражающего сознания и был создан идеал абсолютной, неограниченной «личной» свободы. Одним из проявлений этого стало установление сексуальной свободы. Как молодые люди, так и многие из их средних лет родителей попытались реализовать этот идеал свободы, отвергая любые ограничения в сфере сексуальных отношений. Отчасти этот процесс был весьма благотворным. После двух тысяч лет религиозных осуждений сексуальные желания и их удовлетворение перестали считаться греховными, и соответственно уменьшились постоянное чувство вины и готовность искупить эту вину новым приступом покорности. Но даже принимая во внимание историческое значение «сексуальной революции», не следует игнорировать ее некоторые другие, менее благоприятные «побочные эффекты». Дело в том, что она попыталась установить свободу прихоти вместо свободы воли.
В чем тут разница? Прихоть – это любое спонтанно возникающее желание без какой-либо структурной связи с личностью в целом и ее целями (для маленьких детей это вполне нормально). Само по себе желание – даже самое иррациональное и мимолетное – сегодня требует своего исполнения; пренебрежение им или даже попытка отложить исполнение расцениваются как нарушение личной свободы. Если мужчина случайно встречает женщину, если у него есть несколько свободных часов и ему скучно, ему вполне может прийти в голову идея с ней переспать. Как только эта идея возникла, он решает действовать соответствующим образом – и не обязательно потому, что женщина его особенно привлекает, или потому, что его сексуальные потребности так велики, а из-за настоятельной потребности реализовать то, что даже он сам воспринимает как прихоть. Или, скажем, одинокий подросток идет по улице, и ему неожиданно приходит в голову мысль о том, как будет здорово пырнуть ножом проходящую мимо молодую медсестру, – и он ее убивает. Это не просто несколько примеров того, как люди потворствуют своим прихотям. В том, что в первом случае это секс, а во втором – убийство, конечно, есть существенная разница. Но общее в них то, что они носят характер прихоти. Между этими крайностями лежит масса примеров, и каждый может их для себя найти.
Основной критерий прихоти заключается в ответе на вопрос «Почему бы и нет?», а не на вопрос «Зачем?». Я уверен, что любой, кто тщательно наблюдает за поведением людей, убедится, как неожиданно часто они, отвечая на вопрос, сделали бы они то или другое, начинают с фразы «А почему бы и нет?» Это «А почему бы и нет?» подразумевает, что люди поступают определенным образом лишь потому, что не находят причин так не делать, а не потому, что находят причины делать именно это; это значит, что перед нами прихоть, а не проявление воли. Выполнение прихоти – это, в сущности, результат глубокой внутренней пассивности, смешанной с желанием избежать скуки. Желание основано на активности, прихоть – на пассивности.
Самой важной областью, в которой проявляется иллюзия личной свободы, является сфера потребления. Потребитель – это король супермаркетов и автомобильных рынков. Множество брендов каждого товара состязается за его благосклонность. Они долгие месяцы пытались соблазнить его с телеэкранов, и, когда он покупает, то кажется себе могущественным человеком, который совершенно свободно делает выбор между мыльным порошком А, В или С – каждый из которых умоляет его отдать им свой голос, словно кандидаты на выборах. Покупатель-король не понимает, что он не влияет на то, что ему предлагают, да и «выбора» у него нет, так как различные бренды в основном схожи, а иногда даже производятся одной и той же корпорацией.
Можно сформулировать общий психологический закон: чем сильнее ощущение бессилия и чем сильнее безволие, тем больше растет либо подчинение, либо навязчивое желание удовлетворить свои прихоти и настоять на своем произвольном желании.
Подведем некоторые итоги. Главное оправдание мании своеволия – это концепция антиавторитаризма. Конечно, борьба с авторитаризмом все еще имеет большое позитивное значение. Но антиавторитаризм может стать – и уже стал – оправданием для нарциссического потворства своим желаниям, для по-детски изнеженной жизни, полной неограниченных наслаждений, в которой, согласно Герберту Маркузе, даже примат генитальной сексуальности представляется авторитарным, поскольку он ограничивает свободу догенитальных, то есть анальных извращений. Наконец, боязнь авторитаризма служит оправданием своеобразного вида безумия – желания убежать от реальности. Ведь реальность накладывает на человека свои законы, избежать подчинения которым он может только во сне или в состоянии транса – или безумия.
Часть III
6. «Желать что-то одно»
Первым условием для достижения более чем скромных успехов в любой области, включая искусство бытия, является «желать что-то одно»[42]. «Желать что-то одно» предполагает принятие решения, посвящение себя одной цели. Это означает, что человек целиком отдает и посвящает себя одному предмету, который он выбрал, что вся его энергия направлена на достижение избранной цели.
Если же энергия разделена по различным направлениям, это не только уменьшает энергию стремления к цели, но и приводит к эффекту взаимного ослабления потоков энергии из-за возникновения постоянных конфликтов между ними.
Наглядным примером здесь может служить навязчивый невроз. Воля человека, который не уверен, должен ли он делать нечто одно или другое, прямо противоположное, чье отношение к самым важным в его жизни людям является чересчур неопределенным, может быть полностью парализована, исключая принятие любого решения и в конечном счете осуществления каких-либо действий. В «обычном» случае, когда цели не являются явно противоположными, впустую тратится меньшее количество энергии; тем не менее возможность достижения любой цели значительно уменьшается. Собственно, даже не важно, какова эта цель: материальная или духовная, высоконравственная или аморальная. Грабителю банков нужно стремиться к одной цели не меньше, чем ученому или скрипачу при условии, что они хотят сделать свое дело как нельзя лучше или хотя бы компетентно. Половинчатость приведет одного в тюрьму, других к тому, что они соответственно станут бесполезным и скучающим преподавателем колледжа и исполнителем в составе второсортного оркестра. Конечно, если речь идет не о профессионалах, дела будут обстоять по-иному: вор, вероятно, попадет в тюрьму, ученый, возможно, разочаруется в себе, тогда как скрипач-любитель
