Жан Делюмо - Ужасы на Западе
Высказывание Визеля несколько упрощенное. Лютер не был единственным ответственным за нагнетание апокалипсического страха. Меланктон, немецкий проповедник, известный не менее категоричными, чем у Лютера, взглядами, говорит об "опасных последних днях", о Христе, "пришествие которого не за горами… который скоро вернется". "Священное Писание, — говорит он, — дает нам утешение и предостережение о близости Страшного суда, который должен свершиться после распада Германской империи". Меланктон высказал свои взгляды в предисловии изданий 1532 и 1558 гг. «Хроники» немецкого историка и астролога, советника Бранденбургского двора Кариона (умершего в 1537 г.). Карион так же, как и Меланктон, основывается на пророчествах Даниила и смене четырех царств и считает, что человеческая история подходит к концу. То же мнение было высказано Слейданом в известном трактате с многозначительным названием "О четырех погибших царствах" (1556 г.):
"Должно быть услышано пророком (Даниилом) о нашем бедственном и презренном времени; он предсказал нам родиться на искончании мира и изжить его до конца, застыв в утешении от постигших нас бед и оградившись от грозящих нам бурь и волнений".
Труды Слейдана и Хроника Кариона получили широкое распространение в Германии и за границей; так же как и "Расположение планет и последние времена перед концом света" Оспандера (1545 г.).
Во времена Реформации рост апокалипсических страхов и надежд отмечался и за пределами Германии. Лефевр д'Этапль считал, что настал последний час веры и толпы верующих сплотились вокруг Евангелия, как в свое время тысячи людей насытились семью хлебами Мессии.
В трудах Кальвина, напротив, содержится меньше апокалипсической озабоченности. Но и он уверен, что пришествие Христа скоро свершится. Так же, как Лютер, он считал папу римского Антихристом, а Рим вторым Вавилоном. В конкретной исторической обстановке это не было фигуральным выражением. Это однозначно говорило о том, что в упорной борьбе, которую вел Кальвин против предрассудков, он считал себя пророком своего времени, а его сторонники и противники были убеждены в приближении конца света. Среди его противников следует назвать Сервэ. Этот испанский медик в своем труде "Восстановление христианства" пытается доказать, что между папой-Антихристом и его антиподом — Великой проституткой ведется борьба, которая вошла в последнюю фазу. Второе пришествие должно положить конец этому прискорбному для Церкви и всего мира действу, продолжающемуся со времен монашества Константина и восшествия на римский престол папы Сильвестра. Конец грешного мира означает возрождение христианства. Среди друзей Кальвина был Вире, проповедовавший в Швейцарии, затем Лангедоке. В его любопытном произведении "Мир царства и мир демонов", составленном в форме диалогов, он говорит читателям:
"Мир близится и концу… Он подобен человеку, который изо всех сил цепляется за жизнь. Так обустрой свой дом… откажись от коррупции, оставь вредные созерцания и постарайся уйти от этого мира. Его ждут еще более худшие бедствия, чем те, которые тебе пришлось пережить".
Бюллингер (умер в 1575 г.), в течение многих лет возглавлявший церковь в Цюрихе, тоже считал, что время истории истекло, хотя и не называл точной даты ее конца:
"Учение Господа нашего Иисуса Христа, недвусмысленные высказывания святых пророков, толкования избранных Богом апостолов, наконец, стечение событий, которые либо сбылись, либо свершаются на наших глазах, — все говорит о том, что сбылись пророчества о конце света и уже близок день Божьего гнева".
Как видно, протестантская реформация проистекала из глубины апокалипсических страхов и, в свою очередь, способствовала их нагнетанию. Можно сказать, что чувство надежды или страха перед вторым пришествием было особенно обострено в Германии XVI в., когда поднялась подогреваемая Лютером и Дюрером паника из-за расположения планет в 1524 и 1525 гг. Но в других странах также росло беспокойство. До настоящего времени этому обстоятельству не уделялось должного внимания, и причиной этого является тот факт, что под общим термином «Ренессанс» иногда скрываются достаточно мрачные реалии. Именно в эпоху Возрождения Синьорелли описывает злодеяния Антихриста (имеющего сходство с Савонаролой), а Микеланджело расписывает Сикстинскую капеллу сценами Страшного суда. В расцвет эйохи Возрождения V Латранский и Флорентийский соборы пытаются сдержать натиск апокалипсических пророчеств в Италии. В Испании времен Сиснероса (умер в 1517 г.) "загадочная зараза" также сопровождалась предсказаниями конца света. Во Франции сцены Страшного суда заполнили церкви. Эта страна тоже очень показательна в отношении роста страха (по крайней мере у церковников). Так, каноник Лангр пишет в "Книге состояния и течения времен", опубликованной в 1550 г.:
"Мы находимся в преддверии обновления мира или его изменения и раскола…"
В России XV–XVI вв. страх конца света, по-видимому, тоже усилился, о чем говорят росписи церквей сценами Страшного суда, фрески расположены таким образом, что при входе в церковь нельзя не заметить чашу весов в руках у Всевышнего Судии и огненно-черный ад с выползающим из него огромным змием. На другом конце христианского мира — в Мексике — тоже можно увидеть сцены Страшного суда, украшающие стены августинского монастыря XVI в. Так что страх второго пришествия был вездесущим.
6. Бог карающий и одряхлевший мир
Необыкновенный интерес к темам Страшного суда и крушение мира, предшествующего ему или означавшего переход к тысячелетнему блаженству, объясняется вероучением о грозном Господе Боге, а поток бедствий, начиная с эпидемий чумы, обрушившихся на Европу, лишь подчеркивали значимость этой темы. Мысль о том, что Бог карает виновных, стара как мир. Она получила особое развитие в Ветхом Завете. Священники, не зная, чем объяснить событие, выделили ее из Священного Писания и представили взбудораженной толпе как несомненное объяснение происходящих в мире событий. Таким образом, в общественном сознании укоренилась, как неизбежная, связь между преступлением и Божьим наказанием. В любом трактате или донесении о чумных морах (включая эпидемию в Марселе 1720 г.) подчеркивается эта мысль. Архиепископ Толедо Карранза и хирург Парэ объясняют этим такую болезнь, как сифилис.
"Есть две причины этой гнили, — пишет французский хирург, — первая причина заключена в особой и загадочной природе, не поддающейся изучению. Это можно объяснить только гневом Божьим, наславшим порчу на род человеческий, чтобы укротить похоть и сладострастие. Вторая причина это заражение от мужчины (или женщины), болеющих этой болезнью".
Чума, голод, войны и даже нападение волков объяснялись Церковью и духовными проводниками как Божья кара: острые стрелы, ниспосланные небом греховному человечеству. Именно так Савонарола представил флорентийцам начало итальянских войн. Даже официальные документы составлялись в том же стиле: в преамбуле договора Като-Камбрезис (1559 г.) говорится:
"… да будет известно, что после стольких тяжелых войн, ниспосланных Богом в наказание народов, царств и подданных (Генриха II и Филиппа II), божественная доброта соблаговолила, наконец, обратить свой милостивый взор на бедных созданий…" Текст мирного договора в Амбруазе тоже в преамбуле содержит такую фразу: "…Сбылись лихолетье и суд Божий (надо полагать, за наши грехи и неправедность) и пришло время смуты".
В период великого гонения на ведьм (XVI и начало XVII века) богословы и юристы учили, что Бог посылает демонов и ведьм вершить суд над людьми. Ж.Боден пишет:
"Бог насылает чуму, войны и голод посредством злых духов, то же он делает и через колдунов, особенно в случаях богохульства, что распространено сейчас повсюду с такой безнаказанностью и вседозволенностью, что этим занимаются даже дети".
Таким образом, идея отмщения заложена в самой природе божественности. В "Молоте ведьм", со ссылкой на Св. Августина, говорится о дозволенности греха, поскольку Бог оставляет за собой право кары того, чтобы "свершить отмщение за зло и упрочить красоту мироздания… чтобы стыд за содеянное был украшен отмщением". Тема отмщения, и в частности кары Божьей, настойчиво подчеркивается во всех французских трагедиях от Жоделя до Корнеля (можно, конечно, в качестве примера привести авторов других национальностей). Во время Религиозных войн, когда происходили массовые убийства, в образе Бога были воплощены черты разгневанного человека. В период правления Генриха IV тема кары небесной звучит не только в драме, но и в поэзии. Согласно Агриппе д'Обинье, Высший Судия вершит суд строго и по справедливости (Трагическое, VI, около 1075–1079 гг.):
Страхом трепещет сердце храбреца;Вшами кишит кафтан гордеца;Тот, кто строптив, Бога гневит,Душа его в адском огне сгорит.
Досье может быть дополнено и другими доказательствами. Так, в "Чудесных историях" Пьер Буатюо (1560 г.), с одной стороны, предпринимает попытку критического отношения к идее греховности зла, но в то же время утверждает:
