Переживая горе. Истории жизни, смерти и спасения - Джулия Самюэль
Через несколько недель у меня появилась возможность поговорить об их отношениях. На один из сеансов Роберт и Прю пришли раздраженными и сели, отвернувшись друг от друга. Я не знала, что между ними произошло. Как всегда, первой заговорила Прю: «Роберт такой вспыльчивый. Он постоянно кричит на меня. Что бы ни произошло, это всегда по моей вине: пустой холодильник, незаправленная машина… Я не умею спорить, но мне приходится кричать в ответ, а он не останавливается». Я предложила ей обратиться к Роберту со словами: «Мне кажется… Когда ты… Мне бы хотелось, чтобы ты…» Прю отказалась, и Роберт фыркнул. В итоге мое психологическое вмешательство привело к тому, что они объединились против меня. Я признала свою беспомощность. Роберт и Прю улыбнулись, радуясь моей досаде. Я решила попробовать другую тактику и осмелилась спросить у Роберта, что произошло. Обычно я не задавала ему вопросов, так как своими жестами он словно сообщал всем: «Я не хочу говорить, ничего у меня не спрашивайте». Но теперь он стал более открытым. «Она продолжает задавать одни и те же вопросы, – сказал Роберт. – Это правда? Где сейчас Алиша? Что мы сделали не так? Я не знаю. Она хочет, чтобы я постоянно говорил об этом. А я не могу. Справиться с ее и моими страданиями невозможно».
Прю немного успокоилась и с трудом выговорила: «Я все еще думаю, что это была ужасная ошибка… чудовищная смерть… Я пытаюсь разобраться в себе». Когда Прю и Роберт узнали, что было на душе у каждого, они признали свое горе (они называли его иначе: огромное чувство вины, вопросы без ответов, ярость, отчуждение, одиночество). Все это часто скрывает глубокую печаль. Благодаря печали они смогли восстановить отношения и утешить друг друга.
В тот период друзья часто приглашали Роберта и Прю на свадьбы своих детей. В большинстве случаев они отказывались. Общение и вид счастливых дочерей, идущих к алтарю, ярко бы показал то, чего они никогда не испытают. Роберт и Прю поняли, что люди зачастую не могли помочь им. «Нам приходилось следить за тем, с кем мы говорим об Алише, – призналась Прю. – Она умерла такой молодой, ее смерть была очень трагичной. Люди очень боятся потерять равновесие. Они боятся, что я начну плакать, или хотят, чтобы я расплакалась. Они спрашивают, как Алиша умерла, и я отвечаю, что не буду говорить об этом. Один мужчина попросил меня не унывать, имея в виду, чтобы я держалась. Я посмотрела на него как на сумасшедшего и не ответила. Я не знала, что сказать. Меня потрясли его слова, и я его не прощу».
Когда Прю злилась, она терла кулаком о ладонь. У нее была близкая подруга Соня, которая пригласила ее на свадьбу своей дочери, и это приглашение они приняли. Прю встречалась с Соней в «ужасном и мрачном» кафе каждую неделю с тех пор, как Алиша заболела. Иногда они обсуждали свои проблемы, иногда просто болтали часами на парковке. Таков хороший друг: постоянный, добрый и чуткий. Но свадьба дочери Сони была важным событием. «Я всегда радуюсь, когда происходит что-то хорошее, – сказала Прю. – Я люблю свою подругу и ее дочь, мою крестницу. Мы должны радоваться, но я смотрю на нее и думаю: “Надеюсь, у тебя хватит сил выдержать все, что бы ни произошло. В жизни не всегда легко”». Прю показала мне фотографию Алиши в младенчестве, вспомнив безмятежность и оптимизм того времени. Теперь этих чувств не было.
Я понимала, что теперь Алиша не могла навредить себе или своим родителям. Мне хотелось поговорить об этом, но я приберегла этот разговор на более позднее время. Однажды кто-то из знакомых сказал Прю: «Она болела, и теперь все кончилось», словно ее смерть принесла облегчение. Я знала, что смерть не может принести облегчение, но мне хотелось узнать, чувствовали ли Прю и Роберт то же самое, что чувствуют родители тяжело больного ребенка. Они не хотят его смерти, но обретают спокойствие после его ухода, потому что страдания заканчиваются. Мне предстояло подобрать верные слова и время для этого разговора.
Теперь Роберт чаще участвовал в нашем общении. Он прочитал этот вопрос на моем лице и сказал: «В каком-то смысле мы потеряли Алишу много лет назад, потому что она отказывалась встречаться с нами. Мы пытались увидеться с ней, делали все возможное – писали письма, давали ей деньги, приезжали к ней. Однажды мы заметили ее на улице и окликнули: “Привет, милая”. Алиша прикрыла лицо рукой, отказываясь видеть нас. Она даже сменила имя на Тину. Нам было больно и одиноко. Но спустя многие годы мы поняли, что она вряд ли поправится. Наша боль стала постоянным, ежедневным оплакиванием. Как жестоко! Алиша не хотела этого, но была жестокой, раз поступила так с Прю и со мной. Это не чистая смерть, не чистая утрата, это совсем другое… Нельзя просто прыгнуть в яму и исчезнуть».
Слова Роберта снова напомнили мне о том, каким тяжелым было их горе. Мне хотелось найти что-то позитивное, но необходимо было признать двойное горе и поверить в то, что Прю и Роберт смогут перестроить свою жизнь.
Интенсивность их кризиса начала слабеть. Сеансы со мной предполагали долгую утомительную работу. Роберт и Прю ценили наши встречи, но не нуждались в них еженедельно. Они изучили самые тяжелые аспекты и не хотели возвращаться к старым темам. Они предложили мне встречаться раз в месяц. Я почувствовала их общую решительность, которая, как казалось, передается из поколения в поколение. Несомненно, они очень страдали и делили жизнь на «до» и «после». Роберт часто повторял слова врача: «Вы не преодолеете это, но привыкнете». Родителей Роберта и Прю не интересовали чувства своих детей, и они даже не ставили их счастье во главу угла. Им пришлось нелегко, особенно Роберту, которого отправили в пансион в столь раннем возрасте. Но, возможно, такая жизнь закалила их. Эта «мышца» появилась в раннем возрасте, и они оба жили с ней. В последующие месяцы я увидела несколько доказательств своих слов. Две вещи вызывали улыбку на лицах
