Леонид Млечин - Евгений Примаков. Человек, который спас разведку
– Как вы можете думать о себе! Разве вам не понятно, перед чем мы стоим? Семнадцатое августа взорвало экономику. Правительства нет. Дума будет распущена. Президент может физически не выдержать. Мы на грани полной дестабилизации!
Откровенность Шевченко произвела на Примакова сильное впечатление. Он спросил:
– Но почему я?
– Да потому, что Думу и всех остальных устроит именно ваша кандидатура. И потому, что вы сможете.
И Примаков согласился…
В эти утренние часы я находился в министерстве иностранных дел. Собственные заместители Примакова ничего не знали, но, предчувствуя расставание с министром, заранее горевали. Один из заместителей министра при мне позвонил главному помощнику Примакова Маркаряну:
– Роберт, что происходит?
Маркарян осторожно ответил, что ему самому пока точно ничего не известно:
– Примаков не в министерстве.
– Где он?
– У президента…
Стало ясно, что, видимо, согласился. Пока мы разговаривали в здании на Смоленской площади, Ельцин подписал указ о назначении Примакова, и об этом мгновенно сообщили информационные агентства. В министерстве иностранных дел печальные настроения. В стране – единодушный вздох облегчения. Примаков еще должен был быть утвержден Думой, сформировать правительство, предложить программу действий, но главное было уже позади – угроза роспуска Думы, импичмента президента, безвластья, политических схваток с неизвестным результатом на фоне экономической катастрофы.
Евгений Максимович честно сказал в Думе:
– Я даже не знаю, что для меня лучше: чтобы вы меня утвердили или провалили.
Любопытно, что больше всех Евгения Максимовича уговаривали те, кто потом его и уберет с должности. Но в тот момент они все зависели от Примакова – не согласись он тогда, они вообще могли лишиться власти. Но чувство благодарности – не самое сильное чувство у обитателей Кремля.
Предчувствия у Примакова были верные: и он тоже уйдет из Белого дома не по своей воле и не под аплодисменты… Но в тот момент подобный исход никому не мог прийти в голову. Выдвижение Примакова казалось счастливой находкой – ему доверяла вся страна. Когда Государственная Дума утвердила Примакова на посту главы правительства, страна начала успокаиваться – у нас вновь есть правительство.
Власти у Примакова в руках оказалось больше, чем у любого из его предшественников. Президент не мог работать полноценно. Президентская администрация в значительной степени перестала вмешиваться в дела правительства. Так что у Примакова руки были развязаны. Но он ни на секунду не забывал, что премьер-министр существует в определенных рамках. Примаков был достаточно тактичен и умен, чтобы не покушаться на прерогативы президента, пусть даже и больного. Он ни одной минуты, что бы на сей счет ни писали, не работал заместителем президента.
Борис Ельцин назвал Примакова «самым сильным, самым надежным премьером, которого поддерживает президент, поддерживает правительство, поддерживает Государственная Дума, поддерживают региональные власти на местах». Ельцин сказал, что получает удовольствие, видя, как Примаков решает проблемы, находя удачные компромиссы…
Заговорили, что Евгений Максимович вместо президента контролирует силовые министерства. Это не так. Конечно, он, уходя из разведки в министерство иностранных дел, не утратил контакта и с бывшими подчиненными, и со смежниками. Он в большей степени, чем его предшественники в Белом доме, полагался на информацию, исходящую от специальных служб. Он шире привлекал разведчиков к экономическому анализу, к внешнеторговым делам, к переговорам с Западом о возвращении долгов. Но это не новая практика. Подчиненность силовых министров президенту не означает, что они никогда прежде не появлялись в кабинете главы правительства.
Другое дело, что Примаков, в отличие от своих предшественников, много и охотно занимался внешней политикой. Но это было естественно для недавнего министра иностранных дел. При этом Евгений Максимович старательно вел себя так, чтобы у Ельцина не создавалось впечатления, будто он пытается подменить президента в мировых делах.
Примаков – умелый и опытный администратор. Он счел необходимым участвовать в итоговом сборе руководящего состава Вооруженных сил. Впервые за многие годы военных почтил своим присутствием глава правительства. Примаков сказал то, что военные хотели услышать: что предыдущая экономическая политика провалилась, что государство в долгу у армии, что поддержание армии – важнейший приоритет. Военные увидели, что правительство возглавляет человек, который уважает вооруженные силы и военных. Евгений Максимович даже вдохнул в генералов и офицеров некий оптимизм.
Все правительства обещали вовремя платить зарплату офицерам и вернуть задолженность армии. Деньги пошли с назначением Примакова. Причем Евгений Максимович отдал предпочтение армии, она получила больше других бюджетных организаций. В день милиции Примаков приехал в министерство внутренних дел, произнес прочувствованную речь и остался на концерт.
Примакову напомнили, что по должности он начальник гражданской обороны страны. Он не затруднился приехать и на Всероссийский сбор по подведению итогов деятельности Единой государственной системы предупреждения и ликвидации чрезвычайных ситуаций. И выступил перед спасателями, за что они были ему признательны.
На демонстрации 7 ноября 1998 года митингующие коммунисты, называя президента Ельцина преступником, которого надо судить, практически не критиковали правительство и даже призвали к сотрудничеству с Примаковым в выработке экономической программы…
Примаков, пожалуй, только с журналистами не нашел общего языка. Он едва не настроил против себя средства массовой информации, выговаривая им за то, что они необъективны к правительству. Примакову хватило ума не обвинять прессу и телевидение в непатриотичности и продажности, но и он нередко обижался и просил телевидение показывать побольше хороших новостей, что в те времена вызывало ироническую реакцию. Сейчас это опять в порядке вещей…
На главу правительства жали со всех сторон. Хотели, чтобы он закрутил гайки, приструнил телевидение и прессу, дал команду силовым министрам действовать пожестче, навести порядок. Но диктатор из Примакова не получился. У него есть свои взгляды. Он их не стал менять. Евгений Максимович серьезно относится и к своим словам, и к чужим, поэтому так эмоционально откликается на недовольство газет и телевидения. А журналисты были недовольны тем, что глава правительства мало с ними встречается. Примаков, конечно же, ни сном, ни духом не готовил себя к такой роли. Эта ноша свалилась на него совершенно неожиданно. Причем страну он получил не просто бедную – нищую. Ему нужно было время сосредоточиться, понять, куда он попал, что у него в руках, чем он располагает, как действовать? Тем более он опасался пустых слов. Не хотел сегодня что-то брякнуть, а завтра сам себя поправлять:
– Вчера я думал так, а сегодня думаю иначе.
Надо еще сказать, что он всегда неоправданно остро реагировал на критику в газетах, считая, что недовольство его действиями несправедливо. Он, похоже, исходил из того, что журналисты недостаточно серьезно подходят к делу и потому бывают необъективны. Кроме того, его окружение тоже играло свою роль. Ему постоянно нашептывали: смотрите, как журналисты плохо о вас говорят. Когда он в ноябре 1998 года прилетел на международную встречу в Куала-Лумпуре, журналисты стали добиваться встречи с ним. Появился раздраженный Примаков:
– Что вы от меня хотите? У меня нет десяти минут, чтобы побриться!
Естественно, эту сцену показали по телевидению. После чего нетрудно было сказать Примакову: вот каким телевидение вас выставляет. Евгений Максимович исходит из того, что чем меньше политик скажет, тем труднее поймать его на слове, поэтому он старался сократить общение с журналистами до минимума. В этом есть резон. Но есть и обратная сторона. В обществе создавалось о нем и о его правительстве ложное впечатление.
Заслуга Примакова состояла в том, что он добился стабилизации политической ситуации в России. Исчез страх перед тем, что будет распущена Государственная Дума, что будет применена сила, что страна пойдет вразнос и к власти придет диктатор. После утверждения Примакова на посту премьер-министра страна успокоилась. Правительство получило несколько месяцев относительного спокойствия – для того, чтобы что-то сделать.
Когда мы разговаривали с Евгением Максимовичем еще до назначения его премьер-министром, я спросил: что он думает о реформах, которые проводятся с 1992 года?
Примаков ответил так:
– Видите ли, я, конечно, имею свою точку зрения. Я считал и считаю, что макростабилизация финансов – это важно, но это не самоцель. Это метод для развития экономики. Если экономика не развивается, это превращается в самоцель. Самоцель эта не нужна, ибо имеет шоковые последствия для населения. Я эти взгляды высказывал и на правительстве, потому что налоговая политика и приватизация носили фискальный характер. Во всех странах приватизация происходит, чтобы изменить структуру производства, чтобы обновить основные фонды. Эта сторона дела была упущена…
