Поль Генри де Крюи - Борьба с безумием
Некоторые из его пациенток, чудесным образом вылеченные от безумия, стали показывать новую зловещую форму плохого поведения. Этого уж никак нельзя было предугадать.
Так, например, больная, настолько пришедшая в норму, что могла уже уйти из больницы, вдруг испустила дикий вой и выбросила стул в окно. Другая - своим примерным поведением она завоевала любовь всей палаты и всего персонала - вдруг жестоко исколотила сестру-надзирательницу.
Но «несчастной» случайности - так по крайней мере он сам считает - Джек набрел на лекарство против этой Углубленной формы безумия. Это было опять-таки химическое соединение- «2-[альфа-(2-диметил-амино-этокси) альфа-метил-бензил]-пиридин». Поскольку это нелегко запомнить и даже выговорить, химики назвали его «доксиламином».
Доксиламин вовсе не был предназначен для лечения душевных болезней. Это был антигистаминный препарат, сильное средство против сенной лихорадки и бронхиальной астмы. Но у него было одно неприятное свойство: помогая больным против аллергии, он в то же время оказывал на них усыпляющее действие. Во всех других отношениях доксиламин был совершенно безвреден. Можно было принимать его громадными дозами, и он не причинял никакого вреда, кроме непоборимой сонливости, из-за которой человек мог погибнуть на улице, попав под автомобиль.
Джек решил испробовать доксиламин на своих психотиках. Обладая усыпляющим действием, он должен был успокаивать буйных больных, не поддававшихся действию больших доз серпазила. Однако доксиламин оказался странным и капризным лекарством. На некоторых возбужденных больных он не оказывал усыпляющего действия. На разных больных он действовал по-разному. «Изучение доксиламина радует мое сердце», - писал мне Джек.
Этот препарат уничтожал непредвиденность поведения у многих хроников, которым серпазил, риталин и Френкель возвращали нормальную психику, оставив только непредугаданность поведения. Казалось, Джек достиг вер шины успеха в своем наступлении на хроническое безумие. В мае 1956 года он сделал доклад на заседании Общества психиатров-биологов о своем опыте лечения доксиламином...
Под наблюдением находилось шестьдесят больных, у которых серпазил-риталин не смогли искоренить галлюцинации и ложные представления. Доксиламин снял у них иепредугаданность поведения. Была еще другая группа в двадцать восемь человек. У Двадцати двух из них доксиламин уничтожил неприятные и опасные вспышки. Трое из этой группы, проявлявшие себя очень аккуратными, контактными и деятельными внутри больницы, в то же время были хроническими «беглецами». При малейшей возможности невзирая ни на какую погоду, они скрывались в неизвестном направлении. Под влиянием доксиламина все трое стали оседлыми, работали на огороде и вели себя прекрасно. Могли бы уйти домой, если бы у них был родной дом.
Вы помните девушку, которая при общем хорошем поедении вкалывала себе иглы в ноги и живот. Пройдя лечение доксиламином, она бросила это нелепое и опасное занятие.
Но, увы, доксиламин оказался не таким уж совершенным, «радующим сердце» лекарством. Он, правда, не причиняет особого вреда пациентам Джека. У некоторых он снимает непредугаданность поведения. Но у многих безумцев развивается загадочная сопротивляемость к доксиламину; у них то и дело повторяются неожиданные вспышки несмотря на то, что Джек повышает ежедневные дозы в три и даже в четыре раза.
- Ну, и вы решили бросить этот препарат? - спросил я Джека, беседуя с ним по междугородному телефону.
- О нет, - сказал Джек. - Мои сестры не позволяют мне прекратить эксперимент. У нас уже больше сотни больных на доксиламиновом лечении.
- Но вы признаете, что преждевременно восторгались им? - спросил я.
- Да, - сказал Джек. - Доксиламин - хорошая штука, но не такая уж замечательная, как я думал. Да, да, я немного поспешил со своим докладом, - признался Джек.
- Мы абсолютно доверяем доктору Фергюсону, - говорит директор фармацевтической фирмы. - Мы внимательно следим за его работой, его методами и тактикой лечения. То, что он признает хорошим, можно смело рекомендовать врачам. А если что-нибудь считает плохим - мы уж знаем, что это не годится.
Когда у Джека рушится надежда на какое-нибудь химическое вещество - как ато было со стимулирующим средством БА-14469, от которого, вы помните, больные лезли на стену, - он это честно признает и безжалостно критикует самого себя. Такая же история произошла с аналогом резерпина - гармонилом. Это химическое подобие серпазила, только у гармонила не хватает одной химической группы, состоящей из кислорода, углерода и трех атомов водорода; Джек испробовал гармонил на нескольких буйных больных. Под его успокоительным действием они стали тихими, как мельничная запруда.
- Но после этого, - рассказывает Джек, - оставаясь внешне спокойными, они стали показывать признаки легкомыслия. Они начинали смеяться и никак не могли остановиться - даже в церкви.
Но Джек - оптимист. Он дюжинами испытывает новые средства для многих фармацевтических фирм и первый стремится найти в каждом лекарстве что-нибудь хорошее. Он попросил фирму Апджон прислать ему для испытания антигистаминный препарат ролозот. И он установил, что это лекарство оказывает специфическое действие на спутанность сознания у его старушек. Но тут руководство фирмы Апджон сообщило, что розолот несет с собой опасность агранулоцитоза - серьезной болезни крови.
- Апджон не стала дожидаться, пока я зарегистрирую такой случай у себя, - сказал Джек. - Она сняла препарат с продажи немедленно. Мне очень повезло, что ни одна из моих пациенток не заболела ролозотовой болезнью крови.
Его молчаливая позиция в отношении прославленного успокоительного средства торазина показывает, насколько Джек боится причинить вред своим больным. Тысячи врачей во всем мире применяют торазин. Как успокоитель психических больных, говорят авторитеты, он обладает таким же или еще более сильным действием, чем серпазил. Джек и сам неоднократно применял торазин в Траверз-Сити. Я спросил его, почему он не опубликовал хорошие результаты, полученные от торазина.
- Торазин - хорошее средство, но лишь в условиях больницы, - сказал Джек. - Он тоже вызывает иногда агранулоцитоз, но в больнице можно это быстро определить.
- Но ведь такое осложнение встречается крайне редко, - возразил я.
- Может быть, и так, - согласился Джек. - Но позвольте вам это объяснить: я никогда не рекомендую лекарства, пока окончательно не убедился в его безопасности для больного. Так я всегда поступал в Гэмлете, работая за двадцать три мили от ближайшей больницы.
Такая установка Джека в отношении торазина является «спорной». Некоторые клиницисты высказывают такие же опасения в отношении серпазила. О сравнительных достоинствах и опасностях этих двух мощных успокоителей последнее слово в науке еще не сказано.
Боязнь Джека повредить больному, даже самому безнадежному хронику, кажется мне несколько преувеличенной. Не лишает ли она его смелости в работе. Подумать только, сколько неисчислимых, безвестных мучеников - не ученых, а самих больных - погибло во славу науки на трудных подступах к новым открытиям! Убивал их знаменитый эрлиховский целитель сифилиса - сальварсан; убивал рокфеллеровский институт, освоивший недавно вакцину против желтой лихорадки; погибали они от малярии, которой Вагнер-Яурегг пытался лечить прогрессивный паралич; убивал их Уильям Парк предохранительной дифтерийной вакциной; и немало людей, вероятно, пострадало от сульфамидов и якобы безвредных антибиотиков. Если подумать только о тысячах зарегистрированных (а сколько тысяч их не зарегистрировано) жертв отчаянных исследователей, которые с новыми лекарствами сознательно шли на риск...
Фергюсон вел осторожную борьбу против безумия. Его не покидало воспоминание о блестящем успокоителе - препарате НП-207.
- Как удачно избежал я опасности испробовать его на больных, - сказал Фергюсон.
Когда НП-207 впервые проходил клиническую проверку в Техасе, его действие оказалось поражающим. НП-207 успокаивал многих больных, у которых серпазил, торазин и френкель не дали результатов. Сами больные превозносили НП-207 как приятнейшее лекарство. Оно не несло с собой ни насморков, ни кишечных расстройств, ни крапивницы, и оно их совсем не угнетало. Оно не только успокаивало, но делало их живыми и активными. Оно прекращало всякие галлюцинации. Это было очень мягкое стимулирующее средство. Как будто в нем содержались торазин, серпазил, френкель и риталин, скатанные в одну пилюлю. Казалось, что найден наконец настоящий противобезумный эликсир...
Так это казалось до тех пор, пока больные не стали от него слепнуть. До тех пор, пока восемь из тридцати двух пациентов, получающих препарат НП-207, совершенно не ослепли. Потребовалось много месяцев, чтобы кое-как, очень медленно, восстановить им зрение.