Даниэль Лапп - Улучшаем память – в любом возрасте
За сто франков в год она стряпала на кухне и вела домашнее хозяйство, шила, стирала, гладила, умела взнуздать лошадь, откармливать птицу, сбивать масло и при том оставалась верна своей госпоже, хотя та отнюдь не была приятной особой.
Мадам Обэн вышла замуж за красивого молодого человека, который в начале 1809 года умер, оставив ей в наследство двух детей и множество долгов.
Тогда она продала свою недвижимость, за исключением ферм в Туке и Жеффос-се, годовой доход от которых не превышал 5000 франков, покинула дом на улице Сен-Мелен и поселилась в домике поскромнее, в прошлом принадлежавшем ее предкам и расположенном за рынком.
Домик этот, с шиферной кровлей, находился посередине между речной переправой и улочкой, ведущей к реке. Полы в нем были на разном уровне, из-за чего вошедшие спотыкались. Узкая прихожая отделяла кухню от комнаты, где мадам Обэн коротала свои дни, сидя в соломенном кресле у окна. У стены с панелью, выкрашенной белой краской, выстроились в ряд восемь стульев красного дерева. Под барометром на старом пианино громоздилась пирамида из коробок и картонок. К камину из желтого мрамора в стиле Людовика XV по бокам примыкали два гобелена с пастушками. Посередине камина находились большие часы в виде храма Весты. Во всем помещении пахло плесенью, так как пол был ниже уровня земли в саду.
Фелисите вставала на заре, чтобы не пропустить службу в церкви, и трудилась без перерыва до вечера; затем, когда ужин был окончен, посуда прибрана и дверь хорошо заперта, она зарывала полено поглубже в золу и засыпала у очага с четками в руках. Никто другой не проявлял столько усердия в работе. Что же до чистоты, то блеск ее кастрюль приводил в отчаяние других служанок. Заботясь об экономии, она ела медленно и пальцем собирала на столе крошки от хлеба – хлеба весом в двенадцать фунтов, выпекаемого как будто специально для нее и хранившегося двадцать дней.
Во всякое время года она носила ситцевый платок, закрепленный на спине булавкой, чепчик, скрывавший волосы, серые чулки, красную юбку и поверх рубашки передник с нагрудником, какие носят сестры милосердия в больнице.
Лицо у нее было худое, а голос пронзительный. В двадцать пять лет ей можно было дать сорок. Начиная с пятого десятка она вообще не обнаруживала признаков возраста и, всегда молчаливая, с прямой осанкой и размеренными жестами, казалась женщиной, сделанной из дерева и приводимой в движение автоматическим механизмом.
Гюстав Флобер[17]
ЧИТАЙТЕ И ОТВЕЧАЙТЕ НА ВОПРОСЫ: МЕТОД Q3POC
Это очень простой метод, который поможет вам улавливать основные идеи всякого рода текстов, а также фильмов, пьес и т д.
Чтобы чтение ваше было эффективным, попробуйте ответить на шесть простых вопросов: Кто делает Что, Когда, Почему, Где и Как? (Qui fait Quoi, Quand, Pourquoi, Оп et Comment – Q3POC.) К этому методу прибегают на курсах журналистики в США для большей уверенности в том, что из поля зрения учащихся не ускользнет ни один аспект какого-либо события. Вы можете использовать его при всестороннем рассмотрении любых бесед, радиопередач, сообщений или публичных выступлений. Этот метод идеально подходит для чтения газетных статей.
VII. ЧТЕНИЕ ПО МЕТОДУ Q3POC
Прочитайте текст «Кандид, или оптимизм», держа в уме шесть вопросов: Кто тут главные действующие лица? Что именно происходит? Когда и где происходит действие? Почему и как? Время от времени останавливайтесь и отвечайте на эти вопросы.
КАНДИД, ИЛИ ОПТИМИЗМ
(отрывок)
В Вестфалии, в замке барона Тундер-тен-Тронка, жил юноша, которого природа наделила приятнейшим нравом. Вся душа его отражалась в его лице. Он судил
О вещах довольно здраво и очень простосердечно; потому, я думаю, его и звали Кандидом. Старые слуги дома подозревали, что он был сын сестры барона и одного доброго и честного дворянина, жившего по соседству, за которого эта барышня ни за что не хотела выйти замуж, так как он не смог доказать более чем семьдесят одно поколение предков, а остальная часть его генеалогического древа была погублена разрушительною силою времени.
Барон был одним из самых могущественных вельмож Вестфалии, ибо в замке его были и двери, и окна; главная зала даже была украшена шпалерами. Дворовые собаки в случае необходимости соединялись в свору; его конюхи становились егерями; деревенский священник был его великим милостынераздавателем. Все они называли его монсеньором и смеялись, когда он рассказывал о своих приключениях.
Баронесса, его супруга, весила почти триста пятьдесят фунтов, этим она внушала величайшее уважение к себе. Она исполняла обязанности хозяйки дома с достоинством, которое увеличивало это уважение. Ее дочь Кунигунда, семнадцати лет, была румяная, свежая, полная, аппетитная. Сын барона был во всем достоин своего отца. Наставник Панглос был оракулом дома, и маленький Кандид слушал его уроки со всем чистосердечием своего возраста и характера.
Панглос преподавал метафизико-теолого-космологонигологию. Он замечательно доказывал, что не бывает следствия без причин, и что в этом лучшем из возможных миров замок владетельного барона был прекраснейшим из замков, и что госпожа баронесса была лучшею из возможных баронесс.
– Доказано, – говорил он, – что вещи не могут быть иными; так как все создано сообразно цели, то все необходимо и создано для наилучшей цели. Вот заметьте, носы созданы для очков, потому у нас очки. Ноги, очевидно, назначены для того, чтобы быть обутыми, и мы их обуваем. Камни образовались для того, чтобы их тесать и чтобы из них строить замки, и вот владетельный барон имеет прекраснейший замок. Свиньи созданы, чтобы их ели, – мы едим свинину круглый год. Следовательно, те, которые утверждают, что все хорошо, говорят глупость, – следует говорить, что все к лучшему.
Кандид слушал внимательно и верил простодушно: он находил Кунигунду исключительно прекрасною, хотя никогда не осмеливался говорить ей об этом. Он считал, после счастья родиться бароном Тундер-тен-Тронком, второю степенью счастья быть Кунигундою, третьею – видеть ее каждый день и четвертою – слушать Панглоса, величайшего философа провинции и, следовательно, всей Земли.
Однажды Кунигунда, гуляя возле замка в маленькой роще, которая называлась парком, увидала между кустарниками доктора Панглоса, который давал урок экспериментальной физики горничной ее матери, маленькой брюнетке, очень хорошенькой и очень скромной. Так как Кунигунда имела большую склонность к знаниям, то она, затаив дыхание, принялась наблюдать все повторяемые опыты, свидетельницею которых она стала. Она поняла достаточно ясно доказательства доктора, усвоила их связь и последовательность и ушла взволнованная, задумчивая, вся полная стремления к знанию, мечтая о том, чтобы она могла стать предметом опыта, убедительного для юного Кандида так же, как и для нее.
Она встретила Кандида, возвращаясь в замок, и покраснела; Кандид покраснел тоже. Она поздоровалась с ним трепетным от волнения голосом, и смущенный Кандид ответил ей что-то, чего и сам не понял. На другой день, после обеда, когда все вставали из-за стола, Кунигунда и Кандид очутились за ширмами. Кунигунда уронила платок, Кандид его поднял, она с невинным видом пожала руку Кандида. Юноша с невинным видом поцеловал руку молодой баронессы с живостью, с чувством, с особенною нежностью; их губы встретились, и глаза их горели, и колена их были трепетны, и руки их блуждали. Барон Тундер-тен-Тронк проходил близ ширм и, уяснив себе причины и следствия, здоровым пинком вышвырнул Кандида из замка. Кунигунда упала в обморок; как только она очнулась, баронесса надавала ей пощечин; и было смятение в прекраснейшем и приятнейшем из всех возможных замков.
Вольтер[18]
МЕТОД SQ-3R: СТРАТЕГИЯ ДЛЯ СЕРЬЕЗНОГО ЧТЕНИЯ
