Гарольд Гринвальд - Знаменитые случаи из практики психоанализа
Карен Хорни
Карен Хорни (1885 — 1952) вначале практиковала психоанализ в Германии, а затем, после прихода к власти нацистов, эмигрировала в США. Испытывая все большую неудовлетворенность «ортодоксальным» фрейдистским психоанализом, она основала вместе с другими психоаналитиками Ассоциацию развития психоанализа и Американский институт психоанализа. Хотя она сама считала, что ее идеи остаются в рамках фрейдистской психологии, но вследствие акцентирования ею тех моментов в мышлении Фрейда, которые она считала ошибочными, Хорни фактически основала независимую школу психоанализа, пользовавшуюся во время жизни ее основательницы значительным влиянием в Америке.
Ее главное расхождение с Фрейдом заключалось в том, что она считала его подход слишком механическим, акцентирующим биологическую сторону человека при игнорировании социальных факторов. Ее возражения были также направлены против описания Фрейдом женской психологии. Особое неприятие у нее вызывало положение Фрейда о том, что женские психические конфликты вырастают из чувства неполноценности и зависти к мужчинам из-за обладания ими пенисом. Согласно ее концепции, всем людям свойственна «коренная тревога», возникающая в результате травмирующих факторов, пробивающих брешь в чувстве безопасности ребенка вначале в отношениях с родителями, а затем с обществом.
Хорни полагала, что у ребенка, испытывающего тревогу, развивается множество методов борьбы с чувством ненадежности и изолированности. Она выделила три типа таких методов: стремление к сближению с людьми, что проявляется в потребности любви; стремление дистанциироваться от людей, что проявляется в потребности в независимости; стремление к конфронтации с людьми, реализующееся в потребности во власти. Согласно Хорни, невротические проблемы возникают тогда, когда индивидуум не может принять и согласовать эти три аспекта в своей личности и, как следствие, развивается односторонне. По ее мнению, этих проблем можно избежать в том случае, если ребенок воспитывается в семье, где его окружают доверие, любовь, уважение и тепло и где он чувствует себя в безопасности. В отличие от Фрейда и Юнга она считала, что конфликт не заложен в инстинктах человека и поэтому не является неизбежным, а представляет собой результат социальных условий.
Приводимый случай[40] иллюстрирует то, как Карен Хорни анализирует некоторые невротические наклонности, связанные со способностью пациентов трудиться и любить.
Используя метод «анализа характера», как его назвал Вильгельм Райх, или исследуя «стиль жизни», если воспользоваться выражением Альфреда Адлера, Карен Хорни концентрировала свое внимание не столько на поиске ранних травматических факторов, как это делали ранние фрейдисты, сколько на особенностях деятельности пациентки (т.е. на ее навязчивой скромности, ее зависимости и потребности превосходить других). Такому методу работы с пациентом, акцентирующему его образ жизни, следуют многие современные аналитики всех направлений.
Всегда усталый редактор
Клара не была желанным ребенком. Брак был несчастливым, после рождения одного ребенка — мальчика — мать не хотела больше иметь детей, и Клара родилась после нескольких неудачных попыток выкидыша. Нельзя сказать, что с нею грубо обращались или что ею пренебрегали: она училась в школах не хуже тех, которые посещал ее брат, получала подарков столько же, сколько и он, занималась музыкой с тем же учителем и материально ни в чем не была ущемлена по сравнению с ним. Но что касается менее осязаемых вещей, то здесь она получила меньше, чем ее брат: меньше ласки, меньше интереса к ее школьным отметкам и к тысяче каждодневных детских переживаний, меньше заботы, когда она была больна, меньше беспокойства, когда ее нет рядом, меньше готовности к доверительному общению, меньше восхищения ее внешностью и манерами. Между ее матерью и братом сложилась крепкая, хотя и неощутимая для маленькой девочки, общность, из которой она была исключена. От отца помощи ждать было нечего. Будучи сельским врачом, он почти все время отсутствовал. Клара сделала несколько жалких попыток приблизиться к нему, но он не чувствовал интереса ни к одному из детей. Вся его любовь полностью сосредоточилась на жене и приняла форму бессильного восхищения. В конце концов, он не мог ничем помочь еще и потому, что мать, которая была утонченной и привлекательной женщиной, открыто его презирала и вне всяких сомнений ее воля играла в семье решающую роль. Ее нескрываемая ненависть и презрение к отцу, доходившие до открытых пожеланий смерти ему, укрепили в Кларе представление о том, что значительно безопаснее быть на стороне сильного.
Такая ситуация не оставляла шансов для развития у Клары уверенности в себе. Поскольку в отношении к ней не было открытой несправедливости, которая могла бы спровоцировать длительный бунт, подспудное недовольство воспитывало в ней раздражительность и находило выход в постоянных жалобах. Поэтому окружающим казалось, что она разыгрывает «страдалицу», и ее часто дразнили. Но ни матери, ни брату и в голову не приходило, что ее страдания от несправедливого обращения непритворны. Они видели в этом лишь проявление дурного нрава. И Клара, никогда не ощущавшая за собой поддержки, легко согласилась с мнением других о себе и кругом чувствовала себя виноватой. В сравнении с ее матерью, красота и очарование которой всех приводили в восхищение, и ее приветливым, веселым и смышленым братом она выглядела гадким утенком. Постепенно у нее сформировалось глубокое убеждение в том, что ее нельзя любить.
Этот сдвиг с объяснимого и по сути справедливого обвинения других к неоправданному и несправедливому самообвинению имел, как мы в дальнейшем увидим, далеко идущие последствия. Он повлек за собой больше чем просто принятие чужой оценки себя, поскольку также означал, что она вытеснила из сознания всякую обиду на мать. Если виноватой во всем была она сама, то недовольство матерью теряло под собой всякие основания. А от такого вытеснения враждебности по отношению к матери оставался один шаг до присоединения к группе восхищающихся ею. Сильным стимулом к уступке мнению большинства было также то, что ее мать не терпела никакого иного к себе отношения, кроме полного восхищения: гораздо безопаснее было находить недостатки в себе, чем в матери. И если она вместе со всеми восхищалась матерью, пропадала необходимость чувствовать себя изолированной, отверженной, и она могла надеяться на то, чтобы получить свою долю любви или хотя бы участия. Надежда на любовь не оправдалась, но вместо этого она получила дар сомнительной ценности. Ее мать — как и все те, чей расцвет питается восхищением других, — в свою очередь щедро дарила восхищение тем, кто ее обожал. Клара, которой уже не пренебрегали как гадким утенком, стала прекрасной дочерью прекрасной матери. Таким образом, на месте жестоко разрушенной уверенности в себе она возвела здание ложной гордости, фундаментом которого служило восхищение других.
Вследствие этого сдвига от справедливого сопротивления к лживому восхищению Клара утратила и те слабые ростки уверенности в себе, которые в ней зарождались. Прибегая к несколько неясному определению, можно сказать, что она «потеряла себя». Восхищаясь тем, что ее в действительности отталкивало, она отказалась от своих подлинных чувств. Она уже не знала, что же ей самой действительно нравится, чего она хочет, чего боится и что ненавидит. Она потеряла всякую способность утверждать свое право на любовь или вообще на свои желания. Несмотря на поверхностную гордость, ее убеждение в том, что ее нельзя любить, на самом деле стало глубже. Отсюда ее позднейшее неверие в искренность чувств тех людей, которым она нравилась. Иногда ей казалось, что ее принимают за кого-то другого, а иногда считала, что под любовью кроется благодарность за помощь или ожидание чего-то от нее в будущем. Это недоверие омрачало все ее отношения с людьми. Она потеряла также способность быть критичной, действуя согласно бессознательной максиме, что безопаснее восхищаться другими, чем их критиковать. Это убеждение сковывало ее незаурядный, надо сказать, ум и развило у нее чувство собственной неполноценности.
Вследствие всех этих факторов у нее развились три невротические наклонности. Первой была навязчивая скромность в своих желаниях и потребностях, что повлекло за собой навязчивое стремление быть всегда на заднем плане, думать о себе хуже, чем о других, считать других правыми, а себя неправой. Но даже в этих ограниченных рамках она не чувствовала себя надежно, если только она не могла положиться на кого-то, кто мог бы защитить ее, дать ей совет, одобрить и ободрить ее, взять на себя ответственность за нее и заботу о ней. Во всем этом она нуждалась потому, что потеряла способность управлять своей жизнью сама. У нее развилась потребность в «партнере» — друге, любовнике, муже — от которого она могла бы зависеть, которому могла бы подчиниться так же, как своей матери. Но в то же время он мог бы своей безраздельной преданностью ей восстановить ее раздавленное чувство собственного достоинства. Третья же невротическая тенденция — навязчивая потребность в превосходстве над другими и в принижении других, — направленная также на восстановление самоуважения, вобрала в себя, кроме того, все неотмщенные обиды и унижения...
