Френк Фаррелли - Провокационная терапия
20 О.: Вот такой вопрос приводит меня в трепет. Я помню тот страх, когда один пациент вошел ко мне и заявил: «Я был здесь в прошлом году. Мы поговорили с вами один раз, и вы сразу поняли по моему виду и манере говорить, что Я пропащий человек. И вы оказались правы». Дело в том, что я вздрагиваю, когда снова встречаюсь с больными не в первый раз. Но все же сердечность и участие необходимы, их можно показать по-разному, не только через юмор.
Тем не менее, с разными людьми терапевт проявляет свое участие по— разному, не обязательно посредством шутки. Например, одна пациентка назвала это «глубиной внимания», которое я проявил к ней. Другой же принял за участие тот факт, что я «не выпнул его», когда лечил. Еще один пациент почувствовал мою заботу в том, что я предоставлял ему свободу: «Я мог говорить вам все, что хотел». Один из пациентов оценил мое спокойное восприятие: «Неважно, что бы я не говорил, вас это не шокировало». Один из моих соратников обобщил: «Фрэнк Фаррелли опускается до уровня клиента, валяется в такой же грязи, как будто в сточной канаве, а после поощряет клиента: Не бойся, входи, вода превосходная».
21В.: Приходится ли вам выполнять рутинную работу персонала, такую как планирование выписки, предварительные собеседования и т. д.?
21 0.: Да, можно привести пример с «Матильдой-Уродиной», случай, когда мы с помогающим мне социальным работником забросили пациентку в центр города с наказом пойти на собеседование по поводу получения работы «по выдаче полотенец в публичном доме». Решение о таком собеседовании пришло в результате ее бесконечных сетований на бесполезность и из-за того, что она бесцельно околачивалась по отделению и надоедала всем своей болтовней. Мы задумали создать «провокационную ситуацию», из которой эта «бедная, беспомощная и застенчивая» пациентка смогла бы выпутаться и найти обратную дорогу в больницу.
P. S. Она благополучно вернулась как раз к ленчу.
22 В.: Как работает провокационная терапия с клиентами-жертвами социальной системы.
22 О.: Делая основной упор на самоутверждении, самооценке и на реальной защите провокационная терапия прекрасно помогает клиентам, которые «влачили жалкое существование» или же тем, кто стали настоящими дверными ковриками для других. Общаясь с терапевтом, клиенты учатся не «быть тряпками», а оказывать сопротивление тем, кто пытается влиять на них, и использовать любую возможность в семейной жизни, социальном и экономическом и схоластическом окружении. Я бы мог привести много примеров на каждый из этих случаев.
23 В.: Думается, что вы все-таки начинаете свой первый сеанс не с провокаций, а устанавливаете доверительный контакт с больным, да?
23 О.: Нет. С самой первой минуты лечебного сеанса я старался действовать не по шаблону и учитывать все: состояние клиента, его образ мыпления, задаваемые вопросы, внешний вид и т.д. Например, пациентка средних лет едва слышно постучалась в приемную. Когда я открыл дверь, она стояла вся сгорбившись, как будто тяжелая ноша висела на ней.
К (Едва слышно): Можно к вам, мистер Фаррелли?
Т. (громко): Конечно, Джорджия. (Шествует к своему креслу и усаживается)
К. (пугливо входит): Где мне можно сесть?
Т. (указывает на стул рядом со своим столом, она хочет сесть). Садитесь вот сюда.
Т. (грубовато): Подождите. Нет (указывает на стул у противоположной стены): Садитесь вон там.
К.(тащится к указанному стулу).
Т. (командным тоном, оглядывается): Нет-нет, подождите минуточку… (оглядывается, неуверенно): Ага, садитесь вон там… (Указывает на стул возле двери).
К.(вдруг выпрямляется, хмурится и громко говорит): Пошли вы к черту! Сяду, где мне хочется. (Плюхается на стул).
Т. (выбрасывает вперед руки, словно защищается): О'кей, о'кей, только не надо насилия! К. (разражается смехом) (№ 70)
Полагаем, если бы терапевты оглянулись на прошлый опыт, они бы поняли, как это сделали мы, что первые сеансы приходятся на время кризиса и дают благоприятные возможности затрагивать с клиентом такие вопросы, которые еще не возникали для него ранее. Обычно случается так, что врачи начинают обсуждать больные вопросы и сами же пасуют: «Вы слишком ранимы, чтобы говорить об этом сейчас». Если же начинать сеансы с провокации, общение идет с инициативы врача, он задает тон беседы, особенно с пассивными больными. Необходимо также учитывать, что в этот период клиент наиболее нуждается в общении и, следовательно, более подвержен влиянию врача.
24 В.: На четвертой стадии лечения вы продолжаете по— прежнему провокации или прекращаете, если больной показывает явные признаки улучшения?
24 О.: Зачем же упускать возможность и не сделать ставку на выигрывающую лошадь на скачках? Я, конечно же, продолжаю провокации. Именно в этот период клиенты обычно просят терапевта стать друзьями и быть с ними «откровенным». На это терапевт обыкновенно отвечает: «Друзьями? Неужели я похож на парня, который тащит свой эмоциональный груз к обеденному столу? Ведь мне платят за часы, которые я провожу в беседе с вами, но друзьями быть?… Бросьте, теперь-то вы понимаете. А что касается откровенности… Разве вы не знаете, что дружелюбный терапевт говорит вам только правду, одну правду и ничего, кроме правды, да поможет мне бог».
На четвертой стадии лечения терапевт знает, что клиент в состоянии декодировать его слова и действия, в состоянии правильно оценить его юмор и провокации. Вплоть до последнего сеанса он продолжает провоцировать клиента с целью утвердить его самосознание, разрушить его зависимость от внешних обстоятельств, подвести его к пониманию реального и «нереального» в рамках дружеского участий. В этом смысле дружеское участие не есть цель его работы, а желанная цель излечения. Задачей самого клиента является построение социального внешнего мира, не процесса лечения, где дружба — это равенство и честность.
25. В.: Часто ли Вам приходилось работать с супругами?
25 О.: Да, часто. Есть весьма забавные примеры, такие как случай с Брунгильдой, мистером Мильктоустом (Нерешительным), Компьютерным Супругом и Рыдающей Женой и так далее. Следующий вопрос.
26 В.: Даете ли Вы какие-нибудь рекомендации по провокационной терапии?
26 О.: Чаще всего нет. Но есть исключения. Врач провокационной терапии мог бы дать бессмысленный совет, который не поможет клиенту, он мог бы отправить к «одному врачу, который может предложить…» На подобное поведение один из наших больных отреагировал со смехом: «Вы вечно ссылаетесь на каких-то врачей, которые могут предложить то или иное. Мне что, надо искать и найти кого— нибудь из них. Они что, могут дать чертовски много лучших советов, чем вы с вашими шуточками и сарказмом?» (Оба смеются). И, наконец, врач провокационной терапии может дать действительно прямой совет, а затем обыграть способность клиента последовать этому совету. Таким образом, если клиент действительно делает прогресс, успех обеспечен, все возможности для этого есть. Однако, если совет неэффективен, врач скажет: «Я же вам говорил, предупреждал!»
27 В.: Как вы находите нужный афоризм или пословицу для клиента?
27 О.: Они практически все правдивы и верны. Я не говорю им ничего такого, чего бы они не слышали, или сами не применяли к себе. Они знают, что другие люди думают о них именно так; в конце концов, им уже говорили подобное другие люди. Поэтому, из моих уст это звучит как хорошо знакомый мотив, он совсем не противоречит их чувствам, как это может показаться стороннему наблюдателю, кто интересуется терапией и читает медицинскую литературу.
28 В.: Кто-нибудь еще, кроме вас, лечит методом провокационной терапии?
28 О.: Я могу с радостью сообщить, что о провокационной терапии слышали во многих странах, ею интересуются и применяют не только в Англии, Германии и Польше. Слово наше услышано, и провокационная терапия находит все большую практику как у нас в стране, так и за рубежом. Разве это не приятно сознавать?
29 В.: Как вы можете быть уверены, что действительно излечиваете больных?
29 0.: Для ответа на этот вопрос позвольте мне привести в пример случай с миссис Абсолютный Нуль. Меня пригласили осмотреть депрессивную больную в возрасте тридцати лет. Персонал больницы не мог понять причину ее глубокой депрессии. Я задавал ей разнообразные вопросы в надежде спровоцировать ее на какой-нибудь намек о ее заболевании.
Терапевт (лаконично): Возможно, ты паршивая мать и знаешь это, поэтому-то у тебя три госпитализации.
Быстрота и уверенность, с которой она отреагировала, не оставляла сомнений, что проблема ее не в этом. Она чувствовала себя уверенно в роли матери.
Т. (продолжает): Тогда, дом у тебя похож на мусорную свалку. Наверное, костюм мужа давно не чищен и весь в грязи?
К. (твердо): Нет и нет! Он — почище, чем у многих в нашем городе. Иногда и не висит в шкафу, но ведь в доме маленькие дети!
И так продолжалось довольно долго. В ответ на мои пробные «забрасывания удочки» следовали точные уверенные ответы, дающие представление о ней как о хорошей матери, домохозяйке, соратнице в делах мужа, хорошей дочери и невестке, здоровье тоже было в порядке.
