Кабинет психотерапевта - Сесиль Лётц
Если, например, в прошлом мы имели негативный опыт, который заставляет нас теперь сомневаться в благих намерениях других, то, выстраивая следующие отношения, мы с недоверием относимся к человеку, скрываем от него свои чувства. Некоторые из нас в детстве чувствовали себя брошенными, родители их не поддерживали и не стеснялись срамить перед другими. В психотерапии принято говорить о переносе. Это значит, что мы распространяем прошлый опыт на новые ситуации. Если мы демонстрируем человеку недоверие, то он, естественно, будет испытывать негатив по отношению к нам. Он также станет вести себя с нами сдержанно и недоверчиво. Такая динамика называется в психоанализе контрпереносом: то, в чем мы подозреваем партнера, запускается в нем. Определенные поведенческие паттерны выносятся нами из любых отношений и распространяются на все последующие. Когда два человека встречаются, возникает сеть ожиданий и эмоций, и они обоюдонаправленны.
Чаще всего мы в состоянии соотнести реальность и наши ожидания и подстроиться под обстоятельства. Например, мы переживаем из-за того, что не нравимся окружающим, но можем открыться человеку, если видим, что наши опасения неоправданны. И все же мы носим глубоко в себе прежний негативный опыт, и он может в любую минуту лишить нас этой гибкости и сбить радары, которые будет сложно настроить на получение нового жизненного опыта. В психоанализе это называется внутренним искажением, и оно часто, но не всегда связано с нарушением личности. Мы фиксируемся на одном аспекте и видим в другом человеке своего обидчика. Из страха вновь пострадать мы даже избегаем вступать в серьезные отношения или обижаемся, злимся, разочаровываемся из-за мелочей, что только мешает людям налаживать с нами контакт. Они не хотят с нами связываться. Снова запускается цикл, когда мы не получаем того, чего так сильно желали — быть любимыми и понятыми, — зато повторяется опыт однажды не сложившихся отношений, а вместе с ним в некотором смысле и само прошлое. Часто мы не видим, что сами сделали все для того, чтобы болезненная ситуация возникла снова, как мы сами «назначаем» других людей на определенные роли. Мы ищем изменений вовне: «правильного партнера», «правильную работу», «правильное место жительства» — и не замечаем нечто внутри себя, что не дает нам покоя.
Особенность психоанализа в том и состоит, что терапевт подмечает эти переносы и контрпереносы и предлагает их обсудить, — это помогает осознать устоявшиеся паттерны поведения в отношениях с людьми и отрефлексировать свою долю участия в процессе. Кроме того, для терапевта важно соблюдать дистанцию, чтобы самому не впасть в собственные старые автоматизмы. Поэтому он должен отслеживать и прорабатывать свои чувства и эмоции, собственный контрперенос.
Как это проигрывается у Конрада? Трудно сказать после одной встречи. Я практически ничего еще не узнал из его биографии, о его отношениях в семье. Еще не знаю тех, кто сыграл важную роль в его судьбе. Несмотря на это, контакт установлен, зажглась слабая искра надежды, что лечение может быть успешным. Правда, есть опасение, что из этой слабой искры не возгорится пламя, она потухнет во мраке. Это тот случай, когда говорят: потенциал есть, но он не реализован. Похоже, что лейтмотив жизни Конрада «неспособность самореализоваться» проскальзывает даже в мелочах.
Всю следующую неделю мы с Конрадом пытались понять, сработаемся ли. И он поведал историю своей жизни. Печальную, хотя тон его при этом оставался ровным и безэмоциональным. Перед моим внутренним взором развернулась жизнь, с самого начала богатая на поражения и потери. Еще будучи совсем молодым, Конрад потерял родителей. Сначала умер отец, спустя пару лет — мать. Правда, обстоятельства их смерти так и остались для меня неясными.
По словам Конрада, он вырос в простой семье. Родился в 1970-х в маленьком городке на севере Германии. Он был поздним и единственным ребенком. У него есть сводная сестра от прежнего брака отца — Ивонна. Она старше и всегда жила в другом городе. Мать Конрада работала продавцом в магазине, пока не родила сына. Отец был дальнобойщиком и редко появлялся дома. Еще будучи ребенком, Конрад сильно скучал по отцу, хотя их отношения были отнюдь не близкими. Но ведь желанней всего всегда то, чего у тебя нет. Профессия отца возбуждала воображение маленького мальчика: он представлял, как отец едет где-то далеко-далеко и там с ним случаются разные приключения. Дома же отец был обычно уставшим и в дурном настроении, скупым на слова. Сын мало его интересовал. Однажды отец пообещал мальчику прийти на важный школьный матч по футболу, но в очередной раз «не успел, так как получил важный заказ». Тогда Конрад забил решающий гол в ворота противника.
— Но меня это не радовало.
— Потому что важного для вас человека, ради которого и был забит этот гол, на трибуне не было, — заканчиваю за него я.
— Обычное дело. Работа для него прежде всего.
В фантазиях Конрада отец был совсем другим. И мальчик мечтал однажды отправиться в путь вместе.
— Чтобы наконец узнать того отца, по которому вы так скучали.
— Да, но это оказалось не так здорово, — отмахивается Конрад.
Когда отец все же взял сына с собой в рейс, тот был уже юношей, и поездка его разочаровала: все время дорога, дорога, склады, автозаправки и спешка, а отец, как и дома, то молчал, то ворчал. Там Конрад не обрел отца, которого искал. Может, в каком-то другом месте, где-то дальше, куда не ведет ни одна из дорог?
Вспоминая родителей, Конрад рассказывает, что они очень старались, но больше занимались собой. «Они никогда по-настоящему не были рядом». Отец — в буквальном
