Наука жить. Жизнь и ее модели - Альфред Адлер
Известно, что некоторые преступники ближе к тридцати годам устраиваются на работу, женятся и в дальнейшем становятся добропорядочными гражданами. Почему такое происходит? Возьмем, к примеру, грабителя. Разве может грабитель, которому уже тридцать, соперничать с двадцатилетним? Последний и умнее, и сильнее. Возраст вынуждает преступника менять условия своей жизни. В результате его профессия больше не приносит прибыли, и ему удобнее отойти от дел.
Еще один факт, который следует учесть, говоря о преступниках, заключается в том, что, увеличивая наказание, чтобы напугать отдельно взятого преступника, мы лишь взращиваем его веру в свой героизм. Не стоит забывать, что мир, в котором живет преступник, крутится вокруг него одного, в нем нет места истинной храбрости, уверенности в себе, чувству общности или пониманию общечеловеческих ценностей. Такие люди не могут влиться в общество. Невротики редко создают клуб, а для людей, страдающих агорафобией, или для душевнобольных – это задача в принципе невыполнимая. Трудные дети или люди, идущие на самоубийство, не заводят друзей… причина сего факта всегда опускается. Однако она существует: они не заводят друзей, потому что в раннем детстве все в жизни крутилось вокруг них. Их прототипы были направлены на ложные цели, и жизнь потекла в бесполезном направлении.
Теперь обратимся к программе, которую предлагает индивидуальная психология, чтобы воспитать и обучать невротиков: детей с расстройствами нервной системы, преступников и алкоголиков, которые таким способом хотят сбежать от полезной жизни.
Чтобы легко и быстро понять, что не так, для начала мы интересуемся, когда возникла проблема. Обычно винят какую-то новую ситуацию. Но в этом и заключается ошибка, поскольку еще до этого непосредственного события наш пациент – как мы увидим далее – не был к нему подготовлен. В благоприятных условиях ошибки его прототипа не проявлялись, зато каждая новая ситуация является своего рода экспериментом, на который человек реагирует согласно схеме апперцепции, созданной его прототипом. Его ответы – не простые реакции, это проявление творчества согласно конкретной цели, главной цели на протяжении всей его жизни. Еще в самом начале исследований в рамках индивидуальной психологии мы опытным путем поняли, что можно не принимать во внимание фактор наследственности, как и фактор одиночества. Мы видим, что прототип отвечает на происходящее в соответствии со своей собственной схемой апперцепции. И именно над этой схемой апперцепции следует работать, чтобы получить какие-либо результаты.
Все это вкратце описывает подход индивидуальной психологии, который разрабатывался последние двадцать пять лет. Как видно, эта наука прошла долгий путь в новом направлении. В психологии и психиатрии существует множество дорог. Один психолог идет в одном направлении, другой – в другом, и каждый считает, что все остальные ошибаются. Читателю, вероятно, тоже не стоит полагаться на догмы и убеждения. Пусть сравнивает. Он поймет, что мы не можем согласиться с так называемой психологией «инстинктов» (в Америке это течение лучше всего представляет Мак-Дугалл), потому что в этих «инстинктах» слишком много места отводится унаследованным склонностям. Аналогичным образом мы не можем согласиться с «обусловливанием» и «реакциями» бихевиоризма. Бесполезно конструировать судьбу и характер индивидуума из «инстинктов» и «реакций», если мы не понимаем цели, на которую все это направлено. А категорией «личные цели» не оперирует ни одна из этих школ психологии.
При упоминании слова «цель» впечатление у читателя, скорее всего, формируется весьма туманное, и это правда. Здесь следует уточнить саму идею. В наши дни иметь цель – значит стремиться уподобиться Богу. Но уподобиться Богу – это, конечно, высшая цель – самая главная цель из всех целей, если можно так выразиться. Педагогам следует проявлять благоразумие, пытаясь воспитать себя и своих детей так, чтобы уподобляться Богу. На деле оказывается, что ребенок, развиваясь, сменяет эту высшую цель более практической и актуальной. Дети ищут в своем окружении самую сильную личность и превращают ее в свою модель, выбирают в качестве своей цели. Это может быть отец, вполне возможно, что и мать, поскольку мы видим, что мальчик может подражать и матери, если она кажется самой сильной. А чуть позже они хотят стать кучерами, потому что считают самым сильным кучера.
Когда ребенок впервые ставит перед собой такую цель, он ведет себя как кучер, ощущает себя как кучер и одевается как кучер и приобретает все характерные особенности в соответствии со своей целью. Но стоит шевельнуть пальцем полицейскому, и кучер превращается в ничто… Позже в идеал может превратиться врач или учитель. Ведь учитель может наказать ребенка, тем самым он вызывает уважение, он – сильный.
При выборе цели у ребенка есть выбор конкретных символов, и оказывается, что выбранная им цель на самом деле является показателем его социальных интересов. Один мальчик, когда его спросили, кем он хочет стать, ответил: «Я хочу быть палачом». Такой ответ свидетельствует об отсутствии социального интереса. Мальчик захотел быть властителем жизни и смерти, а эта роль принадлежит Богу. Он захотел обладать большей властью, чем общество, и поэтому устремился к жизни бесполезной. Цель стать врачом также формируется через желание уподобиться Богу и быть властителем жизни и смерти, но в этом случае она реализуется через служение обществу.
Глава 2
Комплекс неполноценности
В практике индивидуальной психологии неверно использовать термины «сознательное» и «бессознательное» для обозначения отличительных факторов. Сознательное и бессознательное движутся вместе в одном направлении и не вступают – как часто считается – в противоречие. Более того, между ними нет четко выраженной границы.
Вопрос лишь в том, как обнаружить цель их совместного движения. Невозможно определить, что является сознательным, а что нет, пока не раскрыты все связи. Эта связь проявляется в прототипе, той жизненной модели, которую мы разбирали в предыдущей главе.
Иллюстрацией тесной связи между сознательной и бессознательной жизнью может послужить такая история болезни. Один женатый мужчина сорока лет страдал тревожным расстройством: хотел выпрыгнуть из окна. Он беспрестанно боролся с этим желанием, но в остальном чувствовал себя вполне недурно. У него были друзья, хорошая
