Ромена Августова - Говори! Ты это можешь
Очень важно выработать в семье общие принципы, единую систему воспитания, в которую каждый ее член вносит что-то свое, индивидуальное, личное — соответственно темпераменту, возрасту, характеру.
Но, подчеркиваю, принцип должен быть единым. Если вы приучаете ребенка складывать игрушки в ящик, а кто-то делает это за него, то этот кто-то разрушает то полезное, что вы создаете.
Какое отдохновение получает один хорошо знакомый мне мальчик, придя в гости к бабушке! Какой простор для кипучей деятельности! Ему позволено выдвинуть из комода все до единого ящики, вытащить из них белье и разбросать его по всей комнате. Развлекайся, как твоей душеньке угодно!
Не лучше ли приучить мальчика белье складывать: в одну стопочку маечки, в другую носочки, в третью платки. И сосредоточился, и без дела не сидит. А вот еще занятие — из кучки мелких предметов выбираем и сортируем английские булавки, гвоздики, скрепки, пуговицы, винтики.
Когда, несмотря на огромное противодействие родных и врачей, мать забирает ребенка с синдромом Дауна домой, ее побуждает к этому великий материнский инстинкт. На первых порах родители готовы сделать все возможное, принести любые жертвы, чтобы выходить, вырастить, воспитать малыша. Они ищут врачей, учителей, массажисток, приобретают аминокислоты, лечат лазерным лучом — что еще существует на свете?
Но проходит время — и энтузиазм угасает. Ребенок растет, родители привязываются к нему все больше и больше. Мать и отец убеждаются в том, что их дитя — славное, милое существо, что они любят его таким, какой он есть, и будут любить всегда: говорящего, неговорящего, агрессивного, спокойного, красивого и некрасивого. Будут любить. Более того — обожать. Привыкнут к тому, что у ребенка синдром Дауна.
Родители охладевают к занятиям, все реже и реже появляются на уроках. Жизнь идет своим чередом — работа, праздники, друзья. Все как у людей. Ребенок, правда, болеет часто, ну да кто из детей не болеет?
А вот и братик появился. Или сестричка. Все не так уж плохо, хотя, конечно, трудно.
Но ребенок не игрушка. Наряжая его, балуя, покупая ему игрушки, любя его всей душой, нельзя забывать о том, что он человек, что он будет взрослым. Окружающая его жизнь отнюдь не оранжерея, и вы не сможете вечно заслонять его собою. Все, что вы не сделаете сегодня, когда вы молоды и здоровы, скажется впоследствии, отразится и на вас, и на вашем ребенке.
Если 13-летнему парню мать, нагнувшись, зашнуровывает ботинки, это непростительно. Неужели за столько лет его нельзя было научить делать это самостоятельно? Так быстрее — надо бежать, дел куча. И сколько лет этого мальчика будут одевать, обувать и снаряжать? А ведь мальчиком он будет не всегда.
Родителям этого подростка очень хотелось бы, чтобы все уладилось, но — само собой, без усилий. Хорошо бы найти волшебника, который совершил бы мгновенное чудо. Раз — и ребенок заговорил. Два — и вот он уже читает. Три — ботинки зашнуровал. Но чуда не происходит. Чтобы летать, надо крыльями махать. Для того чтобы оно совершилось, надо работать — настойчиво, упорно, в течение очень длительного времени.
Если ваш ребенок неаккуратен, не в состоянии себя обслужить, виноваты в этом вы, и только вы. Не хватает терпения, делаем все сами. Экономим время.
Ничего вы таким образом не сэкономите. Подумайте о том, сколько лет вам предстоит убирать за ним, собирать его вещи, вновь и вновь делать одно и то же, на что уже нет сил и действительно нет времени. Вы сложили — он разбросал. Он разбросал — вы складываете. Заколдованный круг. Сизифов труд. Авгиевы конюшни.
На урок ребенок приходит с мамой. Они раздеваются, я еще не успела их толком разглядеть, но с самого начала могу довольно уверенно сказать, будет ли эта мама моим помощником. Если я слышу тихий, спокойный, уверенный голос, которым мать направляет действия своего малыша, — можно надеяться на сотрудничество. Если из передней доносится лихорадочная возня, в голосе матери — напряженные интонации человека, который вот-вот сорвется, если ребенок вертится и крутится, хватает в передней то одно, то другое, залезает на стул и хлопает руками по зеркалу — вряд ли что-то получится. А вот слышится не прерываемое ни на секунду мерное бормотание, нескончаемое жужжанье, нотация, к которой ребенок ни на секунду не прислушивается, ибо она стала постоянным фоном, чем-то вроде обоев, на которые смотришь бог знает сколько времени — и все-таки не можешь вспомнить, какой же узор на них нарисован. Тоже сомнительный вариант.
Точно так же, если, приведя ребенка на занятия, мать, расположившись в кресле или сидя в отдалении на стуле, дремлет, вяжет, листает журнал или читает прихваченный из дому детектив, толку не будет. Она поручила своего малыша заботам педагога, и ее совершенно не интересует, как вы собираетесь с ним заниматься. Она взяла на себя труд поить, кормить и одевать ребенка, обеспечивая ему физическое существование. Ей легче примириться с тем, что ребенок у нее несмышленыш, чем совершать усилия по его воспитанию и развитию.
Есть еще одна категория — родители-теоретики. Эти часами могут обсуждать различные системы: то они слышали о каком-то необыкновенном обучающем аппарате, то о великолепных результатах чудо-педагога, живущего где-нибудь за океаном. Они пробуют то одно, то другое, ни на чем подолгу не задерживаясь. Достижения других детей они относят не на счет кропотливого труда и подвижничества, а на счет особой исключительности преуспевшего ребенка — у которого между тем тот же синдром Дауна, что и у их малыша. Как правило, такие родители — заядлые спорщики. И своего ребенка они постоянно критикуют: он и ленивый, и агрессивный, и головка-то у него — поглядите! — маленькая или, наоборот, большая при тщедушном теле, он вообще не такой, как все, — но попробуйте, шутки ради, согласиться с матерью в том, что да, действительно ее ребенок похуже других!
Вместо того чтобы наговорить на рубль, лучше сделать что-то на копейку. Маленькое чудо совершается на каждом уроке — но критически настроенная мать этого не замечает, или ей этого недостаточно. Нетерпение мешает ей оценивать пусть не такое быстрое, как ей хотелось бы, продвижение ребенка на его трудном пути. Ее не увлекает процесс, ей нужен конечный результат — и как можно скорее. Она донимает педагогов бесконечными «когда»?. Когда ребенок заговорит, когда он начнет читать, когда он научится что-то делать сам?..
Рост ребенка, его развитие нельзя подогнать насильно. Мы поливаем дерево, взрыхляем вокруг него почву, удобряем, уничтожаем вредителей. Но разве нам придет в голову тянуть его за вершину, чтобы оно скорее росло? А разве мы раскрываем бутон у распускающегося цветка? Природа сделает это за нас, природа определяет срок вызревания плодов. Природа вложила в растения таинственную энергию роста.
Исключите слово «когда» из своего лексикона! «Когда» наступит само собой, и наступление его целиком зависит от того, что вы делаете сегодня, сейчас, в данный момент.
Ибо какие бы героическое усилие ни совершал педагог, как бы он ни был добросовестен и талантлив — без активнейшей родительской помощи ему не справиться. Все навыки, требующие наработки автоматизма, нуждаются в упорной тренировке, и если ваш ребенок лишь два раза в неделю на уроке отрабатывает произношение звуков, слогов, слов, то хорошего результата можно и не дождаться. Все, что делается от случая к случаю, не оставляет прочных следов. Вспомните тренировки спортсменов, каждодневные многочасовые упражнения музыкантов. А репетиции артистов цирка?
Добиться виртуозности в любом деле — значит добиться автоматизма, доведенного до совершенства. Не говоря уже о том, сколь многого не знает ваш малыш по сравнению с нормальным ребенком того же возраста, сколько приходится наверстывать, преодолевая этот разрыв.
Да и кроме того — педагог ведь тоже совершает маленькие и большие открытия на уроках: их подсказывает ему поведение ребенка, его реакция на ситуацию, которая может никогда уже не возникнуть. Постоянство усилий — залог успеха. Урок не состоялся — и что-то может быть утеряно навсегда.
«Я мог бы многое услышать в мире, если бы сам поменьше шумел», — присмотритесь и прислушайтесь к тому, что говорит ваш ребенок, к тому, что на первый взгляд кажется вам несущественным и малозначащим. К его реакции на ваши слова и действия. К собственным его побуждениям.
Как часто, не умея ни видеть, ни слышать, мы пропускаем то, что может послужить зерном для дальнейшего роста, стать ключом к разгадке многих секретов. Мы привыкли к своей роли ведущих, мы все знаем, мы — взрослые. Мы всегда правы, мы — образец для подражания. Главное действующее лицо — это мы сами.
Задумывались ли вы когда-нибудь над тем, сколь много мы требуем от ребенка и как мало — от самих себя? «Дети ведь все разные», — со вздохом говорит мне мама неуспевающего ученика. Такого рода жалобы мне приходилось слышать неоднократно — и ни разу не довелось услышать от родителей, что разные не столько дети, сколько они сами.
