Виктор Пекелис - Твои возможности, человек!
Теория «патологичности гения» ответственность за редкое явление перекладывает на плечи случая, по вине которого якобы тот или иной избранник получает во владение «нарушенный в нужную сторону» организм.
Согласно этой теории особенно полезны для возникновения гениальности расстройства психики. Гёте и Байрон, например, сравнивали те состояния, в которых они отдавались поэтическому творчеству, с грезами лунатиков.
Итальянский психиатр Ломброзо построил на этом даже целую – в свое время очень популярную – теорию, которую изложил в книге «Гениальность и помешательство».
По Ломброзо, лихорадочное состояние гениев во время творчества сходно с маниакальным возбуждением. А характерные признаки поранойи (эгоцентризм, повышенное чувство собственного достоинства, последовательносгь и настойчивость в любых своих действиях, отсутствие угрызений совести, приверженность к одной идее, гордость, стремление к цели) он считал типичными характеристиками «обычного» гения.
Были в рядах сторонников патологической теории гениальности люди, которые во главу угла ставили отклонение от нормы в физических параметрах мозга. Они взвешивали мозг, измеряли его объем, высчитывали число извилин в коре больших полушарий. Увы, после ряда известных конфузов с мозгом гениев, вес которого оказался значительно ниже средней нормы, это направление перестало интересовать ученых.
Создатель еще одной теории гениальности французский философ XVIII века Гельвеции в своем знаменитом трактате «Об уме» утверждал, что талант и его высшая форма – гениальность – никоим образом не зависят от наследственности: все, чем человек становится, определяется воспитанием и обучением, которое он получает в процессе жизни в обществе.
Теория Гельвеция носила ярко выраженный антиаристократический характер. Согласно ей все люди имеют равные умственные задатки, такие же наследственные возможности для развития, что и «чистокровные» отпрыски титулованных особ. Эта идея приобрела в Европе большую популярность, ибо была безусловно прогрессивной, отвечала передовым воззрениям того времени, была направлена против феодально-сословного неравенства и воплощала интеллектуальные устремления и дерзания поднимающейся буржуазии.
Итак, пять взглядов, и ни один ничего пока нам не объясняет.
В последнее время теория гениальности заинтересовала ученых – помимо всего прочего – в связи с необходимостью разработок различных проблем автоматизации умственного труда,, попыток применения электронных вычислительных машин для решения творческих задач в связи с созданием искусственного интеллекта. К тому же гений, говоря языком современной науки, – яркая модель для изучения способностей человека.
Но нужно признаться, что и кибернетические исследования ненамного подвинули нас к пониманию гениальности.
Мы не будем здесь вдаваться во все подробности новейших изысканий. Когда проблема не решена полностью, в ней еще достаточно туманных определений и неясностей. Поэтому более полезно обратиться к мыслям самих гениев и к рассуждениям наиболее авторитетных исследователей творчества.
Но предварительно следует, видимо, дать определение понятий: способности, талант, гениальность – как они трактуются психологами с позиций марксизма.
Способности – характеристики личности, выражающие меру освоения некоторой совокупности деятельностей.
Уровень и степень развития способностей у личности выражают понятия таланта и гениальности. Поскольку объективные критерии для определения соответствующего уровня в настоящее время не выработаны, различение талантливости и гениальности проводится не по характеристике самих способностей, а по характеристике продуктов деятельности.
Сообразно этому талантом называют такую совокупность способностей, которая позволяет получать продукт деятельности, отличающийся оригинальностью и новизной, высоким совершенством и общественной значимостью.
Гениальность – высшая ступень развития таланта, позволяющая осуществлять принципиальные сдвиги в той или иной сфере творчества, «создавать эпоху».
Многие исследователи очень большую роль отводили и отводят бессознательному элементу в процессе творчества, подчеркивали роль интуиции. Безусловно, творчество есть сложный процесс, ибо творец осознает цель, ставит проблему, ищет решение. Но в творческом процессе велика роль и бессознательного, интуитивного. Интуиция, если отбросить все ее идеалистические мистификации, представляет особую, пока еще слабо изученную форму информационной деятельности мозга. Нет сомнения, однако, в том, что интуитивное решение возникает только на основе настойчивого размышления и накопленного опыта.
Горький говорил, что интуиция возникает из запаса впечатлений, которые еще не оформлены сознанием, не воплощены в мысль или образ.
Значительное место в творческом процессе гениев отводят воображению или фантазии, то есть психической деятельности, при которой происходит изменение и преобразование тех или иных представлений.
Воображение – это способность вызывать в сознании из богатства воспоминаний определенные составные части и создавать из них новые психологические образования.
Воображение основано на использовании имеющегося у человека чувственного опыта. Материалом воображения служат образы памяти и наличных восприятий. Источник воображения – всегда объективная действительность, которая выступает в результате деятельности человеческой фантазии в преобразованном виде, приобретает в сознании человека новые формы.
Воображение, следовательно, есть не что иное, как процесс преобразующего отражения действительности. Человек может представить себе, например, летающего синего слона с громадными крыльями, фантастического вида обитателей Марса, персонажей литературных произведений.
При известных условиях фантазия может стать творческой, войти в качестве важной составной части в творческий акт. Еще В. И. Ленин говорил, что подход ума к вещам допускает возможность отлета фантазии от жизни. Фантазия – качество величайшей ценности, нелепо отрицать роль фантазии в самой строгой науке. «Даже в математике она нужна, даже открытие дифференциального и интегрального исчислений невозможно было бы без участия фантазии», – писал В. И. Ленин.
Выдающиеся творцы не раз отмечали влияние эмоций на эффективность творчества. Станиславский считал первым и самым важным двигателем творчества – чувства. То же утверждал русский скульптор Антокольский: «Без эмоций нет художественного произведения». И. П. Павлов в письме к молодежи, перечисляя основные качества ученого, писал: «Третье – это страсть. Помните, что наука требует от человека всей его жизни. И если у вас было бы две жизни, то и их бы не хватило вам. Большого напряжения и великой страсти требует наука от человека. Будьте страстны в вашей работе и в ваших исканиях».
Не случайно говорят, что великим умам свойственно страстно относиться к своим идеям. И ум, не воодушевленный чувствами, – это бесплодный ум.
В состоянии вдохновения, творческого экстаза человек испытывает величайшую радость, восторг, ни с чем не сравнимое счастье. Творец как бы отрешается от своего «я» и сливается с объектом созерцания, проникая в самую сущность явления.
Охваченный экстазом, творец нередко начинает петь и плясать. Известные химики Гей-Люссак и Дэви после сделанного ими открытия пустились в пляс в своем кабинете. После окончания трагедии «Борис Годунов» Пушкин писал Вяземскому: «Трагедия моя кончена; я перечел ее вслух, один, и бил в ладоши и кричал, ай-да Пушкин, ай-да сукин сын!»
Довольно единодушно мнение о роли в художественном творчестве способности гениальных людей к перевоплощению. Выдающиеся творцы настолько сживаются со своим произведением, что невольно отождествляют себя с его персонажами и переносят на них свои чувства. Когда Чайковский закончил' последнюю картину оперы «Пиковая дама», он записал в дневнике: «Ужасно плакал, когда Германн испустил свой дух». Флобер, описывая сцену отравления героини его романа «Мадам Бовари», настолько проникся ее переживаниями, что у него самого возникли признаки отравления, вплоть до резей в животе, тошноты и» рвоты.
В процессе творчества возможно даже перенесение чувств на природу и на объекты научного исследования. Французский скульптор Роден сделал характерное замечание: «Я природу не изменил! А если даже изменил, то бессознательно в момент творчества. В это время на мой взгляд влияло чувство, и я видел природу сквозь его призму».
У истинных творцов существует «первичная», как бы инстинктивная потребность в творчестве. И. С. Тургенев, по словам биографов, брался за перо под влиянием внутреннего побуждения, не зависящего якобы от его воли. Л. Н. Толстой говорил, что писал только тогда, когда не был в состоянии противодействовать инстинктивному влечению к сочинительству.
