Джеймс Воган - Как пережить измену
Мы с Максом встретились в промежутке между семинарами и договорились о вечернем свидании. Август выдался жарким. Мы решили прогуляться к ближайшему озеру. По дороге мы остановились и поболтали с какими-то детьми. Один мальчик сильно напоминал сына Макса. Мы показывали друг другу фотографии близких, рассказывали о них. Викки и Энди уехали на две недели в летний лагерь. Дети Макса, которые были моложе моих, остались дома с матерью.
Он сказал, что его жена уверена в том, что он заведет какой-то роман на конференции. Мы долго говорили об удовольствиях и боли открытого брака. Я с удивлением начинала верить в его возможность. Берег озера был очень живописен, нам не хотелось уходить, однако небо уже начало темнеть. Возвращаясь назад, мы задумались о том, как мы можем провести эту ночь. Я вспомнила, что мы находимся неподалеку от Рочестера, где я когда-то жила. Я знала чудесную гостиницу, стоящую на берегу озера. Мы решили переодеться и поехать туда на обед, не строя дальнейших планов. Мне обычно нравилось планировать события и управлять ими, но Макс определенно предпочитал делать то, что казалось уместным в данную минуту. Нас волновала атмосфера приключения, мы не знали, куда оно приведет нас.
Обед был превосходным, но я мало ела. Весь этот опыт захватил меня настолько, что я не уделяла внимания еде. Из ресторанного окна открывался прекрасный вид на озеро. Нас окружали сказочные декорации.
К моменту завершения обеда мы уже знали, что хотим остановиться в этой гостинице. Не представляю, как я набралась смелости подойти к стойке и зарегистрировать нас. Я оформила номер на Макса и Пегги Воган, словно Макс носил мою фамилию. Я воспользовалась моей кредитной карточкой, все было очень просто. (Я наслаждалась моей самостоятельностью. Когда я была с Джеймсом, такими вещами всегда занимался он.) Макс сходил к машине за лежащей в багажнике сумкой - с ней мы выглядели более респектабельно. В сумке не было моих вещей, там лежала одежда детей. Но она придала мне уверенности... к тому же я находила все это ужасно забавным.
Мы не решили, останемся мы на всю ночь или нет. Мы снова решили положиться на наше настроение - не пытаться просчитать все наперед. Оказавшись в комнате, мы стали заниматься любовью и болтать. Макс был превосходным любовником - и неудивительно, ведь он на протяжении двух лет вел семинары по сексуальности. Однако наибольшее значение имели не его умение, а забота и чуткость.
Он позволил себе раскрыться передо мной, рассказывая о своем имидже, отношениях с людьми, других сторонах его жизни. Я также была с ним совершенно откровенна, взаимная открытость доставляла нам удовольствие.
Время летело быстро. Нам не хотелось расставаться, и мы решили остаться здесь до утра. Начиная засыпать, я передвинулась на мою половину кровати, но он захотел, чтобы я спала рядом с ним. Ночь, проведенная с другой женщиной, была для него новым опытом, и он ощущал необычность ситуации. Это признание ужасно обрадовало меня. Я поняла, почему он не хотел решать такие вопросы заранее.
Утром мы вместе приняли душ и в последний раз позанимались любовью в ванной. Мы потратили на это больше времени, чем планировали, и нам стало ясно, что мы не успеем вернуться назад и переодеться для участия в общем заключительном заседании. На мне было длинное вчерашнее платье, в котором я чувствовала бы себя неловко. Оно было индейского фасона, отнюдь не строгим, и словно говорило о том, что я не ночевала у себя. Макс помог мне вновь обрести естественность и непринужденность. Он заверил меня, что платье всем понравится. Подумав, я сменила свое отношение. Вспомнила слова песни: "Я чувствую себя естественной женщиной..." Я начинала чувствовать себя таким образом - естественно и непринужденно. Это позволило мне быть более раскованной и легче общаться с людьми. Они также воспринимали меня по-новому. Двигаясь сквозь толпу участников конференции, я ощущала некое волшебство. Лучше всего я могу объяснить это чувство с помощью одного эпизода. Когда я улыбалась и разговаривала с людьми, ко мне подошла немолодая женщина. Остановившись передо мной, она посмотрела на меня и спросила: "Можно мне прикоснуться к вам?"
Но волшебство должно было скоро закончиться. Утром после завершения конференции мне позвонил Джеймс. Он пытался связаться со мной всю ночь. Когда до него в полной мере дошло, что он сделал, дав добро на мой роман, боль Джеймса стала нестерпимой. Он изначально недооценил свои переживания по поводу того, что я нахожусь с другим мужчиной. Когда ему наконец удалось связаться со мной, первый его вопрос прозвучал так: "С тобой все в порядке?" И затем: "У нас все в порядке?" На оба я ответила уверенным "Да!"
Джеймс:
Два с половиной дня меня терзали всевозможные страхи. Вдруг Пегги окажется с грубым негодяем, и у неё останется чувство, будто её использовали. Вдруг он окажется психически больным и причинит ей физическую боль. Вдруг она влюбится в него и бросит меня. Не знаю, что было хуже боязнь того, что она пострадает, или боязнь того, что она получит такое удовольствие, которое нанесет ущерб нашим отношениям. Не помню, когда ещё я чувствовал себя так отвратительно. Меня постоянно преследовал страх. Подумать только - я не предвидел никаких проблем!
Спустя два дня после того, как я дал добро на роман Пегги, я сделал в моем дневнике следующую запись:
"Мой разум говорит, что мы в силах пережить внебрачные связи.
Мое тело отказывается служить мне. Я не прикоснулся к еде со вторника.
Что нас ждет?
Неизвестность мучительнее всего остального.
Очевидно, мои сегодняшние чувства аналогичны тем чувствам, которые ты испытывала на протяжении семи лет.
Теперь у меня появилась новая печаль, угрызения совести, сожаления о том, что я делал.
Когда мои глаза открыты, я по-прежнему верю в тебя и в то, что у нас все будет хорошо, но когда мои глаза закрыты, меня одолевают страхи и ужасные фантазии.
Эти два дня были самыми длинными в моей жизни."
Пегги:
Четверг, полдень. Я приехала на конференцию в понедельник вечером. Меньше чем за три дня моя жизнь заметно изменилась - во всяком случае, временно. Я получила потрясающий опыт и буквально парила в небесах. Звонок Джеймса оказался потрясением, которое я не предвидела. Закончив разговор, я рассказала о нем Максу и добавила, что не знаю, чего теперь ожидать. Мы не строили планов относительно дальнейших встреч. Мы жили в разных частях страны и не выходили в наших беседах за рамки настоящего. Но он хотел узнать, как будут развиваться мои отношения с Джеймсом после столь удивительного развития событий.
Я попрощалась с Максом и сконцентрировала мое внимание на предстоящей встрече с Джеймсом. Изначально мы планировали, что этим днем я поеду в Торонто. Джеймс должен был завершить свой семинар на следующий день и прилететь в Торонто самолетом. Но все изменилось. Джеймс сказал по телефону: "Приезжай ко мне." Он хотел, чтобы я сегодня же прибыла в Питтсбург.
Впервые вся эта ситуация обрушилась на меня со всей силой. Я почувствовала, что меня разрывает на части. Мою душу переполняло ликование, и одновременно я страдала из-за боли и страхов Джеймса. Теперь, когда я собиралась встретиться с Джеймсом, я начала испытывать смущение из-за того, что занималась сексом с другим мужчиной. Мысль о сексе с двумя мужчинами в один и тот же день почти сводила меня с ума. Я символически разделила их, тщательно вымыв свое тело. Дело было не в том, что я ощущала себя "грязной". Просто мне хотелось провести какую-то черту, разделяющую двух мужчин. Я приняла душ, вымыла волосы, побрила ноги и надушилась. (Позже я поняла, что "случайно" оставила все мои туалетные принадлежности после их использования в ванной - ещё одно свидетельство моей потребности разделить два разных опыта.)
Во время поездки в Питтсбург мой мозг работал энергичнее автомобильного мотора. Я никак не могла навести порядок в моем сознании. Реакция Джеймса потрясла меня. Я не знала, чего мне ожидать. Чем ближе я была к нему, тем страшнее мне становилось. Когда я приехала в Питтсбург, было девять вечера. Джеймс ждал меня.
Джеймс:
Состоявшийся в четверг утром телефонный разговор с Пегги немного уменьшил мою тревогу. Она заверила меня в том, что с ней все в порядке. Я испытывал потребность увидеть её во плоти. Время тянулось медленно, пока я заканчивал дневной семинар и ждал, когда она приедет из Нью-Йорка. Увидев Пегги, я испытал огромное облегчение. Мы долго плакали в объятиях друг друга. Это были слезы радости и печали. Я никогда не раскрывался перед Пегги в такой степени.
Это было значительным эмоциональным событием для нас обоих. Оно сорвало с нас прежние оковы. Мир, который мы знали прежде, больше не существовал, нам следовало разобраться во всем и создать новый. Пережитый опыт позволил нам обоим увидеть многое глазами партнера, чего мы не умели делать прежде. Я был неспособен понимать боль Пегги, которая не знала все, но о многом догадывалась. Теперь я обрел фундамент для понимания, и мы могли говорить на одном языке. К тому же разрешилась загадка относительно того, как я мог получать удовольствие от романов и при этом сохранять преданность Пегги. Она отлично провела время с Максом, но по-прежнему оставалась полностью преданной мне. Похоже, роман даже усилил её преданность. Я не уверен в том, что мы смогли бы вырваться за рамки наших прежних представлений и взглядов без этого опыта. Марк Твейн выразился по этому поводу так: "Человек, который хоть раз подержал быка за хвост, получил в шестьдесят или семьдесят раз больше информации, чем тот, который этого не сделал."
