Павел Симонов - Темперамент. Характер. Личность

Поскольку вероятность достижения цели в огромной мере зависит от эффективности действий субъекта, вторым принципом классификации эмоций оказывается характер взаимодействия живых существ с объектами, способными удовлетворить имеющуюся потребность. Взаимодействие может быть контактным, уже происходящим, или дистанционным, в виде овладения, защиты и преодоления (борьбы). В подобной системе координат мы получаем всего четыре пары «базисных» эмоций: удовольствие — отвращение, радость — горе, уверенность — страх, торжество — ярость. Именно такую классификацию эмоций мы впервые опубликовали в 1966 г. Позднее к ней присоединился и В. Д. Небылицын. Что касается качественной специфики эмоций наслаждения, радости, страха, гнева и т. д., то она целиком определяется потребностью, в связи с удовлетворением которой возникает данное эмоциональное состояние. Мы отнюдь не считаем предлагаемую классификацию эмоций наилучшей или исключающей другие возможные классификации. Нам важно лишь подчеркнуть, что она с непреложностью вытекает из развиваемой нами теории.

Переключающая функция. Регуляторные функции эмоций, их участие в организации целенаправленного поведения определяются отражательно-оценочной функцией. Поскольку положительная эмоция свидетельствует о приближении удовлетворения потребности, а отрицательная эмоция — об удалении от нее, субъект стремится максимизировать (усилить, продлить, повторить) первое состояние и минимизировать (ослабить, прервать, предотвратить) второе.

Однако все дело в том, что, будучи мерой ценности, эмоции не являются ценностью сами по себе. Человек не может стремиться к удовольствию как таковому, потому что существуют разные удовольствия. Если мы имеем дело не с мазохистом или религиозным фанатиком, а с нормальным, психически здоровым субъектом, он, разумеется, не стремится максимизировать свои отрицательные эмоции. Вопрос стоит совершенно в иной плоскости: какие именно потребности, какие мотивы вступают в конкурентную борьбу «в доспехах» положительных и отрицательных эмоций?

Значение эмоций отнюдь не исчерпывается банальной истиной, что все полезное приятно, а все вредное и опасное для организма имеет отрицательную эмоциональную окраску. Прежде чем продолжить разговор о так называемой ценности эмоций, вспомним, откуда и как вообще появляется категория «цены». Цена представляет функцию минимум двух факторов: спроса (т. е. потребности) и предложения (т. е. возможности этот спрос удовлетворить). Далее, нужда в измерении ценностей возникает только при необходимости сопоставления разных ценностей. Если бы существовало нечто единственно ценное, то измерять его не было бы никакой нужды.

Казалось бы, ориентация поведения на первоочередное удовлетворение той или иной потребности могла осуществиться путем непосредственного сопоставления силы (величины) этих потребностей. Но в таком случае конкуренция мотивов оказалась бы изолирована от условий окружающей субъекта среды. Вот почему конкурируют не потребности, а порождаемые этими потребностями эмоции, которые, как известно, зависят не от одной лишь потребности, но и от вероятности (возможности) ее удовлетворения. Иными словами, в процессе эволюции эмоции возникли и сформировались в качестве своеобразной «валюты» мозга, универсальной меры ценностей, сами по себе этой ценностью не обладая. Здесь наблюдается аналогия с функцией денег. Представляют ли деньги ценность для человека? Разумеется, да: ведь человек может стремиться к ним, старается их накопить, увеличить их количество и т. п. Но мы знаем, что дело не в банкнотах и монетах, а в их покупательной способности.

В качестве решающего доказательства самоценности эмоций Б. И. Додонов и в своей книге[128] и в статье[129] приводит якобы парадоксальное с позиций информационной теории стремление человека к повторному переживанию отрицательных эмоций в условиях информационного дефицита. Речь идет о всякого рода риске, острых ощущениях, активном создании критических ситуаций. Однако более тщательный анализ этих ситуаций показывает, что, создавая такие ситуации, человек все же рассчитывает на благоприятный исход (повторяем, если он не самоубийца и психически нормален). Субъект намеренно создает дефицит прагматической информации, низкую вероятность достижения цели, чтобы в финале получить максимальный прирост вероятности, т. е. опять-таки — положительные эмоции, а не просто старается лишний раз испытать страх или отчаяние. В приведенной в качестве примера поэтической цитате: «... поставить в радостной надежде на карту все, что приобрел с трудом» Б. И. Додонов явно не обратил внимания на значение «радостной надежды».

Подкрепляющая функция эмоций представляет частный случай их переключающей функции. В настоящее время имеется большое количество экспериментальных фактов, показавших, что без участия эмоций (а такое выключение нервного аппарата эмоций экспериментально достижимо) приобретения новых навыков вообще не происходит. Во всяком случае, выработать инструментальный условный рефлекс у животных в ситуации, где активация мозговых механизмов эмоций исключена, не удается. Подкрепляющая функция эмоций обнаруживается не только на индивидуальном, но и на популяционном уровне, где эта функция реализуется через мозговой механизм «эмоционального резонанса», т. е. сопереживания.

Наконец, нам осталось упомянуть о компенсаторной (замещающей) функции эмоций. Она проявляется не только в гипермобилизации вегетативно-энергетических ресурсов организма, но, главным образом, в переходе к реагированию на широкий круг предположительно значимых сигналов (эмоциональные доминанты), чье истинное значение, соответствие или несоответствие реальной действительности выясняется лишь позднее по мере сопоставления с этой действительностью. Здесь роль эмоций в индивидуальной творчески-поисковой деятельности мозга напоминает роль эмоционального стресса в эволюции мира живых существ, где стресс усиливает разнообразие подлежащего отбору генетического материала.

Когда человек или высшее животное оказывается в ситуации дефицита информации о способах и средствах удовлетворения актуальной потребности, эмоции сами по себе не могут доставить дополнительных сведений об этих способах и средствах. Недостающая информация добывается путем обучения, поисково-исследовательской деятельности (поведения), мобилизации хранящихся в памяти следов и т. п. Эмоции не восполняют дефицит информации, но замещают ее. Эмоционально возбужденное животное (увы, в отдельных случаях и человек) переходит к подражательному поведению не потому, что уясняет причину массового панического бегства, а потому, что в процессе длительной эволюции закрепилось правило: если не понимаешь, что следует делать, действуй так, как другие. Более того, подражательное поведение адресуется непосредственно к подсознанию, минуя сознательный контроль воспроизводимых действий.

Рассматривая генез эмоций и организацию поведения в системе координат «потребность — вероятность ее удовлетворения», информационная теория эмоций позволила уточнить, а в ряде случаев и обнаружить новые ранее неизвестные функции мозговых структур, традиционно относимых к «эмоциональному мозгу». Было экспериментально установлено, что оценка вероятности подкрепления (удовлетворения потребности) связана с деятельностью передних отделов новой коры и гиппокампа, причем сохранность неокортекса важна для ориентации поведения на сигналы высоковероятных событий, а гиппокамп необходим для реакций на сигналы с низкой вероятностью подкрепления, что так характерно для эмоционально возбужденного мозга. В то же время система «ядра миндалевидного комплекса — гипоталамус» малочувствительна к изменению вероятности подкрепления, поскольку важнейшей функцией этой системы является выделение доминирующей потребности с учетом сосуществующих и (или) конкурирующих мотиваций. Экспериментально показано, что после разрушения миндалины животное может осуществлять целенаправленное поведение только при искусственно созданном явном преобладании одной мотивации над другой.

Оказалось, далее, что одновременное повреждение передних отделов новой коры и гиппокампа ведет к изменениям поведения, сопоставимым со сдвигом по шкале экстра- и интровертированности, а последствия разрушения фронтальной коры и части ядер гипоталамуса сопоставимы со сдвигом по шкале «эмоциональная стабильность — невротицизм». Тем самым была показана связь классических параметров темперамента (типов нервной системы — по Павлову) с индивидуальными особенностями взаимодействия лимбических структур мозга. При этом было выявлено, что экстра- и интровертированность по Айзенку не тождественна силе нервной системы, но представляет самостоятельный параметр, который должен быть добавлен к общим свойствам нервной системы, описанным в типологиях античных авторов, И. П. Павлова, Б. М. Теплова и В. Д. Небылицына.