Михаил Швецов - Госпожа тюрьмы, или слёзы Минервы
В музеях мира хранится не больше двух десятков таких дощечек, и до сих пор ещё ни один учёный не сумел расшифровать надписи. Замысловатые письмена острова Пасхи не похожи на письмо других народов….Почти все хранящиеся в музеях ронго-ронго получены на острове давно, прямо из рук владельцев. Но последнюю дощечку… нашли в запретной пещере… Англичанин купил дощечку, но пасхалец вскоре лишился рассудка и умер. С тех пор, заключил патер Себастиан, островитяне больше прежнего боятся входить в хранилище ронго-ронго».
«Чем дальше, тем загадочнее! А Эстеван уже говорил о том, что он с женой опять слышал в деревне: дескать, я прислан на остров высшими силами. Какой-то вздор. Да и только!
— А где вы хранили эти камни после смерти отца твоей жены? У себя дома?
Эстеван поёжился, помялся, наконец, сказал:
— Нет, в пещере, в родовой пещере.
…[Эстеван говорил, что] жена непреклонна в этом вопросе. Даже его ни разу не пускала в пещеру.
А сегодня на глазах у всех случилось такое, чего прежде не видели: незримый аку-аку помог поднять истукана. Это песня принесла удачу…
Но Альберто нарушил табу, взяв таблицы из пещеры, и ночью, когда он уснул, к нему подобрался аку-аку и стал его щипать и колоть, пока не разбудил. Альберто выглянул в окно и увидел тысячи крохотных человечков, которые лезли в дом. Он чуть не свихнулся от страха, бегом отправился в пещеру и положил обе ронго-ронго на место. Пещера эта находится где-то поблизости от долины… Я стал было уговаривать Лазаря провести меня в эту пещеру…Наградив меня уничтожающим взглядом, он объяснил тоном наставника, что тогда нам обоим конец. В пещере обитает родовой аку-аку. Там же лежат скелеты двух предков, и, если туда попробует проникнуть посторонний, аку-аку его страшно покарает. Вход в пещеру — самая священная тайна…
— Видишь, аку-аку нам помогает, пробормотал бургомистр. — Если бы не колдовство, мы бы одни не справились.
Я услышал, что сегодня они изжарили курицу в земляной печи около пещеры, чтобы статуя поднималась быстрее.
…Аку-аку доводили до помешательства многих островитян, щипая их по ночам. — и всё за попытки нарушить табу родовых пещер…
— Лазарь происходит из очень знатного рода, — похвастался за своего друга бургомистр. — У них много пещер. Они богатые….
Атан с перевязанной бинтом рукой отворил мне и тут же закрыл дверь поплотнее. Мы сели друг против друга за столик, на котором горела свеча. Под скатертью что-то лежало, Атан отдёрнул её, Ия увидел осклабившуюся мёртвую голову. Она была из камня, до жути правдоподобная: оскал зубов, торчащие скулы, пустые тёмные глазницы, дыры ноздрей… На черепе — две непонятные ямки с ноготь большого пальца.
— Принимай, — сказал Атан, указывая пальцем на мёртвую голову. — Вот ключ от пещеры. Теперь она твоя.
От неожиданности я не мог сообразить, как себя повести. Впрочем. Атан волновался не меньше моего и сам пришёл мне на помощь, прежде чем я успел сказать что-нибудь невпопад. Показывая на ямочки на черепе, он объяснил, что в них лежал порошок из костей аку-аку, смертоносный для всякого, кто посмел бы притронуться к «ключу». Но бабка Таху-таху сходила в пещеру и убрала костяную муку, всю до последней крупинки, так что мне ничто не грозит. Дальше Атан сказал, что мёртвую голову — он всё время называл её «ключом» — я должен пока хранить у себя под кроватью, а через два дня мы пойдём в пещеру, и тогда надо будет захватить «ключ» с собой.
Атан попросил меня устроить ему в день перед посещением тайника курандо — угощение на «счастье»…Атан сказал, что возьмёт ещё кого-то из своих. Чтобы нас было шестеро. Дескать, два, четыре, шесть — счастливые числа. Но больше никого не надо брать, не то мы, сами того не желая, можем разгневать аку-аку, охраняющих пещеру (выделено мною)…С округлившимися глазами Атан прошептал, что брат обращается к местным аку-аку, чтобы заручиться их благоволением. Возвратившись к нам, «деревенский шкипер» строго-настрого велел всем говорить только шёпотом, когда сойдём с тропы. И ни в коем случае нельзя улыбаться, лицо всё время должно быть серьёзным.
…После этого Атан объявил шёпотом, что всё в порядке, встал и попросил меня взять «ключ» — сейчас мы откроем вход в пещеру. Кажется, я ещё никогда в жизни не волновался так, гадая, что мне предстоит увидеть….Мы присели на корточки. Я держал на коленях осклабившуюся мёртвую голову.
Атан попросил меня …громко произнести:
— Открой ворота в пещеру!
Я послушался, хотя при этом чувствовал себя последним дураком (моё выделение). С каменным черепом в руках я нагнулся и произнёс подсказанный мне Атаном магический пароль… После этого Атан взял у меня мёртвую голову и предложил «войти».
Бургомистр однажды рассказывал мне, что, если в тайную пещеру придут сразу несколько человек, аку-аку её покинут. А без аку-аку конец волшебству, охраняющему тайну входа, любой прохожий сможет его обнаружить.…На Пасхе чуть не все так или иначе родня. И любой казус может быть истолкован как прямое или косвенное возмездие нарушителю древних запретов…
— Это не такая пещера, где прячут вещи, сеньор, — вдруг сказал старик, надеясь, что я передумаю.
— Разве в ней совсем ничего нет?
— Есть…немножко. Я с семнадцати лет не бывал там. Одна старая бабка перед смертью показала мне эту пещеру.
…Скелеты лежали на полу беспорядочно….Мы насчитали только десять скульптур. Все они были завёрнуты в камыш. Две из них, изображающие маленького человечка с клювом, были очень похожи друг на друга… Скульптуры мы хорошенько завернули и подняли на верёвке. Когда подъём был закончен и Сантьяго удостоверился, что в тайнике оставлен один предмет, я вдруг вспомнил про жареную курицу. Лёжа на камне, она пахла так соблазнительно, что я не устоял. Оставлять аку-аку такой лакомый кусок? Ну, нет! Разделив курицу по-братски с товарищами, я принялся уписывать за обе щеки, и аку-аку меня не покарали. Правда, пасхальцы наотрез отказались притронуться к курице и испуганно жались в сторонке, пока последняя обглоданная косточка не полетела в море.
Так прошла моя последняя встреча с доном Педро Атаном. Самой замечательной личностью среди пасхальцев, последним знаменосцем «длинноухих». Человеком, в голове у которого столько секретов, что он и сам вряд ли сумел бы провести грань между правдой и вымыслом» (моё выделение).
Так пишет великий открыватель земель и людей. Но то, чего он не мог произнести вслух, вернувшись в цивилизацию, осталось в его мыслях и между строк книги: в течение года он жил в атмосфере первородного шизофренического сообщества. Если Менегетти называет даже цивилизованное человеческое общество шизофреническим, то, очутившись на о. Пасхи, трудно оставаться лучезарным Homo sapiens.
Мало, кто знает, что у современных туземцев Центральной Австралии средняя масса мозга составляет 750 г.
Первобытному человеку негде было жить надёжнее, чем, спасаясь от агрессии окружающей среды в пещере. Мистические ритуалы, граничащие с бредом, суеверия, порочная склонность к воровству, примитивный язык, расщепление сознания, страх жизни и смерти, каннибализм, раскрашивание тела и членовредительство — всё это сопровождает клиническое течение шизофрении и у цивилизованного человека. Наблюдения Хейердала позволяют укрепиться в моей первоначальной гипотезе о том, что изоляция человека (на острове, в гетто, в тюрьме) способна вызвать развитие шизофрении, в том числе и вследствие активизации старой доминанты пещерной жизни, когда прачеловек имплицитно носил негордое звание Homo schizophrenicus. А мог ли он быть кем-то другим? В конечном счёте, скачок в развитии и объёме мозга с 0, 5 кг (как у обезьяны) до 1,5 кг у человека не мог произойти одномоментно с формированием всех современных функций мышления (и не только). А кем был в психическом отношении человек с объёмом мозга в 1 кг?
Если вообразить себе, что человек приходит в мир для радости — с этим не будут (?) согласны иудейские и христианские религии — то кропотливая деятельность Ленина и большой кучи его пособников по сокращению российского народонаселения в прошедшем Веке Разума может быть сравнима с усилиями пациентов психиатрической больницы, сбросившей власть персонала, захватившей власть в стране и протянувшей руки в Европу и Азию. А не являются ли порождающие геноцид человеконенавистнические теории превосходства одних людей над другими, которые издревле изрекают неразборчивые в средствах носители прозвания Homo sapiens, продуктом сумасшествия?
Где спасательный плот для плоти?
Читатель, вероятно, уже привык к моим броскам с одной проблемы на другую: из акушерства — в психиатрию, из общества — в акушерство и снова в психиатрию. Всё это, верно, напоминает первый опыт катания на слонах, пережитый Еленой Блаватской в своих путешествиях по дебрям Индии. Он тоже нам пригодится, но в рамках другого, более глубокого исследования. А сейчас хотелось бы сделать ещё один экскурс из общества в перинатальную психологию и наоборот. В этом мне поможет знаменитый американский доктор (Чемберлен Д. «Разум вашего новорождённого ребёнка». М.: Класс, 2004. — 224с.)
