Алексей Меняйлов - Катарсис. Подноготная любви (Психоаналитическая эпопея)
…П.: Смотри-ка! А они у тебя опять расти начали!
В.: А что, так заметно?
П.: Заметно. М-м-м-м…
В.: Ой! Борода! М-м-м… Ой!.. Я тоже заметила.
П.: М-м-м… Ух, как здорово! А ведь у неё запах даже изменился. То есть аромат! Ароматная стала! Даже более того — благоуханная…
В.: Ты хочешь сказать, что раньше она пахла хуже?
П.: Хуже? Я этого не говорил. И не хочу сказать! Тоже прекрасно пахла. Только сейчас и вовсе бесподобно!
В.: Разве?
П.: Кокетничаешь?
В.: Я?!?! Как ты мог такое про меня подумать? Ой!
П.: М-м-м… Точно тебе говорю: бесподобное стало благоухание.
В.: Тебе нравится?
П.: Спрашиваешь! М-м-м-м…
В.: Ой! Ох, как хорошо… М-м-м-м…
П.: Похоже, что они у тебя не только опять расти начали, но и, похоже, чувствительность увеличилась!
В.: М-м-м… Похоже, что так. М-м-м… Тебе это нравится?
П.: Бесподобно.
В.: Тогда я очень рада. М-м-м…
П.: Представляешь, а всего-то навсего чёрная пластинка и старинный граммофон!
В.: Смешно! Ой! М-м-м…
Этот стан твой похож на пальму,
и груди твои на виноградные кисти.
Подумал я: влез бы я на пальму,
ухватился бы за ветви её;
и груди твои были бы вместо кистей винограда,
и запах от ноздрей твоих, как от яблоков…
Как ты прекрасна, как привлекательна, возлюбленная,
твоею миловидностью…
Дети! Женщины — штука порой небесполезная.
Но они пахнут.
А запах, или аромат, а тем более благоухание женщины не последнее дело в осмыслении мира начинающими знатоками психокатарсиса.
Как ты прекрасна,
как привлекательна,
возлюбленная,
твоею миловидностью…
Глава тринадцатая
Комбинации эроса, или Чем любовь отличается от любви
Теперь, пользуясь данными, которые без особых усилий может проверить всякий освоивший начала психокатарсиса, а потому получивший возможность более здраво судить об истинных мотивах человеческих поступков, мы приступим к составлению схемы всех возможных между мужчинами и женщинами эротических комбинаций.
Любовных судеб (в смысле выбора партнёра/партнёров и закономерностей эволюции взаимоотношений с ними) отнюдь не бесконечное множество — их всего несколько типов. У схожих людей схожи даже любовные судьбы, и именно поэтому мы можем друг у друга учиться.
«Один день человека научившегося длиннее самого долгого века человека невежественного», — так наставлял учеников наиболее почитаемый Сенекой философ Посидоний. Так же и в сексе: разные люди достигают разных глубин (или вершин) наслаждения.
Графические приёмы в постижении мира облегчают восприятие, позволяют сравнивать, а следовательно, и объёмней мыслить. Именно поэтому графические методы могут и должны применяться, прежде всего, к проблемам взаимоотношений двоих, ведь эрос для относительно здоровой части населения нашей планеты весьма значимая форма существования.
Для осмысления сферы бытия, чрезвычайно важной и интересной, полезно выявить не только типичные любовные судьбы, но и их переплетение, рассмотреть вершины «запутанных» «любовных треугольников» и даже многоугольников, для чего, кроме уже известных нам понятий некрофилии и биофилии, необходимо обсудить понятие, обозначающее промежуточное между этими крайними формами состояние.
Для изучения в полном объёме феномена биофилии мы отсылаем нашего читателя к Библии (не к признанным толкователям, а именно к первоисточнику). Скажем только, что биофил — отнюдь не «жизнелюб». В массовом понимании «жизнелюб» — это любитель доступных женщин: на лице его всегда улыбка довольства, всегда — и когда обманывает он, и когда наставляют рога ему. Эдакий «жизнелюб» ценит вино и вообще любой другой дурман. Напротив, биофил — это жизнедатель. Как по отношению к окружающим, так и по отношению к самому себе. Следовательно, наисовершеннейший, крайний по шкале биофилии характер — у Христа. Христос — воплощение Божие, Сын Человеческий, явивший образец адекватного восприятия жизни и идеал взаимоотношений между людьми. Графическим символом биофилического начала мы выбрали солнце.
Символ этот не абстрактен, он часто появляется в системе подсознательных образов людей, и от этого, разумеется, несколько утрачивает свой возвышенный смысл. Скажем, он часто появляется в «пейзажах» Возлюбленной (работать можно не только с образами внутри тела памяти, но и с окружающим «пейзажем»: скажем, превратить запустение в сад; но об этом после) и соотносится он в её любящем подсознании не только со Христом, но и с нашим Психотерапевтом, который, правда, в её «пейзажах» не собственно солнце, а некое надёжное основание, отражающее Его лучи, — тёплая надёжная стена, каждая песчинка которой искрится солнцем. (Интересно, что одна очень хорошая, но запутавшаяся девушка, достаточно биофильного склада, на подсознательном уровне тоже воспринимала его в виде солнца — далёкого, за морем, как бы от неё отстранённого, обособленного, — а вот своего принюхивающегося жениха, за которого она впоследствии-таки вышла замуж, — в виде серой угнетающей стены, которую не обойти, через которую не перебраться — она давит, на свободу не отпускает.)
Феномен некрофилии можно начать изучать не сходя с места, — он на нашей планете проявляется повсюду. В библейской терминологии крайняя на нашей схеме точка — это некогда высшее среди ангелов существо, некогда осеняющий херувим, который, будучи отражением Божьей славы, по предоставленной ему безграничной свободе выбора, свободой своей злоупотребил, внутренне переродился в существо с характером, противоположным Божьему. Смерть — естественное следствие им же самим порождённого принципа. Смерть — непременное завершение его, как падшего существа, развития. Смерть — как в нём самом, так и в тех, кто «полюбил» его. Это — некрофилия.
Графический символ этого начала — чёрное «солнце». Этот символ выбран уже из подсознательных образов Психотерапевта. В частности, при работе «в пейзаже» с сильнейшей психоэнергетической травмой чёрное «солнце» символизировало подавляющего индивида (его мать), у которой на словах было одно, а в поступках и определяющих их подсознательных движениях нечто совершенно противоположное. Иными словами, чёрное «солнце» — символ лицемерия, но лицемерия такого, которое приводит к психоэнергетическим травмам и, как завершение эволюции, — к смерти.
В реальном человеке сталкиваются оба этих начала. Апостол Павел, один из тех, кто принял дар биофилии, так говорит о ещё присутствующем в нём стремлении к смерти:
«…Я плотян, продан греху. Ибо не понимаю, что делаю; потому что не то делаю, что хочу, а что ненавижу, то делаю… Но в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного, находящегося в членах моих. Бедный я человек! Кто избавит меня от смерти?» (Рим. 7:14).
Эти слова принадлежат апостолу, избранному ко служению Самим Христом, оригинальному писателю, постигавшему жизнь среди многочисленных смертельных опасностей, путешественнику, миссионеру, пророку, получившему познания в некрофилическом национально-государственном богословии «у ног» признаннейшего богослова того времени — Гамалиила. Ещё он был счастливым семьянином в том смысле, что после призвания его к апостольскому служению некрофильной жене своей он стал настолько неприятен, что она выгнала его из дома.
Апостол Павел, как и прочие пророки, могут быть причислены к той небольшой группе людей (их доли процента), которые в психоэнергетическом смысле графически могут быть отображены в схеме как область, наиболее близко примыкающая к точке «светлого солнца». Это — крайняя область справа. Это — люди, которые духовно возросли настолько, что уже ничто не в силах перетянуть их левее.
Соображения симметрии подсказывают, что некая подобная область должна существовать вблизи точки «чёрного „солнца“». Действительно, по Писанию (взять, хотя бы, случай фараона), существует некая группа людей, которые в своём отвержении созерцания (т. е. рассмотрения с наслаждением) действительности настолько разобщили себя со Святым Духом, что преступили ту грань, за которой покаяние уже невозможно. Отображение этих людей на схеме — область в крайнем левом положении.
Тестирование показывает, что около 15-20 % населения проявляют свойства ярких некрофилов. Их подсознательные устремления явно направлены на убийство и самоубийство, у них особые отношения с системой пищеварения, органами выделения и с испражнениями, у них специфические мечты, специфические сны, у них особенные «культурные» потребности. С точки же зрения состояния души и духа, то есть способности к нанесению психоэнергетических травм, это наиболее опасная категория населения. По Хаббарду (а мы вспоминаем Хаббарда не из-за исключительности его системы, на оригинальность элементов которой он и не претендует, мы его вспоминаем лишь потому, что созданная им организация случайным — в каком-то смысле — образом оказалась местом встречи Возлюбленной и Психотерапевта, и, в общем-то, может служить достаточно точной моделью остальных 250 школ психотерапии), так вот, по Хаббарду, антисоциальные индивиды не случайно отвергают идею самоулучшения и психотерапию как инструмент этого самоулучшения. Подсознательное желание всякого антисоциального индивида (социопата) — отравить существование социуму — ближайшим, близким и дальним, — и если к этому ещё дополнительно подстёгивают кодировки (а внушения, искажающие тело памяти, обязательно злы), то тем лучше: это ценности, от которых они себе избавиться не позволят. И в этом смысле, избавиться от сорных предметов они попросту не способны. Ярким некрофилам мы отводим вторую, более обширную область, примыкающую к точке «чёрного „солнца“».
