Психология денег. Непреходящие уроки богатства, жадности и счастья - Morgan Housel
Представьте себе, если бы в это время японский ученый написал в газете статью, в которой говорилось бы:
Выше голову. В течение нашей жизни наша экономика вырастет почти в 15 раз по сравнению с тем, какой она была до окончания войны. Средняя продолжительность жизни увеличится почти вдвое. Наш фондовый рынок будет приносить такую прибыль, какой не видела ни одна страна в истории. Более 40 лет безработица не будет превышать 6%. Мы станем мировым лидером в области электронных инноваций и корпоративных управленческих систем. Вскоре мы станем настолько богатыми, что будем владеть самой дорогой недвижимостью в США. Американцы, кстати, станут нашими ближайшими союзниками и будут пытаться копировать наши экономические достижения.
Их бы со смехом выгнали из комнаты и попросили пройти медицинское обследование.
Не забывайте, что описанное выше - это то, что реально происходило в Японии в послевоенном поколении. Но зеркальная противоположность Панарину выглядит абсурдно так, как не выглядит прогноз обреченности.
Просто пессимизм звучит умнее и правдоподобнее, чем оптимизм.
Скажите кому-нибудь, что все будет замечательно, и он, скорее всего, либо отмахнется от вас, либо скептически посмотрит на вас. Скажите кому-то, что он в опасности, и вы получите его безраздельное внимание.
Если умный человек скажет мне, что у него есть выбор акций, которые в ближайший год вырастут в 10 раз, я сразу же отпишусь, что это полная ерунда.
Если кто-то, несущий полную чушь, скажет мне, что акции, которыми я владею, вот-вот рухнут, потому что это бухгалтерская махинация, я очищу свой календарь и буду прислушиваться к каждому его слову.
Скажите, что у нас будет большая рецессия, и вам позвонят из газет. Скажите, что нас ожидает средний рост, и это никого особенно не волнует. Скажите, что мы приближаемся к следующей Великой депрессии, и вас покажут по телевизору. Но если вы скажете, что впереди хорошие времена, или что рынку есть куда расти, или что у компании огромный потенциал, то реакция комментаторов и зрителей будет такой: вы либо продавец, либо комично отстраняетесь от рисков.
Индустрия инвестиционных бюллетеней знает об этом уже много лет, и сейчас она заполнена пророками судьбы, несмотря на то, что работает в условиях, когда за последнее столетие фондовый рынок вырос в 17 000 раз (включая дивиденды).
Это справедливо не только для финансов. Мэтт Ридли пишет в своей книге "Рациональный оптимист":
Постоянный барабанный бой пессимизма обычно заглушает любую триумфальную песню... Если вы скажете, что мир становится лучше, вас могут назвать наивным и бесчувственным. Если же вы скажете, что мир и дальше будет становиться лучше, вас сочтут позорно сумасшедшим. Если же, напротив, сказать, что катастрофа неминуема, то можно рассчитывать на премию гениев МакАртура или даже на Нобелевскую премию мира. За мою собственную взрослую жизнь... модные причины для пессимизма менялись, но сам пессимизм оставался неизменным.
Каждая группа людей, которых я спрашиваю, считает мир более пугающим, более жестоким, более безнадежным - словом, более драматичным, чем он есть на самом деле", - пишет Ханс Рослинг в своей книге "Фактология".
Когда осознаешь, какого прогресса человек может добиться за свою жизнь во всем - от экономического роста, прорывов в медицине, роста фондового рынка до социального равенства, - можно подумать, что оптимизм привлекает больше внимания, чем пессимизм. И все же.
Интеллектуальная привлекательность пессимизма известна давно. Джон Стюарт Милль писал в 1840-х гг: "Я заметил, что не тот, кто надеется, когда другие отчаиваются, а тот, кто отчаивается, когда другие надеются, вызывает восхищение большого числа людей как мудрец".
Возникает вопрос: почему? И как это влияет на наше отношение к деньгам?
Повторим предпосылку, что никто не сумасшедший.
Существуют веские причины, по которым пессимизм соблазнителен при работе с деньгами. Просто нужно знать, что это за причины, чтобы не зайти слишком далеко.
Отчасти это инстинктивно и неизбежно. Канеман утверждает, что асимметричное неприятие потерь - это эволюционный щит. Он пишет:
При прямом сравнении или взвешивании друг с другом потери оказываются значительнее выигрышей. Такая асимметрия между силой позитивных и негативных ожиданий или переживаний имеет эволюционную историю. Организмы, которые относятся к угрозам как к более насущным проблемам, чем к возможностям, имеют больше шансов выжить и размножиться.
Но еще несколько моментов делают финансовый пессимизм легким, распространенным и более убедительным, чем оптимизм.
Во-первых, деньги вездесущи, поэтому что-то плохое, что происходит, как правило, затрагивает всех и привлекает всеобщее внимание.
Этого нельзя сказать, скажем, о погоде. Ураган, обрушивающийся на Флориду, не представляет прямой опасности для 92% американцев. Но рецессия, обрушивающаяся на экономику, может затронуть каждого человека, в том числе и вас, поэтому будьте внимательны.
Это относится и к такому специфическому явлению, как фондовый рынок. Более половины американских домохозяйств непосредственно владеют акциями.⁵⁷ Даже среди тех, кто не владеет акциями, колебания фондового рынка так активно рекламируются в СМИ, что промышленный индекс Доу-Джонса может стать самым наблюдаемым экономическим барометром для домохозяйств, не имеющих акций.
Акции, выросшие на 1%, могут быть кратко упомянуты в вечерних новостях. Но о падении акций на 1% будет сообщено жирными буквами, обычно написанными красным шрифтом. Такой асимметрии трудно избежать.
И хотя мало кто задается вопросом или пытается объяснить, почему рынок пошел вверх - ведь он должен идти вверх, - почти всегда есть попытки объяснить, почему он пошел вниз.
Беспокоит ли инвесторов экономический рост?
Неужели ФРС опять все испортила?
Принимают ли политики неверные решения?
Есть ли еще один ботинок, который должен упасть?
Рассказы о том, почему произошел спад, позволяют легче говорить о нем, беспокоиться о нем и строить историю вокруг того, что, по вашему мнению, произойдет дальше - как правило, то же самое.
Даже если вы не владеете акциями, такие вещи привлекут ваше внимание. Накануне великого краха 1929 года, вызвавшего Великую депрессию, акциями владели лишь 2,5% американцев. Но большинство американцев - если не весь мир - с изумлением наблюдали за обвалом рынка, гадая, что это означает для их собственной судьбы. И неважно, был ли ты юристом, фермером или автомехаником.
Историк Эрик Раухвей пишет:
Это падение стоимости сразу же затронуло лишь немногих американцев. Но остальные настолько внимательно следили за рынком и рассматривали его как показатель своей судьбы, что внезапно прекратили большую часть своей экономической деятельности. Как писал впоследствии экономист
