Шекия Абдуллаева - 11 самых актуальных вопросов. Страхи большого города
На самом деле, мы даже не понимаем, насколько страшными могут быть проблемы, связанные со здоровьем. Потому что если бы мы понимали это, то и боялись бы осмысленно – нас бы этот страх мотивировал на адекватные действия по защите своего здоровья. А если страх не адекватный, а такой… художественный, как у нас, – разновидность романтизма – это беда. В целом же, у нас в стране категорически отсутствует ответственное отношение к собственному здоровью. Именно поэтому в России такая чудовищная смертность.
Нужно научиться правильно бояться за свое здоровье. Да, мы не можем застраховаться от несчастного случая, от какого-нибудь редкого заболевания. Но этих вещей и не следует бояться, ведь, как говорил мой преподаватель по терапии – «чаще бывает то, что бывает чаще», а того, что бывает чаще – банального инфаркта, инсульта, – мы этого не боимся. Вот заставить россиянина пройти диспансеризацию – это же невозможное дело! Измерить лишний раз давление, если он не вээсдешник, – ни за что! А ведь если лечить гипертоническую болезнь ежедневным приемом современных гипотензивных препаратов, то продолжительность жизни человека можно увеличить на 10–12 лет!
В общем, страхи, о которых ты говоришь, – это не правильные страхи, а «нервное». Сейчас «стрельнуло», вот он и напугался. И врач ему понадобился, и здоровый образ жизни захотелось вести. А отпустило назавтра – так он нажрался жирной пищи, завалился на диван, закурил, выпил…
Это, конечно, доктор не про меня рассказывает, но в целом – очень жизненно. Совсем недавно в гостях заговорили про диеты и правильное питание. Одна девушка заявила, что подобные ограничения категорически не для нее. И, почти умиляясь сама себе, рассказала, как после двух недель, проведенных в больнице с обострением гастрита, вернулась домой и тут же попросила маму пожарить картошки и посолить хорошенько – соскучилась.
Разумеется, Курпатову я этого говорить не собираюсь – чтобы не решил, что я уже с ним согласна и все врачам простила.
– А что такое диспансеризация – мы, кажется, вообще не в курсе, – продолжает сетовать доктор.
Здоровье – это когда у тебя еще есть силы, чтобы не ходить к врачу. Сколько же у нас этих шуток про медицину!
– Так у нас только сунься в поликлинику, – я уже заняла оборонительную позицию. Кстати, вы замечали, что мы очень часто чувствуем себя с врачами по разные стороны баррикады? – Там очереди километровые! Нужно быть очень здоровым человеком, чтобы пройти такие испытания.
– Ну вот, я и говорю, что отношение к собственному здоровью у нас несерьезное. Стоит сказать, что в поликлинике очередь, как мы тут же отменяем визит к врачу: уже не болит. Нет, Шекия, правда в том, что мы не дорожим здоровьем, потому что не понимаем, что это огромная материальная ценность. Наша страна очень долго жила под девизом «Незаменимых нет!», мол, русские бабы еще нарожают.
Мы никогда не думали о том, что здоровье – это экономика нации. Заболел человек – его списали и все. В 80-х годах в США инвалидность после инфаркта получали 5 % людей, а в СССР – 95 %. В газетах это объясняли «бесчеловечным оскалом капитализма», но правда в том, что на Западе существовали полноценные системы реабилитации пациентов, а у нас – нет. Заболел? До свидания.
А сами граждане – и рады стараться! Много все равно не заработаешь, а потому и на больничном хорошо, и на инвалидности прожить можно. Сами люди не привыкли относиться к своему здоровью как к капиталу. Заболел – можно на работу не ходить плюс еще больничный платят. Чем плохо?
И вот мы лечимся медом с водкой, мочой, пареной репой. Если ты серьезно относишься к своему здоровью, как ты можешь пить мочу?
Ну, ладно, уринотерапия – понятное дело, не тема для нашей книги, где беседуют два вменяемых человека. Но ведь врачей корчит от любых средств народной медицины. А люди стараются не травить организм всякой «химией» и восстанавливают здоровье целебными травками. Что здесь плохого?
– А мудрость народная, накопленная за тысячелетия?! – что-то меня на этой мудрости зациклило. Это, кстати, еще из прошлой главы тянется. А дальше я выдвинула тезис, который не раз слышала от специалистов, практикующих гирудотерапию и акупунктуру: – Между прочим, это еще вопрос: какая медицина традиционная, а какая – нет.
– Мне бы хотелось, чтобы мудрость эту подтвердили необыкновенной продолжительностью жизни. Но почему-то продолжительность жизни наблюдается в странах высокотехнологичных, а не в тех, где кичатся народной мудростью.
– Ну да?! А Тибет, например?
– Там, Шекия, смертность очень высокая. Не надо путать среднюю продолжительность жизни с одним долгожителем, которого вдруг обнаружили в горах или в степях.
– Андрюша, так ты вообще не веришь в сушеные ромашки? – вкрадчиво спрашиваю я.
– Пойми, Шекия, есть болезни, которые можно вылечить, – и медицина их прекрасно лечит. Нормальная, официальная медицина с этим справляется. Но большую часть болезней вылечить нельзя, у них даже название такое – «хронические», то есть лечить можно, но это ничего принципиально не изменит. Была инфекция – почек, например, ее вылечили, но ткань почек (материал, из которого они «сделаны») повреждена инфекцией, поэтому будет хронический пиелонефрит. Чуть застудила, диету нарушила, простыла просто – и обострение. Ничего с этим не сделать. Только если почку пересадить, но там другие проблемы возникнут.
Это хронические болезни, их большинство, но от них и не умирают немедленно, и поэтому врачи с чистой совестью говорят: «Не мучайтесь, это заболевание не лечится. Будет обострение – попринимайте вот это лекарство». Ну, будет у вас чуть-чуть плоскостопие или иногда обостряющийся цистит, или хронический бронхит. Нельзя уже с этим ничего сделать, перестаньте морочить себе голову, примите как факт, наладьте режим и угомонитесь. В этом случае можно пить ромашки, и одуванчики можно, и усыпать постель лепестками роз не возбраняется. Если нечем заняться, почему не проделать все эти «лечебные» процедуры?
Но тут важно понимать, что «после» – это вовсе не значит: «вследствие». Вот, скажет бабушка: «Я попила мочи, мне стало лучше». А еще в этот день она выпила стакан кефира. Почему она думает, что помогла моча, а не кефир? В этот период заболевание вошло в ремиссию, но старушка объяснила себе, что ремиссия связана с ее самолечением. Потом снова обострение – она пошла к экстрасенсу. И пока ходила два месяца, вновь наступила ремиссия. Теперь она всем рекомендует своего колдуна. При этом, назначенное врачом лечение она не принимала. Да, это лечение, если речь идет о хроническом заболевании, скорее всего, вылечить бы ее не вылечило, но помогло бы ослабить действие патологических факторов, а это уменьшило бы риск рецидива и вообще защитило организм. Так что, в реальности от этого псевдолечения – реальный вред.
Я помню, как возмущалась знакомая врач, работающая в одной из петербургских больниц, увидев, что ее подопечные передают друг другу вырезанные из газет заметки об экстрасенсах и чудо-исцелениях: «Неужели, заболев, человек совсем перестает соображать?!» Не думаю, что эти люди поглупели в одночасье. Скорее, они просто хотели нормально, полноценно жить. И если официальная медицина не предлагает эффективных способов, что им остается?
– Вряд ли эти пациенты способны судить об эффективности лечения, назначенного врачом, просто потому, что у нас не заставить людей принимать лекарства. В моей книге «Психология сердца», адресованной врачам, есть специальный раздел, где я рассказываю коллегам, как нужно рассказывать о препарате, строить фразы и уговаривать людей, страдающих гипертонией, принимать гипотензивные препараты, которые им жизненно необходимы. Очень трогательно, правда? При этом сердечно-сосудистые заболевания, инфаркты, инсульты стоят на первом месте среди причин смертности. А ты говоришь – хотят полноценно жить.
У нас думают – «врачи плохо лечат», потому что ждут немедленного и чудесного излечения. Выпили таблетку – не помогло, значит, плохая таблетка! А то, что эта таблетка начинает действовать только на третьей неделе применения, потому что просто механизм у нее такой, это больному невдомек. Так что, это не врачи плохо лечат, а просто каждое заболевание лечится в свои сроки и таким-то образом. Зачастую долго. Конечно! А мы как реагируем? Ну ладно, попью недельку таблетки, а там видно будет… Современные антидепрессанты надо пить полгода. Это минимум. Когда я уговариваю пациента принимать лекарства, я, как правило, не говорю ему, что курс лечения будет длиться шесть месяцев, потому что он просто не станет их принимать, даже при условии, что ему это жизненно необходимо. Поэтому сначала я говорю, что будем принимать препараты месяц, а потом каждый следующий месяц как с ребенком – «за папу, за маму, за бабушку, за дедушку».
