Тимоти Лири - Семь языков бога

Подобные представления могли появиться только в электронной культуре. Мистики и философы прошлого, переживавшие измененные состояния сознания, не могли описать свои видения, прозрения, катарсисы и просветления на языке электронных приборов, работающих в режиме “on-line”.

В стремлении понять внутренние биологические процессы в мозге мы обращаемся к искусственному инструменту, к компьютеру, но это закономерный этап в эволюции человеческого знания. Например, представления Харви о сердце как насосе, перекачивающем кровь, явно сформировались на базе гидравлики. А паше понимание обменных процессов внутри организма возникло лишь после того, как были сформулированы принципы термодинамики и построены силовые установки.

Двести лет назад, еще до эпохи массового распространения электрических приборов, мозг считали органом секреции, который выделяет “мысли” точно так же, как сердце перерабатывает кровь, а легкие перерабатывают воздух. Сорок пять лет назад психологи описывали мозг на языке самой передовой информационной системы того времени – огромной телефонной сети. Эта метафора явно не подтверждалась экспериментами, поэтому психологи вообще предпочли игнорировать мозг. Психоаналитические теории Фрейда оказались более полезными и понятными, поскольку опирались на знакомые принципы термодинамики: неврозы вызываются подавлением или вытеснением в подсознание мощных динамических инстинктов, которые вырываются наружу или проявляются в виде разнообразного симптоматичного поведения.

Во время проведения в Гарварде научных исследований мы научились определять и классифицировать стандартный диапазон психоделических и галлюциногенных переживаний, отличая их от эффектов употребления других химических препаратов: стимулянтов (возбуждающих наркотиков), депрессантов (успокаивающих наркотиков), алкоголя, опиатов и транквилизаторов. Но полученные нами результаты отражали исключительно субъективные реакции. Для описания и моделирования огромного диапазона “странных” эффектов таких хаотических феноменов не было адекватного научного языка. Психиатры, полицейские, моралисты и люди, не употреблявшие психоделики, охотно согласились с термином “психотомиметимеские состояния”. По их мнению, существует единственный нормальный способ смотреть на мир. “Вещества хаоса” приводят к потере связи с одной-единственной " общепризнанной реальностью, вызывая психическое нездоровье.

Чтобы говорить и размышлять о психоделических переживаниях, гарвардским экспериментаторам пришлось обратиться к литературе по мистицизму раннего христианства и йогическим дисциплинам, постижение которых позволяло пережить опыт откровения. Мистики, трансцендировавшие реальность и уходившие в мир духа, проявляли снобизм, рассматривая “обычную реальность” как паутину социально навязанных иллюзий. Они стремились представить переживание измененных состояний сознания как высшую философско-религиозную цель жизни.

Не приходится говорить, что это породило великий хаос. Здравомыслящие и практичные американцы с раздражением и возмущением отреагировали на безумную попытку мистически настроенных соотечественников впасть в объятия химического психоза и сознательно создаваемого хаоса. Гносеологические дебаты по поводу определения реальности вскоре выродились в истерический социальный экстремизм со стороны властных структур. Спорить о природе реальности всегда трудно, поскольку часто в ход идут эмоциональные аргументы, и приходится решать культурные, моральные, политические, расовые проблемы, прежде всего, проблемы отцов и детей.

Но основная проблема оставалась семиотической. Полемика велась па уровне эмоций. Отсутствовали терминология и концептуальная модель, научно описывавшая такие состояния, как “кайф”, “транс”, “блаженство”, “катарсис”, “экстаз”, “просветление”, “сатори” или “божественное откровение”.

Здесь на помощь снова приходит внешняя технология, которая предлагает нам современную модель и терминологию для понимания внутренних функций нервной системы. В пятидесятые годы многие психоделические путешественники обращались к призрачной восточной терминологии просветленных мастеров с берегов Ганга. За что смиренно прошу прощения.

Затем в 1976 году внедрили компьютер “Эппл”. Наверное, не случайно многие из первых дизайнеров и разработчиков электронных игр жили в Сан-Франциско и, как правило, были искушенными в области употребления психоделиков. Эти молодые ребята, которые настраивали и переключали телевизионные каналы с раннего детства и знали, как при помощи психоделиков активизировать свои мозги, обладали уникальной подготовкой, позволившей им сконструировать интерфейс между компьютером и кибернетическим органом, известным как человеческий мозг.

К 1980 году молодые американцы при помощи недорогих персональных компьютеров познакомились с цифровой обработкой данных. Большинство из них интуитивно понимали, что оптимально смоделировать функции мозга можно только на основе синтеза психоделической и кибернетической культур. Сотни поп-психологов Нью-Эйджа, среди которых были Вернер Эрхард и Ширли Маклэйн, рассказывали, как перепрограммируется мозг, как пишется сценарий жизни, повышается уровень и скорость мыслительных процессов. В это же время блистательные этологи и психологи Конрад Лоренц, Никола Тинберген и Джон Лилли популяризировали новые теории импринтирования, то есть быстрого программирования мозга.

И снова внешние инженерные устройства помогали нам понять внутренние функции. Если мозг – это биологическое аппаратное обеспечение, и психоделики – это нейромедиаторы, и если мозг поддается перепрограммированию, то становится возможным появление новых концепций и техник быстрого психологического изменения.

Возникает один вопрос. Может ли экран компьютера создавать измененные состояния сознания? Реален ли “кайф” от работы в виртуальной реальности? Могут ли псиберделические электроны выстраиваться в такие же “шеренги”, как психоделические электроны, навевая ужас на Белый дом? Нужно ли ограничивать время пребывания детей в виртуальной реальности?

На мой взгляд, нет. Но что я знаю? В настоящее время я наслаждаюсь легкой виртуальной зависимостью, но она кажется мне управляемой и социально полезной. Я руководствуюсь древним суфийско-пифагорейским принципом в отношении творчества: “Если ты сочиняешь “под кайфом”, редактируй в нормальном состоянии. Если сочиняешь в нормальном состоянии, редактируй под кайфом”. И всегда с группой единомышленников.

Глава двадцать восьмая

Чтобы облегчить переход в новую эру, полезно оглянуться назад и посмотреть, что происходило во время гутепберговской мутации. Религия была объединяющей силой феодального общества, поэтому вполне естественно, что первыми персональными книгами были Библии. Когда религиозный рынок насытился; многие предприниматели стали задумываться, как по-другому можно использовать новое аппаратное обеспечение. На следующем этапе нас стали учить, “как читать книги”. Затем появились руководства по играм. Интересно, что первой книгой, напечатанной на английском языке, был учебник по шахматам. При современном переходе в компьютерное общество повторяется такая же тенденция. Поскольку в индустриальном обществе объединяющую роль играют деньги и бизнес, первыми библиями компьютерной эры стали бухгалтерские распечатки. Потом появились системы электронной обработки текста и игры.

История человеческой эволюции – это череда технологических изобретений. Дорогая аппаратура, требующая в управлении больших групповых усилий, обычно становится инструментом социального подавления со стороны государства. Башенные часы. Галера. Артиллерийское орудие. Танк. Напротив, орудия, которыми могут владеть и пользоваться отдельные люди, неизбежно приводят к демократическим революциям. Бронзовый кортик. Арбалет. Карманные часы. Автомобиль. Термин “власть людям” подразумевает персональную технологию, доступную индивидам. Технологию “ДЕЛАЙ САМ”.

1. Эволюция и революция.

Цифровые графические устройства развивают партнерство между человеческим мозгом и компьютером. Эволюционируя все к большей физиологической сложности, наши тела сформировали симбиоз с пищеварительными бактериями, чтобы выжить. Точно так же наши мозги формируют нервно-электронные симбиотические связи с компьютерами. Важно отличать зависимость от симбиотического партнерства. Тело может пассивно привязаться к определенным молекулам, например, к молекулам наркотиков, а мозг может пассивно привязаться к электронным сигналам, например, сигналам телевизора. Тело тоже нуждается в симбиотическом партнерстве с некоторыми одноклеточными организмами. На современном этапе эволюции все больше людей развивает взаимозависимые интерактивные отношения со своими микросистемами. Наступает момент, когда человек “попадает на крючок” и не представляет жизнь без постоянного обмена электронными сигналами между мозгом и персональным компьютером. С помощью компьютеров устанавливается интенсивное интерактивное партнерство с остальными жителями киберпространства.