Ольга Маховская - Соблазн эмиграции, или Женщинам, отлетающим в Париж

Но все-таки не об этом речь. Речь о том, что при любых обстоятельствах, когда статистически невозможно спасти детей ни психологически, ни физически, многим это все равно удается.

Мое исследование путей социализации наших детей в эмиграции с самого начала было заряжено положительной прагматикой – найти удачные примеры и открыть тему эмиграции как нормального жизненного сценария для семей наших граждан.

Примеры выживания наших за рубежом показывают, что наиболее успешными и реализованными оказались те из них, кто не отказался от своего прошлого, а попытался сохранить и использовать его во благо. Примеры эмиграции первой волны и нынешней, постперестроечной, показывают, что русская культура, язык по-прежнему рассматриваются в качестве богатства, потерять которое равносильно потере смысла жизни и своей идентичности.

Около четырехсот детей наших эмигрантов во Франции ходят в открытую специально для них школу при посольстве России. Занятия в школе ведутся по средам, где дети в заочной форме могут освоить программу средней школы как если бы они учились в Москве. Такая форма обучения весьма напряженна, поскольку ребенку приходится осваивать программу французской школы и российской одновременно. Но родители считают такие жертвы оправданными. По их мнению, уровень и систематичность преподавания гораздо выше именно в школе при посольстве, которую они по старой привычке называют «нашей». Кроме того, в российской школе дети получают навыки коллективного решения учебных задач, которые родители относят к безусловным преимуществам советской системы образования. «В наших школах давали систематические знания по основным предметам, учили навыкам коллективистского поведения, работе в команде». «Для нас, кто уже довольно редко попадает в нормальную языковую среду, эта школа – единственная возможность сохранить язык на уровне его реального владения, понимания, а не на бытовом уровне», – говорит Алина, дочь известного писателя-диссидента Анатолия Гладилина, мама пяти детей. Предыдущему директору школы при посольстве Анатолию Маратовичу Розову удалось создать в школе живую, напряженную образовательную атмосферу, а также разработать программу для детей эмигрантов. В школе действительно работает сильный коллектив преподавателей и воспитателей. Школа неплохо оснащена, хотя и не хватает учебников.

До сих пор существуют и привлекают незначительную часть эмигрантской молодежи национально-патриотические кружки, клубы, движения «Витязь», «Сокол», «Русские скауты во Франции», созданные еще эмигрантами послереволюционной волны. Однако общение среди подростков происходит в основном на французском языке, который более удобен и понятен для детей. Наиболее активным оказывается движение скаутов, которое, как известно, вернулось в Россию (его организации существуют в крупных городах – Москве, Петербурге, Нижнем Новгороде, Самаре и др.), в свое время было единственной молодежной организацией, противостоящей национал-патриотическим военизированным бригадам. Возглавляет это движение семья Ручковских. На сегодняшний день открыт сайт – www.arsf.ru. Организация объединяет около 60 человек и благодаря энтузиазму руководителей продолжает активно действовать, популяризируя идеи русского патриотизма и православия.

Клуб бывших научных сотрудников, который организовал свою работу через сайт www.Russianseattle.com, является одним из островов общения и обмена информацией для наших соотечественников в Сиэтле. Сегодня там проживает огромная, стотысячная популяция из бывшего Советского Союза. Наши бывшие доктора и кандидаты наук мне очень помогли в проведении исследования. И я здесь искренне благодарю Алика Гойхмана, Павла Бузыцкого, Игоря Криштафовича, Александра Клементьева, Аркадия Шварца. Более того, во время одного из заседаний клуба мы провели «круглый стол» по проблемам воспитания детей в эмиграции. В одну из городских библиотек приехало около 50 человек – родителей, бабушек и дедушек, молодых людей, которые выросли и повзрослели в США. Разговор длился около трех часов. Фрагменты из него публикую ниже. На мой взгляд, они выдают обеспокоенность и искренний интерес к теме, а также разброс мнений по этому поводу. Автор обозначен в стенограмме как Психолог.

«Вопрос к Психологу: Насколько язык влияет на нормальную адаптацию детей и взрослых?

Психолог: Влияет, но несущественно. Адаптация строится трехступенчато. На первом этапе – это освоение языка, пусть элементарного, но достаточное для общения. Второй уровень предполагает освоение социальных навыков – умения использовать определенные речевые клише, водить машину, улыбаться «как они». И третий уровень – самый тяжелый и самый глубокий – это психологически ощутить себя «как они». Я бы даже ставила задачу по-другому – ощутить себя психологически полноценным в другой стране. Этот этап приходит позже.

Молодой русский эмигрант, 22 года: Я приехал сюда, когда мне было четырнадцать лет. Моему брату было лет восемь, он даже еще и в школу в России не ходил. Я здесь пошел в Middle-School, потом я колледж закончил, потом еще раз я закончил колледж, теперь я в медицинской школе. Первое слово, которое я здесь выучил, это было «Shut up». Дальше произошло примерно следующее: я просто-напросто отказался от здешней культуры и развивался сам по себе. Многие из моих сверстников, или даже те, кто приехал позже, уже не говорят по-русски. Мой брат не находит никаких проблем в общении с американцами. Он в музыкальной группе. Он басист, а у него приятель – барабанщик, американец. Все у них в порядке. Но у него подружка – тоже русская девочка. И общается он в основном с ребятами из России. Ходит он в таких же штанах, как и все американцы – то ли юбка, то ли штаны. А мы с женой подумываем об отъезде – здесь нет никакой культуры, одна попса.

Эмигрантка из аудитории: Можно вопрос? На каком языке вы с братом общаетесь?

Молодой человек: На русском.

Эмигрантка: На меня очень сильное впечатление произвело то, что вы приехали в четырнадцать лет и так свободно говорите по-русски.

Молодой человек: Я знаю человека, который приехал сюда в шесть лет, ему сорок, и он говорит абсолютно без акцента.

Психолог: Скажите, вы предпринимали какие-то усилия, чтобы сохранить язык?

Молодой человек: Читал много. Круг общения был русским.

Мужчина, эмигрант из Питера: Вы знаете, моя дочь приехала сюда в двенадцать лет. Я могу рассказать вам шаг за шагом, как она входила в эту жизнь.

Психолог: Скажите, прежде всего, вы довольны тем, как она устроена?

Мужчина: Сейчас я больше доволен, чем недоволен. В четырнадцать она все время говорила «Don’t care!» Потом она заинтересовалась испаноговорящими людьми. Ей понравился язык. В шестнадцать она случайно оказалась в среде русских, и ее засосало. Ей уже сейчас двадцать лет, а она не принимает никакой другой культуры. Играет в КВН (движение КВН в США – это особая тема, здесь скажу только, что на сегодняшний день в этой стране существует 18 команд, в которых играет талантливая молодежь из бывшего СССР – О.М.). Она прекрасно закончила школу, сейчас учится в колледже. Но она не поддерживает контакт с американцами, говорит, что у них ограниченные взгляды и неинтересные разговоры. В русской компании она чувствует себя превосходно, и я думаю, она не порвет эти контакты.

Пенсионер, бывший научный работник: Эта общая стадия всех вновь прибывших, говорить, что американцы дураки. А кто создал эту страну? Дураки? Что-то не похоже. Я спрашивал у американского профессора, русского по происхождению, какой уровень образования у студентов, и она мне сказала, что уровень не хуже, чем в МГУ. А когда они успевают набираться знаний? Кто хочет, тот наберется.

Мужчина средних лет: Большинство детей, приехавших в возрасте пяти – пятнадцати лет, добиваются больших успехов, чем их американские сверстники. Они быстрее заканчивают школы, быстрее заканчивают университеты. Они находятся в более выгодном положении. Какое у них преимущество? Большинство американских семей уже имели дома, машины. Они живут в среднем темпе. А приехавшие родители вынуждены работать быстрее и много. И дети это видят, и начинают лучше учиться, больше работать. Языковой проблемы у детей нет, через четыре-пять месяцев они начинают говорить.

Работающий пенсионер, бывший научный сотрудник: У меня есть формула, которая как-то объясняет такого рода разговоры, которые периодически возникают в клубе. Когда мы говорим об Америке, то чаще всего имеется в виду некоторый идеал, который мы рассчитывали увидеть здесь. А когда мы говорим о России, то мы очень часто снисходительны. Если сравнивать Беллингем и Крыжополь, то вы получите в среднем результат не в пользу Крыжополя. Если вы будете сравнивать хорошую спецшколу в Москве, то вы знаете, что здесь тоже есть такие школы, о которых многие матери даже и не знают. Если вы начнете сравнивать сравнимые вещи, у вас не будет легких ответов.