Игорь Калинаускас - Жить надо!

Это колоссальная проблема.

Один из близких учеников Будды – Ананда, который тридцать лет был около него, не мог просветлеть. Только тогда, когда Будда ушел и когда все рыдали, Ананда начал смеяться и просветлел, – он так был привязан к Будде…

И это я беру примеры более или менее канонических учений, таких, где есть явная очерченность, отграниченность внутри социума, отграниченность самой формы существования традиции. А ведь есть традиции, живущие на «базаре жизни», живущие без фиксированного канона.

В силу того что мы с вами как западная цивилизация существуем последние триста лет в «cogito, ergo sum», мы с неизбежностью тот материал, который идет к нам из духовного сообщества, превращаем в материал нашего сознания (иногда воображения, но это больше женщины). То есть в материал своей субъективной реальности. А вот когда встречаешься с людьми, выросшими в восточной культуре, видишь, что у них все начинается с образа и только потом идет словесно-логическая форма, понятийная форма. А у нас все начинается с понятия, и только потом идет образ.

В Петербурге я работал с Мастером Тыном. Он говорит:

– Ну, представь себе, что ты змея.

– Представил. И что?

Ничего. А для него представить, что он змея, – это огромное количество последствий. Точно так же, как я ему говорю:

– Представь себе, что ты погружаешь свое «точечное Я» в бесконечность.

– Ну и что? – говорит Мастер Тын.

– Как что?

А он говорит:

– А ты представь себе, что ты змея.

Это вопрос о взаимоотношениях, о способе включенности в реальность. Мы включены другим местом. И поэтому для нас проблема – серьезно относиться к образу.

Да, у нас образ – вещь хорошая, но для кого? Для художников, артистов, музыкантов и т.д.

«Представь себе, что ты петух». Сразу тебе кажется, что оскорбить хотят, в артиста превратить. «А теперь представь, что твое тело протянулось в бесконечность» – уже нормальная реакция.

Мы несерьезно относимся к образу. Даже профессиональные художники, поэты, композиторы, несмотря на то что они люди художественно одаренные, все равно испытывают в жизни, вне моментов творческого вдохновения, некоторое смущение от своей якобы «неполноценности», поэтому все очень любят теоретизировать, чтобы доказать, что и они могут логически и абстрактно мыслить. Почему-то кажется им, что образ – это какая-то недостаточность.

Но разве реальность как таковая говорит с нами языком понятий (если исключить тексты)? Вот реальность такая: вот цветок, вот еще цветок. Вот магнитофон. Вот рояль. Это же все предметно-наглядные вещи или картинки. И мир с нами говорит чаще всего этим языком, а мы его не слышим. Мы его видим, как бы даже ощущаем, но как текст, высказанный языком образов, мы его не воспринимаем.

Посмотрите, какая уникальная страна – Япония. У японцев сначала образ, а потом понятие. Наша несерьезность по отношению к образу вынуждает нас провести резкую разграничительную линию между всем тем, что мы называем духовностью, каждый по-своему, и всем тем, что мы называем обычной жизнью. И таким образом наша духовность личная, персональная выпадает из жизни.

Духовность не растворяется в жизни, не пронизывает ее, происходит не взаимная трансформация, а насилие над живой тканью жизни, подгонка ее под понятийный аппарат «духовности». Либо рациональное «разоблачение» духовности. Тогда среди тридцатипятилетних духовных искателей не остается.

В книжке «Океан удовольствия для мудрого», которую я часто вспоминаю по разным поводам, среди всего прочего написано: «Богатства и изобилия, служащих пищей и удобрением для духовного роста, не следует избегать».

Немножко напряжемся и воспримем это не как понятийную формулу, а как текст, составленный из образов.

Не понятие «богатство» – а образ «богатство». Богатство как образ – это всегда избыток: богатство цветов, красок, переживаний, чувств.

«Богатства и изобилия…» Образ изобилия? Что такое изобилие, мы просто не знаем. Что-то читали в книжках, в основном в сказках. Кто может себе представить изобилие? Что это такое как образ? То, что уже не нужно? Действительно так. Богатство – это избыток, когда все есть и этого так много, что я могу поделиться. А изобилие – это состояние, похожее на то, которое мы испытывали, будучи в утробе матери. Только захотел – уже все есть.

«Богатство и изобилие, служащие вам», – заметьте, не принадлежащие вам, а служащие, то есть средство, прислуга, «служащие пищей и удобрением» – как навоз.

Всего этого не следует избегать, занимаясь проблемами собственного духовного роста.

Где же объективная причина, по которой мы позволяем себе увильнуть от живой ткани жизни? Она в очень простой вещи. Что нужно для жизни? Перечень необходимого и достаточного: ты и жизнь.

Если нет вас, а есть только жизнь, то она вас живет, значит, вы сами есть пища и удобрение для жизни – больше ничего. Жизнь вас живет, она вами питается, как пушечным мясом война. Человек, который как субъект не существует, не противостоит жизни, такой человек есть пища и удобрение, жизненное мясо. Для самой жизни.

Если есть только вы и нет жизни, тогда все явленное мешает. Тело мешает бренное, одежды эти, то, что надо кушать. Зачем эти правила движения, эти газы выхлопные, эти города ужасные, эти деревья чахлые? И пещера не так вырыта, и монастырь не так построен. Все не так. Тогда один выход: уйти в себя, в себя, в себя… Такой выход всегда предоставляется, точнее, иллюзия такого выхода. И вы погружаетесь, погружаетесь… в умствование фантастическо-мистическое.

Вы – субъект, и жизнь – это все, что нужно. Необходимое и достаточное. Жизнь во всем вам противостоит. Психологически. Ибо вы не принимали такого решения – жить. Вы не определяли, какую жизнь встретите. Кроме того, у нее есть масса своих так называемых объективных закономерностей, космической предопределенности и прочего, а вы есть уникальность, как субъект.

Почему всякие знания о развитии в себе субъекта, то есть активного действенного личного начала, уничтожаются государством или доступ к ним затрудняется в первую очередь? Понятно почему? Но жизнь все равно вам противостоит. «Жизнь тебя обломает» или «жизнь тебя научит», «жизнь тебя заставит». Ну почему нет таких поговорок: «Жизнь тебя обласкает», «жизнь тебя пригреет», «жизнь тебя полюбит»? Увы, нет.

Вспомните кризис подростковый, весь этот подростковый бунт. Когда появляется впервые переживание собственной субъектности.

– У меня все есть, что же вы мне голову морочите, взрослые. Что же вы начали меня обламывать. У меня все есть!

– Нет, ты еще не стал человеком. Ты еще должен то, должен это… Все время должен, должен, должен… И помереть еще должен достойно.

Что же это за занятие такое – жить, если я все время кому-то должен? А тут приходят духовные какие-то люди и начинают говорить: «Радуйтесь жизни, прославляйте жизнь, смейтесь, танцуйте, пойте». И я попадаю в очень сложную ситуацию: мне нужно увидеть через все «должно» и «невозможно» то, что видят и во что веруют те свободные для радости люди.

Духовность? Это как? Как ею жить?

У меня есть молодой друг Женя. Он замечательный человек – постоянно находится в состоянии медитации, но при этом занимается бизнесом. И у него все получается.

У партнеров полное ощущение – человек не от мира сего: «Ну, этого сейчас быстренько наколю, обману, разорю, всучу ему плохой товар. Он же отмороженный». А объективно он – просто уникальный коммерческий директор. Но совершенно полная медитация. Такое ощущение, что он наркоман, все время на игле. При этом очень толковый в делах.

Кажется, что он должен всегда опаздывать. А он никуда никогда не опаздывает.

У него произошло в силу какого-то стечения обстоятельств взаимопроникновение, то есть не получилось изначально разделения: там где-то духовность, а здесь вот эта жуткая жизнь, которую я должен прожить.

У него получилось: вот эта жуткая жизнь, которую я должен, и тут же то, что не должен. Очень красиво. Хотя, когда я с ним познакомился, он тоже вместе с друзьями мечтал построить скит в лесах, то есть тоже была проблема разделения. Но теперь он начинает ее постепенно решать.

Духовность есть везде. Это же реальность. Это не вымысел, не выдумки, не фантазии, хотя и фантазия что-то такое производит.

Мы настолько привыкли, что субъективное означает несуществующее, недостоверное, нереальное в конечном счете, что вместе с этой всей водой «поповского идеализма», как говорили «товарищи», выплеснули самих себя, то бишь субъект.

И осталась только жизнь, которая нас живет. Но если мы существуем как сущее (простите мне этот каламбур), значит, субъективное есть реальность. Оно есть достоверное и обладающее всеми свойствами реальности. Если субъективное нереально, то тогда реальность не едина. И любое описание мира разрушается, выводя человека с его внутренним миром за пределы реальности.