Ханна Эванс - Мама Мальчишек. Уроки выживания среди мужчин

Чувствуя, как во мне расцветают все женские качества сразу, я радостно киваю, и мы под дождем обращаемся в бегство от этих танков, к своему мамамобилю.

• Клеить самолетики. Ничего, что поделка сломается в считанные секунды, не в этом же дело.

• Познакомиться с проделками «Ужасного Генри».

• Заново открыть для себя радость игры в шахматы.

• Избавиться от привычки праздно шататься по городу.

• Одеться в гидрокостюм. Да, выглядит он несимпатично, но это же лучше, чем пневмония.

• Изучить магнитный конструктор «Геомаг».

• Во время зимней прогулки набить карманы ружейными гильзами и принести их домой, вместо того чтобы, повинуясь инстинкту, выбросить в помойку.

• Строить горки для шариков.

• Футбол… даже если мама всегда на воротах.

• Наблюдать за тем, как разрастается гора обуви все больших размеров. И любить в ней каждый ботинок, пахучий и стоптанный.

• Учить мальчишек, как мыть свое хозяйство: это зона ответственности папы.

• Детально обсуждать боевые характеристики и очки здоровья (HP) каждого покемона.

• Все выходные смотреть по телевизору спортивные состязания (любые, в том числе футбол).

• Участвовать в ледовых побоищах по дороге в школу, особенно если вы одеты не по сезону.

• Посещать музеи машин и военной техники любых размеров и форм. Закаленным Мамам Мальчишек – можно, но все равно не увлекайтесь.

Урок 12

Всегда называйте вещи своими именами… Даже лопату

Мои мальчики многое унаследовали от своего отца.

У всех троих отменный аппетит, хорошие зубы и обаятельная улыбка, способная обезоружить завзятого мизантропа. Вдобавок к этому они, кажется, наследуют его сверхъестественную способность влезать в одежду сорок четвертого размера.

А вот как насчет наследования нравственных качеств? Отцу Мальчишек случается проявить бестактность по отношению ко мне (редко) и по отношению к моим волосам (как правило). Нашим мальчишкам еще только предстоит постичь неуловимые, но жизненно важные тонкости женской эмоциональности.

Мне приходится задуматься об этом в один из солнечных дней начала октября.

Время завтрака в семейке Эвансов. Три головы разных оттенков светло-каштанового склонились над тарелками, с которых как по волшебству исчезает сладкая каша.

– Помедленнее, ребята… пожалуйста! – умоляю я. – Куда вы так спешите!

Головы все так же опущены. Очевидно, я разговариваю со стеной из кирпичных мальчишек. Я предпринимаю новую попытку.

– Послушайте. Разумник… Бином… Непоседа… – Где-то я, кажется, читала, что к мальчишкам нужно обращаться по имени, тогда есть надежда, что ваши слова услышат и, быть может, даже поймут. – Не стоит так торопиться с кашей!

Две головы все в том же положении. Только Разумник на мгновение поднимает взгляд.

– Что ты сказала, мама? – спрашивает он вежливо. Я вздыхаю. Как можно сидеть в двух шагах от меня и не слышать, что я говорю? Но мне хотя бы удалось добиться его внимания.

– Я сказала, – повторяю, чуть повышая голос, – не… надо… так… торопиться. Мы никуда не опаздываем!

– Ну как же не надо, мам, – отвечает он, поглядывая на часы. – Сегодня мне нужно в школу пораньше. Плавание, ты не забыла?

– Ах да. – У меня вырывается стон. Это я забыла, а он — нет. – Почему ты только сейчас мне напомнил? Ладно, что там говорить… беги к себе и собирай сумку.

Проходит пять минут, а Разумник все еще наверху.

– Не могу найти плавки! – кричит он из глубин своей комнаты.

– А ты хорошо искал? – кричу я в ответ.

– Да-а-а… где они?

– В твоем шкафу, – кричу я и добавляю (зная по собственному опыту, как мужчины ищут свои вещи): – Третья полка снизу, справа, ярко-желтый пакет.

– А, да… – Молчание. Потом: – Нет, не вижу, его здесь нет.

Бросаю кухонное полотенце и взлетаю на второй этаж. Лезу в шкаф – третья полка снизу, справа – и трясу ярко-желтым пакетом перед его лицом.

– Ах, этот желтый пакет… – говорит он, интонациями и выражением лица – вылитый отец.

Мы спускаемся на кухню и возвращаемся за стол.

– У моей учительницы будет ребенок! – объявляет Непоседа с набитым ртом.

– Да ладно! Откуда хоть знаешь? – спрашивает Бином, недоумевая, как такая важная информация могла проскочить мимо его чутких, хотя временами безнадежно глухих ушей.

– Она сама сказала, – лукаво отвечает младший брат. – Но она сказала только нашему классу… завтра.

– Вчера… ты имеешь в виду, вчера сказала, а не завтра, глупыш! – поправляет его Бином.

Я со страхом смотрю на Непоседу, ожидая взрыва возмущения. Но ничего не происходит, и я с облегчением говорю младшему сыну:

– Это очень трогательно, правда? Она сможет рассказывать вам, как себя чувствует. Вы будете наблюдать, как растет ее животик… вместе с ребеночком.

Непоседа с энтузиазмом кивает: набитый до отказа рот мешает ему комментировать. А проглотив, смотрит на меня и заявляет:

– Мамочка, а у тебя, наверное, тоже в животе ребеночек… у тебя толстый животик!

Моя очередь сглатывать и смотреть вниз – на свой живот, который я искренне считала относительно плоским. Во всяком случае, с учетом того, сколько там народу побывало за всю его историю.

Бином встает на защиту своей поникшей мамы.

– Ничего не толстый! – вступает он в спор.

– Нет, толстый, – протестует младший, показывая на мой (уже предусмотрительно втянутый) живот. – И еще у нее есть сиськи!

Бином снова парирует:

– Но она девочка, а у всех девочек есть сиськи, правда, мам? Как только им исполняется пятнадцать лет.

Куда, интересно, заведет этот разговор? Теперь уже и я беспокойно поглядываю на часы, а не только мой старший сын. Не уверена, что у меня есть время и желание вести беседу о «тычинках и пестиках», когда до выхода из дома остается десять минут.

– Хм, пожалуй… – уклончиво отвечаю я, но тут вспоминаю о своей роли единственного поставщика зрительного образа полноценного женского тела и спешу добавить: – Хотя это не всегда так уж заметно, у одних девочек большие груди, у других поменьше, ведь так? Все люди разные.

Средний сын мудро кивает. Его младший брат уже потерял интерес к обсуждаемой теме и покинул стол. Разумник молча усваивает съеденное и услышанное; за ним, как всегда, последнее слово.

– Да, а у некоторых совсем малюсенькие, как у тебя, да, мам?

– Вот спасибо! – в сердцах бросаю я, комкая кухонное полотенце.

– Но это же правда, мама, разве нет? – Он хмурит брови, явно не подозревая о существовании менее травмирующего способа сказать правду, всю правду… и ничего кроме нее.

Да, может, это и правда, думаю я, но совсем не обязательно выдавать ее так прямолинейно… в лоб… как мужик. Даже лопату вовсе не обязательно называть просто лопатой. Можно попытаться придумать что-то более деликатное – скажем, совочек там, скребочек, да хоть бы лопаточка… На неумышленное оскорбление я отвечаю вымученной улыбкой.

Значит, большой живот и маленькие сиськи – и все это в полвосьмого утра!

– Готовы, приятели? – бросаю я клич.

Они радостно кивают, надевают пальто, и мы отправляемся в школу.

Но, оказывается, это еще не все. Самое интересное впереди.

На следующий день в школе ко мне подходит учительница Непоседы.

– Миссис Эванс, – говорит она, – как хорошо, что я вас поймала!

У меня внутри все обрывается. Каким бы нежным и ласковым ни было учительское похлопывание по плечу, даже самого непрошибаемого взрослого оно способно превратить в дрожащего школьника.

– С Непоседой все в порядке? Я надеюсь, он хорошо себя ведет? – нервно хихикаю я. – О, кстати, я слышала, вас можно поздравить?

– Да, спасибо, – отвечает она, заливаясь краской и поглаживая свой пока еще плоский живот. Однако и это не может увести ее в сторону. – Я хотела вам кое-что сказать.

В животе отчетливо ёкнуло. Кажется, я и сама краснею. Если не багровею.

– Не волнуйтесь. Ничего серьезного. – (Пульс слегка замедляется, от опасных значений возвращаясь к условной норме.) – Сегодня утром мы говорили о моей беременности, о том, когда родится ребенок, и ваш сын…

О боже! Надеюсь, он не бросился описывать особенности спаривания гемпширского борова? Или рассказывать о том, как абердинская корова поедает свой послед? Умоляю, только не говорите мне, что он нарисовал только что купленного барана с гигантскими гонадами. Я ведь догадывалась о губительных последствиях каникул на ферме у Бабушки Хорошая Жизнь с пройденным там наглядным курсом введения в сексологию.