Сергей Рубинштейн - Бытие и сознание
Переход от ощущения к восприятию – это переход от анализа, в частности дифференцировки раздражителей , к анализу (и синтезу) отраженных в ощущении чувственных свойств объектов . Восприятие есть чувственное познание более высокого уровня. Об этом свидетельствует ряд данных. Исследуя деятельность зрительного анализатора, И. П. Павлов [101] выделял «предметное зрение» (зрительное восприятие) как высший уровень зрительного анализа и синтеза. К этому выводу его привело изучение случаев, когда (у собак) сохранялась довольно тонкая дифференцировка световых раздражителей различной интенсивности, а «предметное зрение» было нарушено.
Данные патологии и процесс восстановления (у людей) функций зрения, нарушенных в результате различных травм, свидетельствуют о том, что предметное зрение первым нарушается и последним восстанавливается. В последнюю очередь нарушается и в первую очередь восстанавливается светоощущение: человек различает свет и тени и не различает формы предметов; позже восстанавливается различение цветов (сначала ахроматических, а затем хроматических). При восстановлении предметного зрения (зрительного восприятия предметов) образ предмета имеет сначала неустойчивый, как бы мерцающий характер. Постепенно предмет, сначала слабо очерченный, видимый смутно, как бы в тумане, выступает отчетливо, становится ясным контур предмета, обособляющий его в пространстве [102] . В восприятии внешнего мира существенную роль играют пространственные свойства и отношения предметов, их пространственная характеристика. Предмет выступает как обособленная в пространстве вещь во взаимосвязи своих свойств. И. М. Сеченов специально отметил значение контуро-разграничительной линии двух разнородных сред – как первую важнейшую черту зрительно-осязательного восприятия предметов внешнего мира [103] . Пространственная обособленность предмета и взаимосвязь свойств, благодаря которым он выступает как единое целое, – важнейшие особенности восприятия.
Мы воспринимаем вещи как находящиеся вне нас в тех или иных пространственных взаимоотношениях к нам и к другим вещам, воспринимаем их форму, контур, рельеф, величину, отстояние от других предметов и от нас. [104]
Пространство и время не могут восприниматься обособленно от восприятия предметов и явлений, как это сплошь и рядом представлялось в психологии под прямым влиянием кантовского понимания пространства и времени как априорных форм, которые накладываются на непространственное многообразие ощущений и образуют вместилище, где затем размещаются вещи. Такой разрыв пространства и предмета противоречит фактам; он прямо направлен на то, чтобы оторвать чувственность от внешнего мира. Восприятия предмета внешнего мира и его пространственных свойств неотделимы друг от друга, так же как восприятия времени и изменяющихся во времени явлений.
Сопротивляемость, плотность, непроницаемость и т. п. свойства воспринимаются нами первично посредством осязания [105] . Именно они составляют ядро восприятия предмета как материальной вещи [106] . Эти осязательно воспринимаемые качества вещи включаются и в зрительное восприятие, проступая в ее фактуре. Только благодаря этому, между прочим, возможно изображение вещей на картине: мы зрительно воспринимаем, видим осязательные качества предмета как материальной вещи.
Слитие данных различных «модальностей», в силу которого мы через одну из них воспринимаем качества, относящиеся к другой, является существенной чертой в структуре восприятия. [107]
Объединение зрительных и осязательных ощущений осуществляется посредством условно-рефлекторных связей, образование которых само по себе не осознается. В сознании поэтому выступает не зрительное качество плюс осязательное, плюс связь между ними, а единое слитное зрительно-осязательное образование, отражающее свойство определенного предмета.
Взаимосвязь данных зрения и осязания основывается на том, что зрительные и осязательные ощущения отражают в разных модальностях – по крайней мере, частично – одни и те же свойства предмета (его форму, величину и т. д.). Зрение и осязание не остаются поэтому обособленными сферами (модальностями) чувствительности: они имеют общую основу в свойствах отражаемого ими предмета. Зависимость той или иной системы межанализаторных связей от подлежащих отражению предметов является первичной, зависимость отражения предмета от сложившейся в результате предшествующего опыта системы связей – производной, вторичной. Поэтому по-настоящему понять деятельность анализаторов можно только, отправляясь от необходимости, которая их закономерно породила, – от необходимости отражать мир, чтобы жить и действовать в нем. Тогда и только тогда становятся понятными и биологическая роль и гносеологическое значение анализаторов.
Нейродинамической основой образа предмета является система корковых связей, в которой объединяются различные анализаторы. В зрительный образ вещи осязательно воспринимаемые ее свойства включаются благодаря тому, что в основе восприятия лежат центральные корковые связи, образующиеся не только внутри одного, но и между разными анализаторами. В основе зрительного восприятия вещи лежит не сам по себе сетчатковый образ; он образует лишь отправную точку формирования зрительного восприятия вещи. «Сетчатковая», т. е. периферическая, психология зрения, как и всех других органов чувств, потерпела крах. [108]
В систему корковых связей, образующих нейродинамическую основу чувственного образа предмета, включаются не только наличные раздражения, но, посредством условных связей, и следовые раздражители – результат прошлого опыта. Верно писал А. А. Ухтомский: «…в зрительной рецепции предметов человек руководится отнюдь не исключительно тем диоптическим построением, которое получаем мы в отдельной камере глаза, но прежде всего проекцией сетчаткового образа на кору полушарий и затем теми связями, которые входят в кортикальный образ по мере его формирования, со стороны одновременных рецепций слухового, вестибуляторного, тактильного и проприоцептивного аппарата. Окончательный зрительный образ есть плод разнообразной практической корреляции и проверки » [ [109] . Поскольку зрительное восприятие предмета – не просто субъективная модификация зрения, зрительной чувствительности, а восприятие предмета, оно закономерно вбирает в себя и включает в единое образование то, что характеризует не специально и исключительно зрение как форму чувствительности, а воспринимаемый предмет . Формирование зрительного образа предмета – результат не обособленной деятельности зрительного рецептора, а опыта и практики человека.
В осуществлении адекватного восприятия действительности существенную роль играет так называемая константность восприятия. Константность восприятия величины, формы предмета и т. д. заключается в том, что мы воспринимаем остающуюся постоянной величину, форму предмета и т. д. в соответствии с его собственной величиной, формой и т. д. независимо от изменения – в известных пределах – условий их восприятия (их удаленности от нас, угла, под которым мы их видим, и т. п.), хотя отображения их на сетчатке при этом изменяются. Последняя формулировка обнаруживает, в силу чего факт константности превращается в проблему . Проблемой, притом, собственно, неразрешимой, константность восприятия предметов (их величины, формы и т. д.) становится, как только мы начинаем непосредственно соотносить образ предмета с периферическим , сетчатковым образом. С изменением отстояния предметов от глаза и угла, под которым предмет расположен по отношению к нему, проекция предмета на сетчатку изменяется. Поэтому с позиций периферической теории необъяснимо сохранение при этом неизменного (константного) восприятия нами действительной величины и формы предмета.
Проблема константности становится разрешимой лишь при переходе к концепции «анализаторов», согласно которой периферический рецептор, проводящие пути и центральный корковый его конец функционируют как единое целое. [110]
Старая концепция искала решения этой проблемы в своего рода теории двух факторов, согласно которой ощущение, возникающее в результате действия периферического рецептора, «аконстантно»: оно изменяется с каждым изменением изображения, проецируемого на сетчатку, и не соответствует действительной величине и форме воспринимаемого предмета. Этот «аконстантный» образ затем корригируется, «трансформируется» и т. п. центральными факторами уже не чувственного, а интеллектуального порядка, присоединяющимися к периферическим. Такова, по существу, «классическая» точка зрения, которую можно найти уже у Гельмгольца. В тех или иных вариациях она держалась до сих пор. Такая точка зрения органически связана с дуалистической двухфакторной теорией восприятия, согласно которой восприятие есть продукт двух разнородных факторов – периферического и центрального, чувственного и интеллектуального. Вместе с этой дуалистической теорией восприятия отпадает и связанное с ней «объяснение» константности.
