Джеймс Твайман - Эмиссары любви. Новые Дети говорят с миром
— И вот еще что ты должен знать, — сказала она. — Когда приедешь домой, у тебя будет возможность жить вопросом. Кое-что должно случиться с тобой, так что не забывай всего того, чему научился здесь. Если не забудешь, тогда можно считать, что все это было не зря, что бы там ни случилось.
Она улыбнулась и вышла из комнаты, а я без сил откинулся на спинку стула.
Марко
Вечером, уже в своей комнате, я старался еще раз осмыслить все пережитое за сегодняшний день, за все время, проведенное в монастыре. Для того ли меня сюда вели, чтобы прежде побыть там, где живут и учатся дети с Даром, — и тогда только я буду готов увидеть Марко снова? Эти четыре встречи, без всяких сомнений, упрочили основания Дара в моем сердце. Но я знал, что полным он будет только тогда, когда я снова загляну в глаза того мальчика и спрошу его обо всем, что так хотел спросить.
Почему он дал мне Дар?
Как он мог оказаться рядом со мной в Сан-Франциско, не покидая на самом деле Болгарии?
Что ожидает меня дальше?
И то были лишь самые значимые для меня вопросы из всех. Теперь, когда он заронил это зерно в мою душу, сделал меня таким, как он сам, что мне было дальше делать с этим зерном? Оно будет расти, чтобы я стал сильным, как те дети, с которыми я встретился? Или мой Дар мало-помалу сойдет на нет, и это был лишь временный призыв, чтобы открыть мне глаза на способности, что дремлют в каждом из нас?
Я боролся с желанием взять блокнот и поподробнее записать все, что узнал от четырех детей, учившихся в этом монастыре. Я бы очень хотел, чтобы получилось так, как с Эмиссарами Света в Боснии, еще тогда, в 1995 году. В тот раз у меня тоже не было возможности делать записи. И стоило мне позже сесть за компьютер, чтобы изложить то, чему я у них научился, как все ливнем обрушилось на меня. Они, Эмиссары, словно подглядывали через плечо на то, что я пишу, снова и снова продолжая беседу со мной. Не получится ли так и в этот раз? И теперь уже дети навсегда останутся со мной, как по-прежнему остаются со мной Эмиссары! Я мог только надеяться, что так все и будет. Сейчас, в этот момент, сидя в этой комнате, я даже не был уверен, хочу ли вообще уезжать отсюда.
Постучали в дверь. Я открыл — на пороге был брат Маттиас.
— Можно вас побеспокоить ненадолго? — спросил он.
— Конечно, — сказал я, пропуская его в комнату. — Я даже рад, что вы пришли. Я все время в мыслях возвращаюсь к тому, чему научился у вас здесь. И вообще, за те несколько месяцев, как встретил Марко. Все это приводит меня только к одному вопросу…
— К какому, интересно? — спросил брат Маттиас, усаживаясь на стул. Я присел на кровать напротив него.
— Что все это может значить? До такой степени все выглядит фантастично, а эти дети — совершенно очевидно, следующий шаг в эволюционной лестнице.
Но вы хотите узнать, как это все применимо к реальному миру там, за нашими стенами? — сказал он, кивнув в сторону окна. — Это хороший вопрос, и, надеюсь, я смогу дать вам на него хороший ответ. От этих детей я научился большему, чем они от меня, это неоспоримый факт.
— Основное, что я получил от них, — продолжил он, — это понимание, что мы все здесь единое целое. Дети не стремятся обособиться лишь потому, что их психические силы настолько превосходят наши. Но и не замечать, в каком мире они живут, дети тоже не могут. Как и того, на что они способны, пусть даже это делает их непохожими на всех остальных. Они предпочли бы возвысить нас до своего уровня — вместо того, чтобы мы тащили их вниз к себе. Понимаете, что я имею в виду? Этот их вопрос и все, что с ним связано, — это их способ сделать так, чтобы мы проснулись и открыли глаза на то, кто мы есть и на что способны. Они хотят дать пример совершенно нового мира, основанного на законах милосердия и любви, а не соперничества и страха. Вот почему для них все эти психические силы вторичны, а главное — Дар. Подлинный Дар — это мир, исходящий от них, из каждой поры их существа. Стоит нам поверить, что мы тоже такие, можем быть такими, тогда границы возможного отодвинутся и для нас тоже.
— Но как же тогда быть с теми людьми, которые стараются найти их, остановить… и даже сломать? — спросил я. — Что, если мы не готовы для них? Не потому ли кое-кто старается уничтожить этих детей? Возможно, их час еще не настал.
— Да, в мире еще немало тех, кто продолжает бояться. И они не остановятся ни перед чем, чтобы погубить все созданное здесь. Но позвольте мне поделиться с вами тем, во что я верю: они проиграют. В конце всегда побеждает любовь. Так вот, это будет миг величайшей победы любви… и он придет через этих детей, уверяю вас. Уже слишком много людей на этой планете, готовых к такому пробуждению.
И все религии готовятся к нему, потому что невозможно закрывать глаза на то, что сейчас происходит. А в самом центре этого пробуждения — удивительные дети со своими замечательными способностями. Они покажут нам, на что мы способны, и объяснят, как реализовать Дар внутри нас. Без этого все остальное немногого стоит…
— И все же, с того самого момента, как я здесь появился, вы избегаете касаться одной темы, — сказал я ему. — Сведений о том, где я могу найти Марко. Но как раз это основная причина, почему я здесь. Поверьте, меня переполняют впечатления, полученные от других детей. Но я чувствую, что только он может ответить на все мои вопросы.
— Вы правы, — сказал он, поднимаясь со стула, — я избегал этой темы. И не потому, что мне не хотелось немедленно отвести вас к нему или поделиться всем, что знаю о нем сам. Но я чувствовал, что лучше будет подождать. Важно, чтобы вы прежде своими глазами увидели, что мы здесь делаем. И через что прошел сам Марко. Его присутствие по-прежнему в этом месте во многом ощущается… хотя сам он с некоторого времени уже не живет здесь.
— Значит, он вернулся к родителям? — спросил я. — Как далеко это отсюда? До моего самолета осталось всего два дня, так что времени у меня совсем мало…
— Времени у вас вполне достаточно, уверяю вас.
То, как он произнес эти слова, заставило меня вздрогнуть. Что-то тут было не так, и я почувствовал, как Дар активировался во мне. Я попытался было прощупать его, увидеть, что на самом деле известно брату Маттиасу, но безрезультатно. Он уже научился ограждать свое сознание от подобных вторжений. Так что мне оставалось просто ждать, пока он первым захочет открыть то, о чем я начинал догадываться и в чем боялся признаться себе самому.
— То, что я должен сказать вам, очень и очень необычно и даже странно, — начал брат Маттиас. — Даже говорить об этом, поверьте, непросто. Марко, как вы уже знаете, был самым блестящим моим учеником. У него было больше прирожденных способностей, чем у любого другого ребенка, с которым мне приходилось работать. А через наш монастырь, можете мне поверить, прошло немало детей. Но ничего, подобного его дарованиям, я не видел ни до, ни после. Сердце Марко было открыто для всех… Поэтому можете представить себе, каково мне было, когда до меня дошла эта весть…
— Весть?
— Да. Известие о том, что Марко умер. Какое-то время он болел, где-то с месяц, и никто не мог определить, что с ним случилось. Он таял на глазах… Почему — мы не знали. Может быть, он решил, что сможет больше без физической оболочки, словно бы она сковывала его. Все, что я знаю, — то, что он по-прежнему с нами. Дети чувствуют его все время и говорят о нем так, словно он продолжает учиться бок о бок с ними.
Сам не знаю почему, но я чувствовал, что мне придется услышать от него эти слова. И все же невозможно описать глубину моего потрясения. Откинувшись на кровати, я только и мог, что склонить голову. Без него все теряло смысл — и все же этот смысл был. Я не мог не чувствовать себя бесконечно покинутым, но все случилось именно так, понимал я, как и должно было случиться.
— Когда это произошло? — спросил я у монаха. — Когда именно он умер?
— В начале февраля, — сказал он, снова усаживаясь. — А когда, вы говорите, встретили его?
— Мы встретились в конце января, надо думать, перед самой его смертью.
— Потрясающе, — выдохнул брат Маттиас. — Словно он знал, что уходит и должен привести вас сюда к нам. А единственный способ вытащить вас сюда — дать вам Дар. Тогда бы вы последовали за своей интуицией сюда и встретились бы с другими детьми. Теперь все складывается.
— Но почему он хотел, чтобы я приехал сюда? — спросил я. — Для меня пока что ничего не складывается.
— А вы сами подумайте. Дети чувствуют, что пришло время всему миру услышать их вопрос. Они говорят, что пора людям понять, что вопрос — сам по себе истина, что мы все — Эмиссары Любви уже сейчас. И какой может быть лучший способ донести до всех этот вопрос, чем книга, которую вы напишете.
