Анна Фрейд - Теория и практика детского психоанализа

В игровой технике, разработанной для анализа маленьких детей в английской школе психоанализа (М. Klein, 1932), отсутствие свободных ассоциаций компенсировано самым непосредственным образом. Эти аналитики считают, что детская игра эквивалентна свободным ассоциациям взрослого, и интерпретируют игру таким же образом. Свободный поток ассоциаций соответствует не нарушаемому развитию игры; прерывания и торможения в игре приравниваются к перерывам в свободных ассоциациях. Отсюда следует, что, если мы анализируем перерыв в игре, мы обнаруживаем, что он представляет собой защитное действие со стороны эго, сопоставимое с сопротивлением в свободных ассоциациях.

Если по теоретическим соображениям, например, испытывая колебания при доведении интерпретации символов до ее крайних границ, мы не можем принять это полное уравнивание между свободными ассоциациями и игрой, то мы должны попытаться использовать в детском анализе некоторые новые технические методы, помогающие нам в исследовании эго. Я считаю, что анализ трансформаций, претерпеваемых аффектами ребенка, может заполнить пробел. Аффективная жизнь детей менее сложна и более прозрачна, чем аффективная жизнь взрослых; мы можем наблюдать, что вызывает у них аффекты, будь то внутри аналитической ситуации или вне ее. Ребенок видит, что другому уделяется больше внимания, чем ему, — он неизбежно почувствует обиду и ревность. Исполняется давнее желание — это наверняка его обрадует. Он ожидает наказания — при этом чувствует тревогу. Ребенку отказывают в предвкушаемом и обещанном удовольствии или откладывают его — результатом наверняка будет чувство разочарования и т. д. Мы ожидаем, что ребенок будет обычно реагировать на данные конкретные события конкретными аффектами. Но в противоположность ожиданиям наблюдение может показать нам совершенно иную картину. Например, ребенок может проявлять безразличие там, где мы ожидали разочарования, быть в веселом настроении вместо огорчения, проявлять чрезмерную нежность вместо ревности. Во всех этих случаях произошло что-то, что нарушило нормальный процесс; эго вмешалось и послужило причиной трансформации аффекта. Анализ и введение в сознание конкретной формы этой защиты от аффекта — будь то обращение, перемещение или полное вытеснение — говорят нам о конкретной технике, принятой эго данного ребенка, и, подобно анализу сопротивления, позволяют нам сделать заключение о его отношении к своим инстинктам и о природе формирования его симптома. Исключительно важным фактом в детском анализе является то, что, наблюдая аффектные процессы, мы в значительной степени не зависим от сотрудничества ребенка и от степени правдивости того, что он нам говорит. Его аффекты выдают себя помимо его воли.

Вот пример того, о чем я говорила. У одного маленького мальчика была привычка испытывать приступы военного энтузиазма всегда, когда возникала причина для тревоги кастрации: он надевал военную форму, вооружался игрушечной саблей и другим оружием. Понаблюдав за ним в ряде таких случаев, я предположила, что он обращает свою тревогу в ее противоположность, а именно в агрессивность. После этого мне было нетрудно прийти к заключению о том, что за всеми его приступами агрессивного поведения лежит тревога кастрации. Более того, для меня не было неожиданностью, когда я обнаружила, что он страдает неврозом навязчивости, то есть что в его инстинктивной жизни имеется тенденция обращать нежелательные импульсы в их противоположность. Одна маленькая девочка, казалось бы, не проявляла никакой реакции на ситуации разочарования. Единственное, что было заметно, — это подергивание уголка ее рта. Таким образом она выдавала способность ее эго подавлять нежелательные психические процессы и замещать их физическими. В этом случае не будет неожиданностью обнаружить, что у пациентки в ее конфликте с ее инстинктивной жизнью имеется тенденция к истерическому реагированию. Другая девочка настолько полно вытеснила свою зависть к пенису ее младшего брата — аффект, полностью доминировавший в ее жизни, — что даже в анализе было исключительно трудно обнаружить его малейшие следы. Единственное, что мог заметить аналитик, — это то, что в тех случаях, когда у нее возникала зависть к своему брату или ревность к нему, она начинала играть в странную воображаемую игру, в которой она выполняла роль волшебника, способного изменять весь мир при помощи своих жестов. Этот ребенок обратил зависть в ее противоположность — в приписывание себе магических сил. При помощи этого она избегала болезненного осознания того, что полагала своим физическим недостатком. Ее эго прибегало к защитному механизму обращения, к тому типу формирования реакции против аффекта, который одновременно выдает ее навязчивую установку по отношению к инстинкту. После того как это было понято, аналитику было несложно прийти к выводу о связи волшебной игры с завистью к пенису. Мы видим, таким образом, что применение этого принципа служит для перевода защитных действий эго, и такой метод почти в точности соответствует разрешению сопротивлений эго, возникающих в свободных ассоциациях. Наша цель — такая же, как и при анализе сопротивления. Чем более полно мы сможем ввести в сознание как сопротивление, так и защиту против аффектов и тем самым сделать их бездействующими, тем быстрее мы сможем продвинуться к пониманию ид.

Психоаналитическая теория и защитные механизмы. Термин «защита», которым я так свободно пользовалась в предыдущих трех главах, является самым первым отражением динамической позиции в психоаналитической теории.

Он впервые появился в 1894 г. в работе Фрейда «Защитные нейропсихозы» и был использован в ряде его последующих работ («Этиология истерии», «Дальнейшие замечания о защитных нейропсихозах») для описания борьбы эго против болезненных или невыносимых мыслей и аффектов. Позже этот термин был оставлен и впоследствии заменен термином «вытеснение». Отношения между двумя понятиями, однако, остались неопределенными. В приложении к работе «Торможение, симптом, страх» (1926) Фрейд возвращается к старому понятию защиты, утверждая, что его применение имеет свои преимущества, «поскольку мы вводим его для общего обозначения всех техник, которые эго использует в конфликте и которые могут привести к неврозу, оставляя слово «вытеснение» для особого способа защиты, лучше всего изученного нами на начальном этапе наших исследований». Здесь прямо опровергается представление о том, что вытеснение занимает среди психических процессов исключительное положение, и в психоаналитической теории отводится место другим процессам, служащим той же цели, а именно «защите эго от инстинктивных требований». Значение вытеснения сведено до «особого метода защиты».

Это новое представление о роли вытеснения требует исследования других конкретных способов защиты и сопоставления таких способов, открытых и описанных исследователями, работающими в психоаналитической традиции.

В том же приложении к «Торможению, симптому и страху» высказывается предположение, на которое я ссылалась в предыдущей главе, о том, что «дальнейшие исследования могут показать, что существует тесная связь между конкретными формами защиты и конкретными заболеваниями, как, например, между вытеснением и истерией». Регрессия и реактивное изменение эго (формирование реакции), изоляция и «уничтожение» — все они рассматриваются как защитные техники, используемые при неврозах навязчивости.

Двигаясь в этом направлении, нетрудно пополнить список защитных методов эго способами, описанными в других работах Фрейда. Например, в работе «О некоторых невротических механизмах при ревности, паранойе и гомосексуальности» (1922) интроекция, или идентификация, и проекция указываются как важные защитные способы, используемые эго при болезненных эмоциях данного типа, и характеризуются как «невротические механизмы». В своей работе по теории инстинкта (1915) Фрейд описывает процессы борьбы эго с самим собой и обращения, обозначая их как «изменения инстинкта». С точки зрения эго эти два последних механизма также могут быть зачислены в рубрику защитных средств, поскольку истоки всех превращений, которым подвергаются инстинкты, лежат в определенной активности эго. Если бы не вмешательство эго или внешних сил, которые представляет эго, каждый инстинкт знал бы только одну участь — удовлетворение.

К девяти способам защиты, которые очень хорошо знакомы на практике и исчерпывающе описаны в теоретических работах по психоанализу (регрессия, вытеснение, формирование реакции, изоляция, уничтожение, проекция, интроекция, поворот против себя и обращение), мы должны добавить десятый, который относится, скорее, к изучению нормы, а не к неврозу: сублимацию, или смещение инстинктивных целей.