Не просто устала. Трудная правда о послеродовой депрессии - Ксения Красильникова
Врач выписал мне нейролептики и слабые антидепрессанты – он опасался, что сильный препарат может вызвать очередную предпсихозную эйфорию. Параллельно я ходила к нескольким разным психологам, но найти «своего» специалиста мне так и не удалось: один стал давать мне советы, другая сказала, что не наблюдала меня с начала болезни и поэтому не готова со мной работать.
Психиатр сказал, что мне необходимо спать по ночам, поэтому кормить ребенка вставал муж. В какой-то момент у него тоже ухудшилось эмоциональное состояние, началось что-то похожее на депрессию. Мне нужно было поддерживать его, но ресурсов и сил на это не было. В моем состоянии он винил себя и моих родителей. Это был очень сложный период для нашей семьи.
Когда ребенку был год, меня наконец отпустило. Я перестала принимать медикаменты. Появились силы и идеи, чтобы жить дальше, стало понятно, что вряд ли мои «промахи» повлияли на здоровье, судьбу и темперамент моего сына. Конечно, любому человеку есть что рассказать о родителях на приеме у психотерапевта, так что я просто понимаю и принимаю, что никогда не буду идеальной матерью. Я не могу контролировать все события в жизни малыша, и это нормально.
Спустя год мое состояние все еще было неидеальным, но я стала подумывать о том, чтобы выйти на работу. Мы уже распланировали дальнейшую жизнь, но тут моего мужа уволили. Это известие я приняла спокойно, потому что уже давно проработала этот сценарий у себя в голове. Мы приняли решение снова сменить место жительства. Я была рада, что мы переезжаем: с тем городом было связано много неприятных воспоминаний. Мне гораздо комфортнее на новом месте, хотя у нас тут совсем нет знакомых и друзей. На мне благотворно сказался и сам процесс переезда: было приятно забить голову бытовыми вопросами. Окончательно «отпустило» меня уже на новом месте. Сейчас никаких психологических проблем у меня нет, – я чувствую себя хорошо. Правда, я до сих пор не решила, хочу ли второго ребенка.
Этот кризис отразил все страхи, все трудности моего детства и подросткового возраста. В итоге родители стали ко мне прислушиваться и сильнее оберегать: все боятся повторения того непростого опыта. Муж стал лучше понимать мое прошлое и мои внутренние особенности. Мы много об этом разговаривали, и это дало нам возможность поднять взаимопонимание на новый уровень. Я очень благодарна ему за то, что он не сбежал, был рядом и старался по мере сил помогать. Я сама проработала многие внутренние проблемы и вышла из депрессии во многом благодаря этому.
Комментарий Анастасии Федоровой:
Похоже, здесь тоже все началось с мании (ее признаки – энергичность, ощущение эйфории и раздражительность), которая, как бы парадоксально это ни звучало, учитывая приподнятое настроение, часто предваряет депрессию. Вероятно, у девушки тоже биполярное расстройство.
История 32-летней Аси
В какой-то момент наших с мужем отношений мы решили не заморачиваться с предохранением и подумали, что, если получится забеременеть, я буду рожать. Все получилось очень быстро, но закончилось печально: у меня была замершая беременность (внутриутробная гибель эмбриона, которая не сопровождается отчетливыми симптомами. – Прим. Науч. ред.). Когда спустя год я забеременела своим сыном, я была в депрессии (как я понимаю теперь), и она сказывалась на наших отношениях с мужем – мы были на грани расставания. Вторая беременность была незапланированной, у нас в тот момент были сложности с финансами, но мы решили, что оставим ребенка. Свое депрессивное состояние до беременности я связываю с гормональными изменениями в организме. Я не могла никуда выйти, мне все было сложно и тяжело, я ничего не хотела. Мы ужасно ссорились с мужем. Простые вещи вроде отправки писем и общения с людьми (даже близкими) доставляли мне жуткие мучения. Я старалась сама избавиться от своего тяжелого состояния: через силу встречалась с подругами, занималась делами, иногда мне даже удавалось расслабиться и повеселиться. Мы решили переезжать в другую квартиру, и осознание скорых перемен меня тоже подбодрило.
Беременность и ее гормоны полностью изменили мое состояние. В один момент я ощутила вселенское спокойствие, даже негу, и она была со мной еще долго. У меня было прекрасное настроение, и ничего, кроме бытовых сложностей, меня не тревожило.
Перед родами я практически не волновалась, и сами они прошли пусть не идеально, но быстро и достаточно спокойно. В роддоме было дискомфортно в бытовом плане, но я все время повторяла себе: «Никто кроме нас!», и мне удавалось ухаживать за сыном без страха и упрека. Сразу включилось чувство большой ответственности. Выписали нас на третьи сутки.
Первые полтора-два месяца после родов у меня было взвинченное и очень радостное состояние. Я уверена, что оно возникло благодаря гормональному фону, который придавал мне сил и заставлял испытывать что-то вроде эйфории. Я спала каждый день не больше четырех часов, и, когда родственники предлагали мне поспать еще, я отвечала, что не хочу. Мой муж до сих пор вспоминает, что я могла отпустить его из дома отдыхать даже на несколько дней. Кстати, мои собственные воспоминания об этом периоде размыты: словно бы я полноценно не осознавала все происходящее со мной.
Мое состояние стало постепенно ухудшаться. Через полтора месяца у меня пропало молоко, которого изначально было совсем не много. Родственники со стороны мужа стали давить на нас, чтобы мы приехали вместе с ребенком на дачу. Я настолько не хотела туда ехать, что сборы заняли неделю. Я ощущала себя очень несчастной. Мы пробыли там неделю, и все это время мне было бесконечно тяжело. Это место ассоциировалось у меня с тюрьмой: отношения с родителями мужа у нас непростые. При первой возможности мы оттуда сбежали вместе с ребенком.
В какой-то момент, когда сыну было семь-восемь месяцев, я поняла, что у меня ничего не получается и жизнь совершенно беспросветна. Меня словно накрыло этим осознанием. Я больше не могла оставаться с ребенком наедине, это было слишком мучительно. В этом возрасте сын уже регулярно ездил на несколько дней к бабушке с дедушкой, и у меня была возможность отдохнуть одну или даже две ночи. Я каждый раз жутко винила себя за то, что не могу прийти в нормальное состояние за это время. Этот период тяжелейшей депрессии продолжался до момента, когда сыну исполнилось полтора года. Иногда мне словно бы становилось лучше, но я неизбежно откатывалась назад, и это было ужасно. Я ходила на несколько сеансов психотерапии, но они мне
