Шекия Абдуллаева - 11 самых актуальных вопросов. Страхи большого города
Иными словами, проблема не в национальных меньшинствах, проблема в том, что мы не можем понять одного простого и очевидного факта – человека делает культура. И если наша культура превращает людей другой национальности, воспитывающихся в ней, во врагов самой этой культуры – это наша проблема, а не проблема национальных специфик. Когда вы интегрируете человека другой национальности в свою культуру, вы делаете его своим, когда вы противопоставляете его своей культуре, вы делаете его чужим. Я подчеркиваю: не он – «чужой», вы делаете его «чужим».
Безусловно, примитивно мыслящие обыватели есть в любой стране, однако цивилизованное общество как раз отличается тем, что это примитивное, а тем более агрессивное мышление не становится доминирующим.
Но вы заметили, как легко вошли в обиход омерзительные слова в адрес представителей других народов? Гадкие и оскорбительные определения произносятся легко, даже без особой злобы, их используют не только гопники, но и вполне приличные, образованные люди, которые при этом без тени сомнения назовут себя интеллигентными европейцами.
Собственно, об этом я сейчас и хочу поговорить с доктором.
– Андрей, мне нужен твой совет. Как вести себя, когда при тебе в обычном вроде бы разговоре мимоходом произносят эти гадкие, унизительные слова? Нет, не в мой адрес. Это и усложняет ситуацию: мне не нужно защищаться. Более того, я подозреваю, что меня эти люди точно не хотят оскорбить – я сейчас говорю о своих знакомых, о тех, кто, скорее всего, ко мне очень хорошо относится. Просто для них подобные слова, как это ни ужасно, стали нормой. Не исключено, что я их даже обижу, если вдруг начну «воспитывать», испорчу всем настроение.
Но меня, как нормального человека, такая мерзкая лексика (а значит, и отношение к людям, которое стоит за словами) не может не возмущать. При этом национальная тема настолько сегодня болезненная, что и говорить об этом не хочется. Однако не замечать подобного бытового хамства я тоже не могу.
– Шекия, я не знаю, как тебе себя вести. Я могу сказать, как я себя веду в таких ситуациях… Если я нахожусь в компании, где начинается что-то подобное, я сразу же произношу две стандартные фразы: «Кстати, я на четверть бурят. А моя жена – кореянка и китаянка». Мне кажется, я произношу их вполне доброжелательно, но собеседнику моя позиция сразу становится понятна. Предельно понятна. Не помню случая, чтобы это не сработало.
Знаешь, в детстве я очень любил фильм «Цирк». Причем, сам сюжет меня оставлял абсолютно равнодушным (видимо, я не очень понимал всю эту любовную драму), а вот эпизод с негритенком я всегда ждал, и он производил неизгладимое впечатление. Там же никто не ругался с американским импресарио, страдавшим приступами ксенофобии, никто ему ничего не доказывал. Люди просто брали малыша на руки, закрывали своими телами и проявляли о нем заботу. Просто. Они так демонстрировали свою позицию, и именно в таком виде она была предельно ясной, точной и однозначной.
Не думаю, что националиста или человека, который негативно отзывается о представителях другой национальности, надо в чем-то переубеждать. Бессмысленно с ним спорить. Нужно просто продемонстрировать, что ты стоишь на другой стороне. Причем, стоишь основательно, по-настоящему.
Андрей в начале нашей беседы говорил об элите, которая должна задавать тон в обществе. Мне кажется, в вопросе межнациональных отношений это утверждение более чем актуально. Во всем мире известные, уважаемые в обществе люди считают своим моральным долгом борьбу с любыми проявлениями фашизма. Жаль, что наши «звезды», те, кто пользуется доверием и авторитетом у россиян, – артисты, музыканты, сатирики, спортсмены, – не пытаются влиять на общественное мнение.
– И все-таки, меня очень расстраивает, что люди, которые теоретически осуждают чужое хамство, практически никогда не заявляют о своей позиции, предпочитая отмалчиваться. Мы редко заступаемся друг за друга. И очень часто гадкие поступки совершаются с молчаливого согласия большинства. Поэтому страшно бывает даже не от того, что кто-то тебя обидит, а потому, что никто не встанет на твою сторону и тебе не поможет. Равнодушие окружающих – главный союзник преступников.
Год назад я брала интервью у одного высокопоставленного чиновника из Министерства юстиции России. Говорили о том, как мы, обычные люди, можем и должны участвовать в создании правового государства, и о том, почему общество стало более равнодушным и терпимым к преступлениям. Эта тема возникла не случайно: за несколько недель до нашей встречи в Петербурге произошло дикое, страшное убийство.
Иномарка с тонированными стеклами и без номеров ехала по тротуару, распугивая прохожих. Дорогу машине перегородили два парня. Машина затормозила. Вышли двое с битами, избили ребят и уехали. Одного забили насмерть. Все происходило днем, на глазах у тех самых прохожих, за которых пытались заступиться молодые люди. И никто не подошел, не закричал, никто даже не позвонил по «02»! Такие ситуации, когда люди становятся молчаливыми свидетелями преступлений, происходят, к несчастью, очень часто.
Слова своего собеседника я цитирую сейчас доктору.
– «Это не случайное явление. Когда государство провозгласило: каждый сам за себя – люди так и стали жить. Они видят, каким неблагодарным может быть наше государство по отношению к тем, кто рискует жизнью, защищая других. И сомневаются, что, даже если совершат подвиг, государство компенсирует им потерю здоровья или, в случае гибели, позаботится об их близких».
– Твой собеседник абсолютно прав. Странно ждать от человека, который сам не чувствует себя социально защищенным, что он встанет на защиту незнакомого ему человека. А наше государство не защищает своих героев, наше общество ими не дорожит. Людям, проявившим мужество и спасшим других, не помогают. Все герои забыты. Участники Великой Отечественной войны побираются на улицах, ребята, вернувшиеся с чеченской войны, не получают нужной медицинской помощи.
В 70-х годах прошлого века экспериментальное наблюдение за людьми произвело настоящую революцию в психологической науке. Целая плеяда ученых, занимавшихся этой проблемой, убедительно доказала, что поведение человека в конкретной ситуации разительно отличается от его мнения о том, как он поведет себя в подобной ситуации. Мы думаем о себе одно, а на деле выходит все совсем по-другому.
Когда вопрос формулируется следующим образом: «Если вы видите человека, который лежит на улице и нуждается в помощи, вы подойдете?», подавляющее большинство респондентов отвечают утвердительно: «Конечно!» Но фактически подходят лишь единицы из ста. Это влияние ситуации: гипотетически – конечно, подойдем, поможем, мы же хорошие люди, а в реальности – кто-то испугается, кому-то станет неловко, кто-то посчитает, что у него слишком мало времени, а кто-то подумает – «Я что, доктор?» И все, помощь не оказана.
Человеку страшно остановиться и начать что-то делать с другим человеком, лежащим на тротуаре. И поэтому в голове автоматически возникают всякие оправдания – почему этого не следует делать. Может, это алкаш какой? Или наркоман? Грязный, испачкаюсь… А если заражусь, мало ли что с ним? И тут же много других людей, неужели нет никого более компетентного, чем я? Все эти мысли служат тому, чтобы как-то оправдаться, объяснить себе, почему надо немедленно отсюда валить. Такова человеческая природа, и не надо себя идеализировать.
– Я, честно говоря, не умею оказывать первую медицинскую помощь. Существенный пробел, кстати. Но несколько раз в случаях, о которых ты говоришь, звонила по «03». А там не скрывали, что очень хотят от меня отделаться, что их раздражает мое дотошное: «Когда вы приедете?»
– Ну, то, что ты у меня социально-активный товарищ, мне хорошо известно. А то, о чем ты рассказываешь, это просто еще один срез нашей общей культуры. И, как мы видим, в каком направлении ее ни режь – там все одно и то же. Любые конкретные межличностные отношения – есть лишь проявление общих закономерностей. Ни внутренняя культура, ни забота о человеке, ни уважение к личности каждого не могут возникнуть по указу. Проблема не в хамстве конкретных людей – она значительно шире. И если мы будем это понимать, то у нас появится больше возможностей доказывать и защищать нашу правоту.
– Знаешь, мне кажется, есть очень важное и довольно простое правило для собственного поведения во всех подобных случаях: не делать того, о чем потом будет стыдно сказать вслух. Что скажешь?
– Доктор поддерживает эту инициативу. Мы думаем о себе лучше, чем мы есть на самом деле. Понимая это, следует стремиться к тому, чтобы реальность начинала соответствовать нашему представлению о себе. Ведь, когда наша мировоззренческая позиция побеждает нашу природу, мы обретаем самих себя.
