Мэдсен Пири - Железные аргументы. Победа, даже если ты не прав
Но бывает и так, что человек обречен уже после первого шага — например, если этот шаг сделан с верхушки небоскреба. Однако в большинстве жизненных ситуаций нам предоставлен выбор — действовать дальше или остановиться. Те, кто противятся прогрессу, тем не менее зачастую прибегают к аргументу о скользком склоне, доказывая, что любые реформы неизбежно приведут к недопустимым результатам.
Я против того, чтобы снизить возраст начала употребления спиртных напитков с 21 до 18 лет. Это может привести только к дальнейшим требованиям снизить его еще — до 16. Потом это будет 14, и не успееммы опомниться, как наши новорожденные дети будут сосать вино вместо материнского молока.
Суть дела в том, что факторы, приведшие к произвольному назначению возраста 21 года началом потребления спиртных напитков может меняться. Нет ничего, что заставляло бы предположить будто они станут меняться и дальше или что общество должно и впоследствии отвечать на них снижением этой цифры.
Аргумент скользкого склона, как правило, подразумевает, что вы не можете ничего сделать, не зайдя черезчур далеко. Это клевета на человеческий прогресс, который зачастую основывается как раз на успешно сделанных маленьких шагах там, где большие шаги могли бы оказаться катастрофическими.
Если мы позволим французским кулинарным идеям проникнуть в наше общество, вскоре все наше меню будет состоять из улиток и чеснока, а наши дети будут распевать «Марсельезу».
(Впрочем, это может оказаться вкуснее пиццы и чипсов.)
В некоторых случаях на кону стоит принципиальный вопрос при котором, если один раз уступить, дальше будет позволено все что угодно. Здесь речрь идет уже не столько о скользком склоне, сколько об отвесном обрыве. Рассказывают, что однажды у знаменитого драматурга Джоржа Бернарда Шоу за обеденным столом состоялся такой разговор с одной хорошенькой леди:
— Вы согласились бы переспать со мной за миллион фунтов?
— Да, почему бы и нет?
— Очень хорошо, вот вам тогда пять фунтов.
— Пять фунтов! Да за кого вы меня принимаете?
— Этот вопрос мы уже выяснили. Теперь речь идет о цене.
(Шоу был совершенно прав, однако этот разговор не является примером скользкого склона, когда леди была бы подведена к безнравственному решению шаг за шагом. Как только принципиальное согласие было достигнуто, дальше оставалась лишь торговля.)
На скользком склоне катастрофические последствия проявляются постепенно. Этот софизм привносит в дискуссию несущественный материал, приводя последствия далеко идущих действий в качестве возражения на более ограниченное предложение, сделанное в действительности.
К данному софизму можно прибегать, чтобы противостоять переменам. Едва ли найдется такое предложение, которое, если зайти в нем чересчур далеко, не приведет к катастрофе. Вам говорят о том, что нужно взимать с людей деньги за участие в церковном базаре, а вы указываете, что если допустить это, то на следующий год плата увеличится, а через год станет еще больше и в конце концов небогатые люди вообще не смогут позволить себе участвовать в этих мероприятиях. Такой прием лучше всего срабатывает на пессимистах, всегда готовых поверить, что все может обернуться к худшему. Их достаточно только заверить, что стоит им сделать хоть что-нибудь — и худшего уже не миновать.
Слова с подтекстом
Существует возможность влиять на результат суждения посредством обдуманного выбора необъективных терминов. Когда используются выражения, рассчитанные на то, чтобы добиться более благоприятного или, наоборот, более враждебного отношения к предмету, нежели это обусловлено неприукрашенными фактами, такой прием называют привнесением скрытого смысла или подтекста.
ГИТЛЕР СОЗЫВАЕТ БОЕВЫХ ВОЖДЕЙ!
МЕСЬЕ ДАЛАДЬЕ СОВЕТУЕТСЯ С КОМАНДУЮЩИМИ ОБОРОНЫ
(Оба этих заголовка сообщают одно и то же: что лидеры Германии и Франции имели совещания с главами своих вооруженных сил. Однако в Германии это «боевые вожди», а во Франции — «командующие обороны. Немецкий лидер назван просто Гитлером, без титулов, и он повелительно «созывает» своих подчиненных, в то время как Даладье уже «месье и, будучи добрым демократом, всего лишь «советуется.)
Близкие по смыслу слова имеют тонкие различия в значении, которые можно использовать, чтобы влиять на то, как будут восприняты содержащие их заявления. Софизм возникает благодаря тому, что отношение слушателей к утверждению не является его частью, оно было незаконно привнесено туда, чтобы добиться большего эффекта, чем достигло бы утверждение само по себе. Как эти дополнительные нюансы, так и отклик на них совершенно не существенны для установления истинности или ложности того, что было сказано. В языке заложено множество способов включить в описание предмета наше к нему отношение с целью вызвать отклик у слушателей. Некто может быть «забывчив» или «небрежен», «упорен» или «упрям», «уверен в себе» или «самонадеян». Многие из этих терминов субъективны, их точность зависит от чувств наблюдающего и от того, как он интерпретирует ситуацию. Честное свидетельство требует сознательного усилия, приложенного, чтобы изложить свою позицию в терминах, которые будут в достаточной степени нейтральны.
Британию снова поймали на том, что она подлизывается к диктатурам.
(Или же устанавливает дружественные отношения с сильными правительствами. Отметим использование слова «поймали», подразумевающего, что было обнаружено нечто постыдное, доселе хранившееся в секрете.)
Место судьи, отдающего распоряжения присяжным, также предоставляет подтекстам свободную территорию, где они могут резвиться, как пожелают. Дело в том, что английский закон по какому-то досадному просчету дает присяжным право определять вердикт. Многие судьи пытаются заполнить этот пробел в юридической процедуре, выбирая специальные слова, чтобы помочь несчастным в их колебаниях.
Итак, поверим ли мы словам этого лицемерного извращенца — чего он сам не скрывает — или же слову человека, чья репутация служит символом чести и достоинства?
(Если вы собирались выбрать первый вариант, сейчас как раз удобное время, чтобы передумать.)
Существуют ряды синонимичных глаголов, передающих разный скрытый смысл в зависимости от того, имеет ли говорящий в виду себя самого, человека, к которому он обращается, или отсутствующего третьего. Нечто вроде: «Я упорен — ты упрям — он твердолобый осел».
Выбор слов при описании соревнований также может побуждать нас принять ту или иную сторону вне зависимости от событий, которые описываются.
Шотландцам удалось забить гол в первом тайме, но героические усилия англичан были с лихвой вознаграждены во втором, когда…
(Попробуйте угадать, по какую сторону границы родился комментатор?)
То, что годится для спортивного раздела, еще лучше подходит для передовой статьи:
Разумеется, наши читатели способны отличить взяточничество лейбористов от символических подарков, которые порой позволяют себе принять консерваторы.
(Разумеется, они способны определить, на чьей стороне автор статьи.)
Телепередачи, посвященные общественным событиям, могут доставить немало удовольствия ценителям слов со скрытым смыслом. Здесь налицо прискорбный конфликт интересов: они желают представлять материал так, чтобы внушить вам свои предубеждения, а положение обязывает их соблюдать хотя бы некую видимость объективности и непредвзятости. Хотя случается видеть и откровенный уклон в ту или иную сторону, настоящий смак именно в том, чтобы подмечать подтекст на несколько более скрытом уровне. Например, на чьей стороне сражаются «террористы», а на чьей — «борцы за освобождение»? Во главе каких стран стоит «правительство», а каких — «режим»?
Если вы оказались в ситуации, когда вам нужно именно убедить собеседника, скрытый смысл, заложенный в слова, может быть более чем полезен. Рисуемая вами словесная картина изображает мрачные очертания одной альтернативы, вслед за чем вы описываете розовые контуры другой. Вашим слушателям совершенно незачем знать, что вы с такой же легкостью могли бы поменять их местами.
Чему вы поверите скорее — взвешенным словам уважаемого во всем мире корреспондента или бессвязным выдумкам всем известного пpoдaжного писаки?
Неужели в вашем сердце не находят отклика справедливые требования, которые непосредственно в этот момент озвучивают тысячи озабоченных демонстрантов за стенами этого самого здания?
Я не собираюсь поддаваться на жалобное блеяние толпы.
При описании действий не забывайте подбирать слова таким образом, чтобы даже постороннему человеку, ничего не знающему об описываемых фактах, было очевидно различие между вашими благоразумными вложениями и безответственными тратами других, между скромными привилегиями, которых вы были удостоены, и массовыми хищениями, в которых оказались замешаны ваши коллеги. Ваше беспристрастное свидетельство должно резко контрастировать с их яростными нападками.
